Возраст не помеха - Мишин Виктор Сергеевич

– Да, я видел каких-то людей, да и гауптман Хофман говорил, что у русских удачная позиция для атаки вашего здания. Вроде как с берега им не пройти, вас прикрывают из домов, что южнее, а вот с улицы в самый раз.

Немец покивал, соглашаясь. Правильно, фриц, смотрите на улицу, а наши как раз возьмут и от пивзавода ударят, куда вы как раз не смотрите. А не смотрят они туда по одной, но веской причине. Та стена простреливается и близко к окнам не подойти, наши наблюдатели тоже не спят.

Взяв сложенную в несколько раз бумажку, я сунул ее, не глядя, в карман курточки. Лейтенант проводил меня до стены, под которой был выход наружу, а дальше я пополз в сторону танка. Это и самый быстрый, и самый скрытный путь, как бы странно это ни звучало. Вокруг стреляли слабо, ближайшая перестрелка была в квартале от меня, да и то не очень активная. Остановившись перевести дух, достал записку немецкого офицера.

«Срочно нужны батареи и боеприпасы. Убыль серьезная, без поддержки и пополнения провал не заставит себя ждать. Грубер».

– Значит, маловато вас там, да? – проговорил я вслух. – Боеприпасов нет? Что-то тут не так, ведь я видел нескольких солдат на постах. У двух пулеметчиков как минимум двойной боезапас, у автоматчиков большое количество гранат, а еще, когда меня вели по зданию, несколько солдат тащили наверх баллоны с горючей жидкостью. Сука, да ведь он меня разыграл, но беда в другом. Что, если немец солгал и сейчас связывается по радио с полком? Вдруг заподозрил меня в работе на противника, а значит, по его мысли, с этой запиской и бегу к нашим. Те идут в атаку и… Вот я и раскрылся.

Говорить самому с собой можно долго, но идти надо. Как бы ни хотелось мне сейчас на всех парах рвануть к нашим, но нельзя. Если все пойдет, как надо, немцы меня отпустят, вот тогда и сообщу все, что удалось узнать, а если нет…

Подразделения противника обнаружились там, где и указал лейтенант. Теперь я был точно уверен в том, что связь у него есть. Откуда ему известна ситуация, если нет связи? Ведь бои идут постоянно, мало ли кто мог сейчас занимать эти кварталы, но немец был в этом уверен. Разглядев позиции, в этот раз я все же подстраховался, надоело постоянно попадать к врагу неожиданно, поэтому сначала все рассмотрел и только после этого поднялся и пошел открыто.

Нет, немцы здесь, конечно, не стояли посреди дороги. Укрываясь кто где, они четко контролировали подходы, но я разглядел в тусклом свете «люстры» блеск пулеметного ствола, торчавший из пролома в стене. Проведя взгляд дальше, заметил и еще пару признаков присутствия людей. То, что это немцы, я был уверен на сто процентов, нас ведь учили, можно сказать, одинаково, поэтому я знаю принципы обустройства позиций при активных действиях.

– Не стреляйте, я свой! – на всякий случай крикнул я, на что получил мгновенный ответ.

– Заткнись! Русские рядом. Быстро сюда! – долговязый детина с небритой мордой, вывалившись из-за ближайшего укрытия, указал путь.

Нырнув в пролом (домик выглядел совсем уставшим), я оказался сразу перед двумя солдатами вермахта.

– Стоять! Кто ты такой?

О, мать моя женщина…

– Рядовой Горчак, с донесением к командиру вашего подразделения, – выдохнул я, привалившись к стене.

– Документы, – уже более спокойно спросили у меня.

Два солдата выглядели до крайности похожими друг на друга. Оба невысокие, худые, из-под касок на меня смотрят почерневшие от копоти и грязи лица, только белки глаз белеют, больше ничего не разглядеть.

В который раз передал метку, меня быстро обшмонали и повели по развалинам куда-то в глубь здания. Здесь был очередной подвал, очень темный. Лишь пройдя по нему метров двадцать, то и дело спотыкаясь, один из немцев меня опередил и теперь подсвечивал путь фонарем.

