– Что? А ты кто? – спросила Нилит у аристократа.
Она выглядела взволнованной и едва не упала на колени, когда за солдатами показался еще один человек, одетый в шелка и со множеством золотых цепей на шее.
– Нет!
Нилит разрыдалась, но оба мужчины подняли руки, пытаясь успокоить ее.
Аристократ сдержанно поклонился в знак приветствия, хотя его поклон больше напоминал кивок. Он тоже не мог оторвать взгляда от светящейся челюсти и почерневшей щеки Нилит.
– Директор Распанар к вашим услугам. Я представляю Консорциум и, возможно, сумею все объяснить. После того как преследователь Джоби по ошибке принял дознавателя Хелес за вас и доставил ее к нам, она сообщила о ваших намерениях изменить Аракс. И мы весьма заинтересованы в том, чтобы помочь вам. Консорциум проголосовал за то, чтобы поддержать вас, но, прибыв сюда, мы увидели, что началась резня. Императрица, мы – деловые люди, и хотя расходы оказались велики… – Распанар сделал паузу, чтобы окинуть взглядом разгромленную площадь, – мы ставим на то, что награда позволит нам извлечь немалую прибыль.
– А мой так называемый долг? – спросила Нилит, не сводя глаз с Джоби.
– Про него мы забудем – в обмен на вашу благосклонность. Это относится и к долгу дознавателя Хелес, которая сегодня поставила свою жизнь в зависимость от вашего успеха. Вы напрасно считаете, будто Консорциум представляет для вас опасность. Мы можем принести вам огромную пользу, императрица, и похоже, что сейчас помощь нужна вам больше, чем когда-либо. Ну то есть если подобный хаос не ослабил ваше стремление занять трон.
Нилит вскинула голову.
– Мои намерения не изменились ни в малейшей степени, директор. Я по-прежнему собираюсь править. Я сражалась за этот город и не брошу его – даже если от него осталась самая малость. Однако я боюсь, что сейчас вы разговариваете не с правителем этой империи.
– Что? – в замешательстве воскликнул Распанар.
– Вот император, – вздохнула Нилит и дрожащей рукой указала на меня, все еще стоявшего на одном колене. – Ведь половина монеты Фаразара принадлежит ему. Именно он спас Аракс – и, возможно, даже все Дальние Края. А я победила Культ Сеша.
– Мы все доверяли им, – выдавил я из себя. – Так уж они действуют. Они превращают доверие в оружие, они пользуются твоим отчаянием и желаниями до тех пор, пока не подходит время вонзить тебе нож в спину.
Я почувствовал, что на меня смотрят все, даже самые невозмутимые солдаты Консорциума. А я ведь всего лишь сжал монету императора в кулаке, позволяя ей обжечь мои пары и покрыть мои пальцы белыми искрами. С большим усилием я поднялся на ноги.
«Как я вообще здесь оказался?» – спросил я сам себя, но не нашел ответа. Тишина причиняла мне боль. Я жалел о том, что не слышу голос Острого, который заменил мне совесть.
Я прошел путь от вора до императора. Мои родители, да упокоят их мертвые боги, возможно, сейчас гордились бы мной – даже если мне досталась самая омерзительная и огромная империя на земле, сердце которой к тому же теперь было разбито, а душа – отравлена. Я снова окинул взглядом площадь; ее подсветили медные лучи солнца, которые проскальзывали между зданиями на западе. На востоке синее небо цеплялось за последние мгновения дня. Облака в вышине, похожие на мощные мазки кисти художника, вспыхнули, словно погребальные костры для умирающего солнца. Снова показались бесчисленные шпили и башни. Я почти забыл, сколько их и как далеко они протянулись, уходя в пылающий горизонт. Даже сосчитать их – великий подвиг, а уж править ими – и подавно. Одна лишь мысль о подобной ответственности показалась мне такой же тяжелой и давящей, как и Небесная Игла. Вокруг нас уже начали собираться раненые и заблудившиеся люди. Их пустые глаза искали спасителя, ответы на вопросы – или даже того, на кого можно свалить вину.
Я – сын степей Красса, сын целителя. Я – вор, замочный мастер, и, скорее всего, лучший в мире. Я пережил смерть, вступил в игру Аракса и победил в ней; меня умолял главный бог, а совсем недавно для кого-то я даже стал героем. И все-таки я не мог бы стать императором. Я сражался не за трон, а за свободу и справедливость, а их я получил.
