— Мы… — судя по всему, бабуля собиралась отказаться, но вмешался Тимурыч.
— Спасибо, Серёг, не откажемся. А то у нас от холода все суставы уже отваливаются. И эта кормёжка… мы на свалке и то лучше питались.
— Да?.. Как интересно… Покажи.
Старик хмыкнул и повёл меня к столовой, которая располагалась в другом конце цеха. Там сотрудники одного из кафетериев города варили кашу и чай.
Десять газовых плиток, на которой стояли огромные кастрюли, множество столов, которыми повара оградились от людей, и пять этих самых поваров.
Они носятся по «кухне» и пытаются успеть всё сделать. И раздать еду, и приготовить, и посуду помыть. Видно, как люди устали.
— Позвольте попробовать, — попросил я мужчину, получившего чашку с кашей и куском хлеба. Тот же посмотрел на меня как на врага народа и поспешил уйти. Тогда я обратился к женщине.
— Зачем? Ждите очередь, — недоумевала та, а я показал удостоверение, подтверждающее, что я герцог.
— Просто хочу проверить качество еды.
— Да? Ужасно здесь кормят! Помои, а не еда! — она передала мне чашу, и я попробовал. Ну… Это точно вкуснее шиповника и рыбы из рек Челябинска.
Непонятная смесь из круп, кусочки мяса, но, судя по всему, подтухшего, и сплошные жилы.
— Спасибо, я заберу, если вы не против, а взамен, — у меня в руках появились две банки тушёнки.
— Вам спасибо!
Довольная женщина забрала у меня тушёнку и хлеб, который вроде нормальный, и умчалась. А я перенёс кашу. Затем подошёл к столам и перебрался на ту сторону.
— Мужчина! Куда вы⁈ — завозмущалась одна плотная женщина-повар. В ответ ткнул ей в лицо своё удостоверение.
— Хочу узнать, чем вы тут людей кормите.
— Чем? Помоями кормим! Вот, — она схватила меня за руку и привела к «складу». Там лежали мешки, а также стояли напольные холодильники. Содержимое выглядело ужасно… — Это нам привозят каждый день и велят готовить из этого! Мы жаловались, ругались, но всем плевать!
— Понял. Сейчас решим, — я достал телефон и позвонил кое-кому. — Алло, Егор Максимович…
* * *
Миасс.
Поместье графского рода Соколовых.
— Сто девяносто восемь… Сто девяносто девять… Двести! — на прорезиненный пол упала мокрая от пота девушка.
— И зачем так себя изводить? Это из-за того парня? — раздался мужской голос, и девушка поднялась да взяла переданное полотенце.
— Пап, он-то тут причём? — проворчала невысокая спортивная девушка.
Она была одета в спортивный топ, который едва сдерживал пухлую грудь, а также спортивные шортики, почти полностью обнажающие, пусть и не сказать, что длинные, но крепкие ножки.
— Я думал, ты из-за того спасателя, так убивала себя, — удивился мужчина со стильной бородой.
Он был высок, более двух метров ростом, тело крепкое, и имеется внушительный рельеф. Взгляд острый, как и нос. Впрочем, на то он и Соколов.
— Нет. К тому же, ты так и не нашёл его! — девушка топнула ногой и строго посмотрела на отца. — Не сдержал обещания.
— Как раз по этому поводу я и пришёл… — он протянул телефон с открытой интернет-статьёй.
— Это… Да! Он! Похорошел, не такой худой и… г-г-г-г-герцог⁈ — девушка рухнула на свою тренированную попку, с неверием смотря на экран смартфона. — Но это точно он… Я уверена. Как?
— Хм. Тут весьма долгая и сложная история. Расскажу за ужином. Но главное, что он не женат…
— Пап! Не влюблена я в него. Благодарна, конечно, но… — она застыла, увидев выражение лица отца. — Прости, пожалуйста, папочка, я не буду перечить тебе…
* * *
Лагерь беженцев.
Некоторое время спустя.
— Как людям, живущим у фронта, теперь полагаться на Царство⁈ — я читал эмоциональную речь, текст которой видел лишь я.