В одном из углов в глубине подвала обнаружилась выгородка из натянутого тента, туда меня и доставили. Солдат, шедший первым, попросил разрешения войти, а через секунду (меня плавно подтолкнули в спину) уже я сам увидел того, кто тут квартирует.

Новое для меня действующее лицо на театре боевых действий в городе. Приятной внешности, в чистой… ни фига себе, форме, обер-лейтенант вермахта смотрел на меня… Да нормально смотрел. Вот как. Под его взглядом я как-то машинально подобрался и вытянулся, словно был в солдатской форме и при исполнении. Офицер был высок, белобрыс и строен, очередной истинный ариец, мать его. Такие, как он, могут запросто вынуть пистолет из кобуры, нехотя дослать патрон в патронник и спокойно убить человека, как муху, не моргнув глазом для приличия. Я давно заметил, еще со школы, даже точнее, еще с плена, что такие вот «арийцы» в основном офицеры. Обычные солдаты в войсках мало чем отличаются от нас, русских. Огромная часть немцев как раз темноволосые, смуглые и далеко не великанского роста и телосложения. Этих красавцев, мать их за ногу, специально выращивают, что ли? А вот старшее поколение, всякие генералы и даже полковники, наоборот, худые, маленького роста и абсолютно невзрачные. Такое впечатление, что этих белобрысых вывели в пробирках в начале века, так как до этого времени их было так же очень мало. Вывели специально, как расу господ. Ну, это просто мысли такие, они меня давно посещают.

– Значит, ты пришел от Грубера? – как-то вальяжно, спокойно спросил обер-лейтенант. Равнодушие в его голосе напрягало, как будто он не на войне в центре уничтоженного города, а где-то в бункере, далеко-далеко отсюда.

– Так точно.

– Ты был внутри, какова ситуация, своими словами?

– Виноват, господин обер-лейтенант, я мало что видел, темно, здание огромное, да и не было интереса что-то рассматривать. Меня проводили к господину офицеру, тот вручил мне эту записку и приказал доставить. Задание выполнено.

– Да-да. Что ты видел поблизости от зданий, захваченных нашими передовыми группами?

– Вы имеете в виду, видел ли я красных? – пренебрежительный тон в произношении названий наших частей слетал с моих губ легко.

– Не только, – удивил меня обер-лейтенант, – части вермахта там тоже есть, так что?

– Виноват, господин обер-лейтенант, я несколько часов назад получил контузию и осколок в спину, еле передвигаюсь уже, третьи сутки на ногах, почти не спал. К вам добирался исключительно на пузе и по таким местам, откуда увидеть что-то нереально. То, что в соседних зданиях с бывшим банком большевиков нет, факт, но вот через улицу на север… не знаю.

– Интересно, – офицер смотрел в мою сторону, а взгляд был каким-то блуждающим. – Интересно, – повторил он.

Я пытался стоять твердо, но предательски нывшая спина и просто раскалывающаяся от боли голова все же подвели меня. Чувство тревоги нарастало лавинообразно, ноги дрогнули в коленях, и я просто свалился там, где стоял. Глаза успели уловить движение офицера, но подумать об этом я уже не успел.

– Признаюсь, я не поверил тебе, ни одному слову. Когда ты свалился без чувств, думал – придуриваешься. Врач осмотрел тебя, тебе действительно серьезно досталось, а ты еще после всего этого смог многое сделать. Молодец, рядовой Горчак, выражаю благодарность от имени рейха!

Едва открыв глаза, я был ошарашен такой вот новостью.

Я находился все в том же помещении, только лежа на чем-то мягком. Передо мной сидел на стуле все тот же обер-лейтенант, а правее него возился со своими медицинскими причиндалами врач, узнал его по белому халату, торчавшему из-под шинели.

– Простите, герр обер-лейтенант, долго я это… Валялся? – спросил я сиплым голосом. Странно, а с голосом-то что случилось?

– Нет, пару часов. Сейчас господин Нольберг приведет санитаров, и тебя увезут в санчасть, кровотечение он остановил, у тебя повязка сползла. Транспорт есть, тебе не придется идти пешком. Надеюсь, ты еще послужишь нашему общему делу! – офицер сделал такую многозначительную паузу, что до меня мгновенно дошло, как нужно поступить.

– Хайль Гитлер! – попытался принять нормальную позу я, но вышло хреново.