Ева дернулась, но все равно прыгнула — сверху, с пяти метров и прямо на застывшую у трибуны Акаги.
Реквиескат, мразь.
Я успел перевести палец ко второму курку, ловя синтетика на прицел — и опоздал.
Оглушительный грохот поймал Еву в воздухе и швырнул на стену, а весь президиум заляпало алым — как будто там подорвали пакет с донорской кровью.
Сорвавшись с места, я опрокинул какого-то охранца, ринулся к президиуму, а по другому проходу, сметая вскочивших слушателей, мчалась рыжая грива. Вдох, выдох, вдох… Я взлетел на трибуну, пролетел мимо заляпанной кровью фигуры доктора и взял на прицел Еву.
Синтетика почти разорвало пополам — пуля вошла ему в бок и вырвала ребра с другой стороны. Но сломанная кукла, лежа лицом вниз, еще билась, ее конечности дрожали в невероятном танце, независимо друг от друга, независимо от кровопотери. «Нексус-6» загинался сейчас от сумасшедшей боли, отсекая нервные окончания, убивая сам себя. И наконец, я смог разглядеть эту тварь в подробностях — длинный темно-зеленый плащ, глухой капюшон, высокие сапоги.
— Ты испортил мое соло, Синдзи.
Я обернулся. Аска держала свое чудо-оружие наперевес, нимало не заботясь ни о людях вокруг, ни о все еще живом пока нечеловеке.
«One shot, вот уж воистину».
— Испортил? Ты же его сбила.
Аска подошла ближе и носком кроссовка откинула полу плаща. Там была огромная рана, разорвавшая мышцы бедра — дыра, которую оставляет только патрон 357-го калибра.
— Он прыгал с одной толчковой ноги, так что все по-честному — я целилась уже в подранка. Он наш общий.
Я оглянулся. В дверях кого-то давили бегущие, полиция стреляла в воздух, где-то на краю поля зрения валялись упавшие со стульев преподаватели с деканами, а мы тут полеты разбирали. Еще была забрызганная кровью доктор Акаги, которая курила сигарету и смотрела на нас — и что-то с ней было неправильно, но разбираться, что именно, — не судьба.
— Стоять! Бросить оружие!
— Не двигаться!
— Ни с места! Ни с места!
«О, опомнились».
Аска с ленцой развернулась к нацеленным на нас стволам и фонарикам, и уже знакомым жестом подняла в воздух кулак:
— Никто никуда не бежит. Опустите эту хрень.
— Токийское управление блэйд раннеров, офицеры, — добавил я.
Сорью подняла над плечом свой ZRK, и пока приводы трудолюбиво складывали цевье и приклад, опустила ствол в кобуру, после чего пошла к затихающему синтетику.
— Добейте его! — взвизгнул кто-то из толпы ученых. Я оглянулась, ища взглядом истеричку. Ею оказался симпатичный малый чуть старше меня, но выглядел он сейчас хуже издолбанной пулями лепнины.
— Эй, Синдзи, взгляни-ка сюда, — окликнула меня Аска, перевернув тело. — Только не вляпайся.
— Да добейте же его вы, слышите?!
— Офицеры, — попросил я. — Уберите отсюда гражданских.
Я подошел к Аске и посмотрел сверху вниз в лицо уничтоженной Еве.
В искаженное дикой мукой лицо Рей Аянами.
Глава 8
— Добегалась, — сказал кто-то очень знакомым голосом.
Я смотрел вниз и пытался вдохнуть. Выдыхать получалось — отработанный воздух исправно покидал грудь короткими толчками, а вот втянуть даже крохотную новую порцию я не мог. Не мог — и хоть ты тресни. Наверное, потому, что из ее уха на голубоватые волосы вытекала струйка крови. Чудовищная все же штука эти пули — они перемалывают все внутри, не оставляя ни малейшего шанса жертве. Что не покромсал «нитро экспресс» — довершил удар об стену.
No chance for heal.
И кто сказал: «добегалась»?
— Это Рей Аянами.
Я едва соображал, голос прозвучал голым: без тембра, без интонаций до меня дошел только смысл. Я оглянулся и обнаружил, что Аска со сдержанным любопытством изучала ликвидированную Еву, и губы немки медленно смыкались — это были ее слова. Но как… Как Аянами попала сюда? И какого хрена я не могу вдохнуть? Почти не чувствуя слабеющие ноги, я опустился на колено, рассматривая уничтоженного синтетика — и со стороны, наверное, выглядел почти нормально. Очень хотелось верить хотя бы в это.
