– Вот ведь сволочи, – Ильвес вытащил из кармашка на поясе запасной магазин к автомату, страшно исковерканный пулей. – Такую вещь загубили.
– Хуже было бы, попади они на сантиметр выше, – задумчиво отозвался Сергей, забирая у курсанта «рожок» и внимательно его осматривая. – Ты эту хрень сбереги на память. Когда в старости будешь внукам о подвигах рассказывать, покажешь. Какая у тебя получилась бронежилетка.
Из шкуры с… гм… задницы дракона, едва не добавил он, но смолчал. Все равно шутки этой здесь не поймут. Да и в своем времени мало кто понял бы. Творение знаменитого опера к моменту их отбытия сюда уже редко кто вспоминал [98].
А вообще, конечно, Ильвесу повезло. Винтовочную пулю эта железка хрен бы остановила. А вот автоматную. При всех своих достоинствах, МП-40 оружие довольно слабенькое. Останавливающее действие в упор у его пули, конечно, отменное, куда лучше, чем у патронов, массово применяемых в советских автоматах и пистолетах. Но вот пробивное действие у трехлинейных пуль, цельнотянутых с маузера, куда как выше, летят они дальше и смертельно опасны на приличной дистанции. Девятимиллиметровый же парабеллумовский патрон немецкого автомата, страшный при стрельбе в упор, теряет силу очень быстро, и не факт, что способен поразить врага через диагональ футбольного поля. Рассказы о том, как пули застревали, скажем, в валенках, если под ними был намотан толстый слой портянок, Сергею приходилось слушать неоднократно, причем от людей, к вранью не склонных [99]. Видимо, нынешний случай как раз к таким и относился.
– Все равно жалко…
– Ты, случайно, не хохол?
– Нет… А что?
– Да уж больно характер куркулистый. Ладно, заканчивай хныкать, ничего еще не решено.
Действительно, хотя победа была на их стороне и выглядела впечатляюще, основная задача была совсем иной. Заложников вытащить. А заложники, что характерно, располагались в другом месте. И, хотя охраняло их, если верить пленному шоферу (и еще нескольким фрицам, захваченным уже здесь и ставшим ценой всего-то пары сломанных ребер вполне адекватными и даже разговорчивыми), не так много народу, все же недооценивать фрицев не стоило. Нет, в том, что удастся намотать их на гусеницы, никто не сомневался, однако же заложников они при желании вполне успеют покрошить. Впрочем, это война, а на ней бывают потери.
– В броневик. Плахов, тебя это тоже касается.
– Сейчас, – их штатный переводчик резко встал и едва не рухнул. Близким разрывом гранаты его контузило. Скорее всего, несильно – даже сознания не терял, но точнее мог бы сказать только врач, которого еще где-то найти надо. Пока шел бой, все активно стреляли и бегали, парень вроде бы и не обращал на это внимания, но сейчас, похоже, организм исчерпал резервы. Еще немного – и начнет не только падать, но и блевать. И в бою от него толку будет ноль, цинично подумал Сергей.
– Все, лечь и лежать. Справимся сами.
– А…
– Можешь руководить сбором трофеев и пленных, но не вставать. Все, погнали!
Плахов лишь проводил товарищей тоскливым взглядом. Соображал он быстро и умом понимал, что в таком состоянии толку от него мало, но все равно предпочел бы оказаться в гуще событий. В свое время непоседливый характер толкнул студента-лингвиста в драку с сыном замнаркома… Это в конечном итоге и занесло его в армию, ибо папаша лишившегося передних зубов урода оказался мужиком злопамятным. Вот только достать обидчика великовозрастного дитятки из рядов вооруженных сил даже столь высокопоставленному чиновнику оказалось непросто. А потом война, которая, как известно, списывает не все, но многое. И, самое смешное, Плахову такая жизнь нравилась. Его деятельной натуре война подходила идеально. Необходимость остаться в тылу он воспринимал болезненно, а потому, усилием воли задавив головокружение, принялся отдавать приказы. В конце концов, не лежать же бревном…
А тем временем бронетранспортер в сопровождении обеих «единиц» пронесся по улицам города и выскочил аккурат к посту, который они еще недавно проезжали. Что характерно, солдаты были на месте – очевидно, сработала хваленая немецкая склонность к порядку. Если не получили приказ – выполняйте предыдущий, а то, что где-то что-то горит и взрывается, неважно. Надо будет – доведут до сведения. Опять же то, что необходимо и тем, кому положено.