Мы с Ларри немало сил потратили на её написание. А выступал я перед журналистами.
— Зачем людям оставаться в Челябинской области? — громко и эмоционально спросил я. — В случае беды им не окажут никакой существенной помощи, а будут кормить тухляком и всякой дрянью. Разве так можно? Это настоящий удар в спину! И я бы сказал… предательство!
Помимо ЦСБ, я позвал и журналистов. Так что пока одни брали показания, другие делали «материал». После вторжения губернатор Свердловской области самолично выступал по телевизору, уверяя, что беженцы получают достойные условия жизни.
И вот, я показал, что имелось в виду под «достойными».
— Беженцев даже из лагеря не выпускают! Будто они преступники. Или вот, — я подтянул Нину, выглядевшую грязной и лохматой. — Известная певица, всеми любимая Нана. Вы можете представить, что та, которая нам, на Фронтире, подарила надежду и силы к продолжению сражений, ест тухлую еду и спит на полу⁈
Журналисты пораскрывали рты от шока, ну а потом их глаза засияли. Сенсация же!
— Меня здесь несколько раз чуть не изнасиловали… — со слезами на глазах хриплым голосом сказала певица. — Охрана лагеря жестока, и недавно на пустом месте избила одного молодого парня. Прямо на моих глазах…
— Она приезжала в Челябинск на гастроли по Фронтиру, а в итоге оказалась здесь, в лагере для беженцев. Без документов, денег и надежды на выживание! — я говорил чётко и с праведным гневом в голосе. Ларри же показывал, какие жесты я должен повторить, чтобы было больше экспрессии.
Мы успели просмотреть немало роликов в интернете, и я выбрал парочку, которые мы взяли за основу. Надеюсь, никто не обнаружит сходство…
— Я простолюдинка и, видимо, не имею никаких прав, — добавила Нина. Эту фразу мы обговорили ранее. И она заплакала. Всеми любимая Нана плачет на камеру. Чумазая, голодная и… возможно, мы немного перестарались над образом…
А началось всё с того, что сперва я пробил, кому принадлежит этот завод… Железняковым, конечно же.
— Герцог Железняков, обращаюсь к вам как герцог к герцогу. Неужели вы считаете себя настолько великим, что простолюдины для вас это и не люди вовсе, а скот? Да даже скот не стал бы есть то, чем вы кормите людей! Я очень удивлён и разочарован. Впрочем, что ещё можно сказать о человеке, против которого ЦСБ завело несколько десятков уголовных и административных дел.
Тут журналисты словно с ума посходили, забрасывая меня вопросами. И я с радостью поделился с ними всем, что знаю. Всё же это я подавал заявления на него…
— Также хочу сделать объявление. Я набираю гвардию. И служба в ней приравнена к службе на фронте со всеми вытекающими бонусами и привилегиями. И когда моих сил будет достаточно, чтобы защитить границу, я приглашу всех беженцев к себе. Уж я точно смогу дать им достойные условия жизни и предоставлю работу. Ведь…
Я объявил о взятии большого беспроцентного кредита, который пойдёт на восстановление герцогства, а также о своих амбициях по восстановлению множества заброшенных предприятий.
В итоге фокус с беженцев переместился на меня. Поэтому речь я закончил вновь беженцами и тем, как им тут плохо живётся. Ещё и скорая приехала… Которую вызвал Ларри.
Там двум старикам плохо было. Острое пищевое отравление. И нет, это не было спланировано. Так совпало.
Интервью вышло весьма долгим, но так даже лучше. И когда всё закончилось, я помог бабе Люде и остальным погрузиться в автобус.
В сопровождении герцога на боевом роботе они отправились в моё герцогство. И путь был неблизкий, да и я много времени провёл здесь, в Екатеринбурге. Так что, когда мы покинули город, уже темнело.
Автобус же ехал медленно, да по дорогам, поэтому до Магнитогорска мы добрались лишь к утру. Но приехали не к резиденции, а к дому, стоявшему сравнительно недалеко от неё.
Девятиэтажный дом, рядом несколько таких же, а между ними просторный двор. У подъезда нас уже встречала средних лет женщина.