«Зачем Аянами убивать ее? Наверное, тут что-то не так, она ведь…»
— Аянами? Это что ли?
Я сглотнул, отчаянно надеясь, что так избавлюсь от той хрени, которая мешает мне дышать. А уж о том, как выглядит мое лицо, — даже думать не охота. Надо мной стояла Акаги с сигаретой в руке, а за ее плечами маячили охранники, и я не мог даже разглядеть их лиц. Строгий костюм профессора пятнали бурые брызги.
«Сворачивайся! Замкнись на себе! Нельзя, идиот, нельзя!»
Прикрыв глаза, я спрятал от окружающих взгляд и встал. Сколько я смогу не дышать? Минуту? Или еще минуту? Пульс уже гремел в ушах, лишая меня слуха, почти раскалывая мою голову.
— Эй, Синдзи?
«Аска. Это она выстрелила в нее… Сразу после меня».
— Синдзи, что с тобой?
Солгать этой суке. Быстро, как можно быстрее что-то придумать, что-то…
— Плохо, — сказал я и сам едва понял, что это мой голос. — В толпе кто-то двинул… В висок. Пока я…
— Я тоже еле увернулась от этих паникеров, — зло сказала Аска. — Скот тупой, verfickten Huren. Не двоится в глазах?
И вдруг я вдохнул: она поверила. Воздух с шипением ворвался в уже усохшие легкие и расправил там все. Черт возьми, она поверила! Я едва сдержал торжествующий смешок. Вот это главное, и вот об этом есть смысл подумать, да!
— Это не Аянами.
Я опустил взгляд и обнаружил, что Рицко Акаги, присев возле тела Евы, ухватила за нос голову синтетика и поворачивает ее туда-сюда. Ее левая рука с тлеющей сигаретой была отставлена в сторону, слегка сутулая спина напряжена, а вообще — она здорово держалась на таких каблуках, и уж как она на них присела…
Секундочку.
— Что вы сказали?
«О! Вот это я понимаю — почти нормальный тон. И тембр».
— Это не Аянами.
Акаги встала, сунула сигарету в рот, и, достав из кармана платок, вытерла руки, швырнула испачканную ткань на тело. А уж после этого я сполна ощутил себя на прицеле — зеленые глаза профессора оказались едва ли не лучшим пыточным инструментом, чем карие глаза нашего капитана.
— Вы сын Гендо, так?
Я кивнул — как-то необычно легко. Наверное, мне просто пусто. «И наплевать. Что там насчет: „Это не Аянами“?»
— А я — старший лейтенант Сорью, — представилась Аска, а потом обернулась, панибратски втыкая кулак мне в бицепс:
— Эй, Синдзи, ты, может, присядешь? Или предпочитаешь мужественно хлопнуться на пол?
— Ясно, — нейтрально отозвалась Акаги и посмотрела куда-то мне за спину. — Грег, Ита. Помогите господину блэйд раннеру сесть.
— Да провалите вы, — сказал я, стряхивая заботливые руки ее провожатых. — Что значит — не Аянами?
Акаги криво улыбнулась, жестом услала всех прочь, и мы остались одни на подиуме. Где-то по углам зала жались полицейские, но сюда подходить не спешили, да и мне было на них плевать — или же я просто старательно себя в этом убеждал. Профессор внимательно изучила меня, снова обжигая острым взглядом, и кивнула каким-то своим выводам:
— Реплика, полная копия физического морфа. Евангелион «ноль-ноль» Рей Аянами — это тестовый образец для целой группы реплик.
— Гм, — сказала Аска. — У нас ориентировка только на одну Еву этой серии. На этот ваш «образец».
Акаги посмотрела на мою напарницу, а я пытался разобраться, наконец, что же происходит со мной, и почему такая куча информации. Ликвидирована Ева, никто не пострадал, выясняется, что на свободе на одного синтетика больше, чем мы думали, профессор с легкостью различает реплики, а я стою — весь из себя словно тряпками набит — и ни хрена не понимаю. Но мне почему-то кажется, что я уже узнал самое важное, невозможное, но важное.
«Жива».
— Ну, значит, вы перевыполнили план, — Акаги пожала плечами, поискала взглядом, куда деть бычок, и просто бросила его на пол. — Это довольно давняя реплика, у нее уже появились «кольца Синигами» на радужке.
Я бросил взгляд на тело. Но ведь если это реплика Рей…