«Ганомаг», тяжело взрыкивая мотором, прошел мимо, окатив фрицев пылью из-под гусениц и могучей струей жирного сизого дыма из выхлопной трубы. Само собой, это вызвало кучу проклятий в адрес шоферюги, который так по-идиотски развлекается. Наверняка ведь, гад, все видел. Сидит, небось, в своей кабине, как король, и плюет на простых солдат с высокого обрыва. Ничего, отрыгнется, придет и их черед позлорадствовать. К примеру, когда в бронетранспортере что-нибудь отвалится, и этот скот будет заниматься ремонтом, лежа в грязи под брюхом своего бронеуродца.
Так они думали, или мысли солдат имели еще какие-то нюансы, сказать трудно. Сами же горе-вояки мемуаров оставить не успели. Просто потому, что идущий вторым танк чуть довернул и легко снес дощатую будку, окрашенную в белые и красные диагональные полосы. Вообще-то, ничего удивительного – эрзац-строение предназначалось для защиты от дождя или снега, но против напора стального тарана устоять не смогло. Ошалелыми тараканами бросились прочь солдаты – и попали под огонь пулемета замыкающего колонну танка. На этом их карьеры, да и жизни, оборвались. А вот у Хромова со товарищи все еще только начиналось.
Пленных разместили примерно в километре от города, загнав их в очень удобный котлован, в котором ранее добывали глину для небольшого кирпичного заводика. Здоровенная воронка с небольшим озерцом в центре смотрелась эффектно – вода, окрашенная в бирюзовый цвет, выглядела, словно рассматривающий небеса гигантский глаз. Люди выглядели здесь чужеродными песчинками в зенице великана. Однако же, с точки зрения немцев, место было идеальным – нет проблем с водой, и хрен сбежишь. Несколько солдат и пара пулеметов на краю обрыва позволяли держать заложников под прицелом и, случись нужда, уничтожить в любой момент. Единственная дорога, которая вела в карьер, охранялась. Словом, неприятные расклады, но выбирать не приходилось.
Мерзко скрипнув тормозами, «Ганомаг» остановился. Поморщившись – тормоза были настроены куда хуже, чем на машине, брошенной недавно на дороге, – Сергей решительно отстегнул маузер. Сейчас этот гроб будет только мешать, слишком большой и тяжелый, а значит, медленный. Кто-то может не согласиться, но Сергей не считал себя крутым пистолетчиком – так, натаскал его Громов кое в чем, не более. А потому маузер – в сторону. Проверил вальтер в кобуре, чуть подумал, вытащил из кармана второй и сунул его за пояс сзади. В этом времени, в этих местах так носить оружие вроде бы не было принято. Глядишь, пригодится. Еще раз подумал – и выбрался из бронетранспортера. Жестом остановил сунувшихся ему вслед товарищей, шагнул вперед. А навстречу ему двинулись немцы.
Их было четверо. Двое, правда, держались чуть позади и, судя по их «лысым» погонам, веса в предстоящем разговоре не имели. А вот остальные…
Оба фельдфебели. Какие уж там дополнительные приставки, пес знает, Сергей ими не интересовался. Оба среднего роста, крепенькие такие мужички. У обоих автоматы. Разница лишь в том, что одному заметно за сорок. Может статься, еще прошлую войну застал, в окопах отметился. Второй же – молодой, вряд ли старше Хромова. И, похоже, говорить будет он, потому как идет впереди и морду имеет понаглее. Это Сергею не нравилось совершенно. Все его знания и опыт, за последнее время порядком обогатившиеся, буквально вопили: сопляк с промытыми мозгами и не сформировавшимся толком инстинктом самосохранения к разговорам не приспособлен. С пожилым договориться реально, с этим – вряд ли. Но попытаться все равно стоило, потому как если солдаты откроют стрельбу по толпе. В общем, об этом даже думать не хотелось.