Я поднял половину монеты к солнцу. Сейчас я, как и все остальные, думал о том, как именно она оказалась в моих руках.
– Поверьте, я стал бы ужасным императором, – со вздохом сказал я. – Скорее всего, ваш город призраков и убийц превратился бы в город пьяниц и воров.
Нилит выдавила из себя полумертвую улыбку.
– Житель Красса всегда говорит именно то, что у него на уме. Твой острый язык привел сюда, Келтро Базальт. Пусть он и дальше защищает тебя.
Я протянул Нилит ее монету и посмотрел на Хелес, на Распанара, который подозрительно щурился, и на окруживших нас солдат.
– Кстати о пьяницах, – сказал я. – Только мне сейчас хочется холодного пивка?
* * *
ДВА ДНЯ ПРОШЛО после Битвы за Аракс. Да, город выжил, но он был ранен, почти смертельно ранен, и свернулся клубочком, словно умирающая собака. На улицах не было никого, кроме солдат Консорциума, рабочих и гор трупов. Хозяева башен заперли все двери на замок. Корабли с товарами оставались в заливе; капитаны, до которых дошли слухи о царящем в Араксе безумии, не хотели заходить в порт. Даже попугаи, вороны и голуби выглядели подавленными. Должно быть, они, как и все остальные жители города, чувствовали аромат смерти, который повис в воздухе. Рабочие старались как можно быстрее убрать трупы и сбросить их в разгромленный Великий колодец Никса, но с каждым жарким днем вонь усиливалась. Пока что пятьдесят тысяч. По слухам, число погибших продолжало расти. Но до сих пор ни один призрак не воскрес.
Теперь, когда Сеша уничтожили, у Аракса не осталось ни одного довода против запрета на кодекс. В Никсе снова появилась вода, но, ко всеобщему удивлению, она потекла в противоположном направлении. Он остался рекой загробного мира, но потерял способность порабощать. После битвы ни один рынок душ не открыл свои двери, ни одна душа не была порабощена. Никситы исчезли почти в одночасье, поняв, что медь больше не обладает властью над мертвецами. По слухам, тысячи призраков собирались у колодцев Никса, чтобы утопить свои монеты и обрести загробную жизнь. Как бы отвратительно это ни прозвучало, но поток хаоса, созданный Культом Сеша, помог настроить Аракс против Никса. Даже Фаразар, которому Нилит предложила выбор между изгнанием и загробным миром, выбрал загробный мир. Только Борану Темсе такого выбора не дали. Нилит решила, что лучшим пристанищем для него станут подземелья Небесной Иглы, отдельная камера, где он сможет провести много лет во тьме и тишине – без сна, ничего не чувствуя, кроме холода, как и все те призраки, которых он поработил и продал. Этот приговор совсем его не порадовал. Я даже порадовался, наблюдая за тем, как его ярость плавится, превращаясь в ужас, когда Нилит захлопнула дверь его камеры. Это был подходящий конец для грозы Аракса.
Похоже, что поток распространился далеко за пределы Великого колодца Никса. Мне сказали, что Палата Кодекса была практически уничтожена – как и половина складов, принадлежавших никситам. Пострадали даже полдесятка банков в районе Оширим. Банды душекрадов на Просторах были разгромлены. От нападений в какой-то степени пострадал даже Консорциум. Но все это осталось в прошлом: оставшихся сторонников культа гнали до самых Дюнных равнин, а толпа мстительных горожан вскрыла Катра-Рассан и залила его кипящим маслом, после чего завалила обломками. Поток красной одежды полетел в небеса и в канавы: все, от аристократов до уличных мальчишек стремились избавиться от тканей этого отвратительного цвета. Я наблюдал за всем этим с балконов Небесной Иглы.
Два дня прошло, а я все еще не покинул башню, хоть она и была разрушена и в ней повсюду валялись трупы. Я бродил по ее бесконечным этажам, по пустым комнатам. Впервые после приезда в Аракс я играл роль вора для самого себя, от скуки и безделья забавляясь с сейфами и шкафами. Будущее Аркийской империи меня не интересовало, несмотря на многочисленные попытки Нилит убедить меня в обратном.
