Вальяжно помахивая дубинкой-шокером, навстречу мне вразвалочку шествовал сержант Миша. Все такой же, каким я его знал, только заметно располнел да взгляд его стал ещё суровее и бдительнее. Фуражка небрежно сдвинута на затылок, пухлощекое лицо светится служебным рвением.
Bот и проверим, узнает ли он меня.
Однако Миша лишь скользнул по мне беглым взглядом и, видимо, не найдя ничего подозрительного в человеке, одетом вполне прилично и даже при галстуке, отвернулся.
— Привет, Миш, — сами собой произнесли мои губы, когда сержант поравнялся со мной. — Ну, как служится?
Миша развернулся всем корпусом ко мне и оглядел меня с головы до ног.
— Не понял, — протянул он. — Это вы мне, гражданин?
— Тебе, тебе, — подтвердил я. — Не узнаешь, что ли? Алька Ардалин я, когда-то дежурил у эскалатора нижней станции...
Миша нахмурил белесые брови.
— Извините, — пожал он плечами, — не припоминаю. Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
Рассказать ему, что ли, как зовут его жену, где он живёт и прочие подробности его личной жизни, чтобы доказать, что я не ошибаюсь? А зачем? И так ясно, что он меня никогда раньше не видел.
— Возможно, — согласился я. — Во всяком случае, вы очень похожи на одного моего знакомого милиционера...
И пошел дальше.
Спиной я чувствовал на себе прожигающий до костей взгляд своего бывшего знакомого. Еще, чего доброго, попросит документики предъявить — наверное, я ему показался очень подозрительным типом.
Но Миша меня не окликнул.
Глава 13
Выйдя из автобуса, я спустился в подземный переход, чтобы перейти улицу, — и тут меня ждал еще один сюрприз.
Стоя возле стены со своим неизменным магнитофончиком, слепой старик пел про горную лаванду, и стояла перед ним все та же кепка с россыпью сердобольной мелочи.
Вот тебе наглядное подтверждение того, что мир тут все-таки чуточку изменился. Только как определить, до какой степени? Если допустить, что изменения эти связаны только с тобой, то при чем тут он, этот слепой певец, не имевший в твоей прошлой жизни к тебе никакого отношения? Неужели твоя и его судьбы связаны каким-то мистическим образом, и выходит, что в его смерти в том мире виновен ты? Нет, косвенно ты, конечно, виновен, потому что не остановил вовремя подонков с ножом, не вспугнул их, не заорал, не затеял драку. Но ведь не ты же воткнул старику нож под ребро!..
Черт знает, что отсюда следует. По этой версии получается, что я-прошлый влиял на все, что меня окружало, и теперь, когда я стал другим, то и люди, с которыми я когда-то соприкасался, тоже стали другими?
Я покрутил недоверчиво головой, но, проходя мимо старика, не удержался и бросил ему в кепку-дароносицу крупную купюру. Словно тем самым пытался замолить свою вину перед ним, выпросить прощение за то, что не заступился перед ним в другой своей жизни.
На другой стороне улицы, рядом с автобусной остановкой, имелись прозрачные пузыри телефонов-автоматов, и я нашарил в кармане телефонную карту, приобретенную загодя в метро.
Раз пошла такая пьянка, то почему бы не позвонить по тем номерам, которые сохранились в памяти из прежнего круга бытия?
Первой в этой очереди была, разумеется, моя сестра Алка.
В трубке долго слышались гудки вызова, потом ответил старушечий голос:
— Алло?
— Извините, — несколько обалдело сказал я. — А Алла дома?
— Какая еще Алла? — раздраженно прошамкала трубка. — нет здесь никакой Аллы и никогда не было!
— A это номер 340-79-80? [3] — уточнил я.
— Да, но Аллы здесь нет, — сердито отрезала трубка. — Советую вам обратиться в справочную, молодой человек! Или позвонить на телевидение!
— Зачем? — слегка офигел я.
— Там вам скажут номер Аллы Пугачевой! — послышалось в трубке, и сразу пошли гудки отбоя.
Оказывается, бабульки тоже способны на приколы.
Зачем я позвонил в компьютерную фирму, где директором был Лелик.
Ответил мне приятный женский голос:
— Здравствуйте, фирма Пэ-Тэ-Эс, служба технической поддержки.
— Извините, а Ксюшу можно?
— Одну минуточку, сейчас я вас переключу.
Мелодичная заставка, потом — знакомый голосок:
— Алло?
— Ксюша, привет, — сказал я. — Это я, Алька Ардалин.
— Простите, кто? — вежливо удивились в трубке.
Все было ясно, и можно было бы не продолжать разговор, но я вспомнил, как тот же милый голосок говорил когда-то: «Он и раньше отличался нечестностью, но такой подлости от него я никак не ожидала».
— Дело в том, что у меня компьютер забарахлил, девушка, — сказал я.
— Обратитесь в службу технической поддержки.
— А вы мне не можете помочь?
— Ну, я не знаю, — засмущалась Ксюша. — А что именно у вас не работает?
— Память, — сказал я. — Видно, «мозгов» не хватает...
— А в чем это проявляется?
— Никто меня не узнаёт, — сказал я.
И повесил трубку.
Чем ближе я подходил к дому — своему _настоящему дому, а не тому, который считался здесь моим местом жительства, — тем все больше испытывал странное волнение. Будто вернулся сюда после длительного отсутствия. А ведь, если вдуматься, еще вчера я безвылазно жил здесь и, наверное, закончил свое первое пребывание на этом свете.
Дверь квартиры оказалась не такой, какой она была у меня. Обычная деревянная и довольно обшарпанная дверь.
Наверное, не имело смысла звонить. Наверняка здесь живут люди, которые никогда не слышали об Алике Ардалине.
Но, повинуясь безотчетному импульсу, я все-таки трижды нажал кнопку звонка.
Дверь долго не открывалась, а когда все-таки открылась, я оцепенел.
— Ну, что уставился, будто не узнаешь? — спросила Алка.
И в самом деле — не узнаю, хотел сказать я, но губы мои словно склеились.
Она была не той благополучной обывательницей, которой я привык ее видеть раньше. На ней были какая-то грязная желтая футболка с дыркой под мышкой, юбка дерюжного цвета, затасканные шлепанцы. Мешки под глазами, нездоровый цвет лица, всклокоченные, давно не мытые волосы... И сигарета в манерно отставленной руке.
— Ну, заходи, коли пришел, братан, — усмехнулась она.
Я вошел в прихожую (бывшую _мою прихожую), и в нос ударил запах несвежего белья и чего-то несъедобного, явно подгоревшего в процессе приготовления.
Нет, все-таки это была не моя квартира. Мебель здесь была совсем другая, только телевизор, который остался от родителей, имел место под пыльной серой салфеткой.
— Каким ветром тебя ко мне занесло? — спросила сестра, небрежно гася окурок в консервной банке, стоявшей на тумбочке в прихожей. — Неужто со своей Светкой полаялся? Если так, то учти — у меня места для тебя нету, понял? Я — женщина одинокая и пока еще свободная... — Она вдруг пошатнулась, и только теперь я понял, что она под градусом.
— Алка, — потрясенно сказал я. — Что с тобой?
— Ничего, — мотнула она головой. — Все в порядке... Просто с работы поперли ни за что ни про что. Этот хрен моржовый, чтоб ему!.. Не устраивает его, видите ли, что я покупателям не говорю «добрый день». А с какой стати я должна перед всякими придурками лебезить, а?
Бог ты мой, значит, в этой реальности она работает в торговле! Точнее — работала...
— Ладно, что мы тут стоим? — махнула рукой Алка. — Пошли на кухню... отметим твой приезд... А то бог знает сколько уже не виделись. И все из-за этой твоей стервозницы и ее мамашки. Говорила я тебе, Алька, не женись ты на этой дуре — нет, не послушался...
На кухне был почти тот же беспорядок, который имел место и в мою бытность здесь. С той лишь разницей, что пустые бутылки стояли не на полу, а на подоконнике.
— Что будешь пить? — спросила Алка, залезая в холодильник. — Хотя подожди, кажется, у меня только портвейн остался...
— А кофе у тебя есть? — спросил я.
Она погремела банками на полке.
— Тебе повезло. На донышке еще есть немного.
