Горизонты Холода - Евдокимов Дмитрий Викторович

– Накажем, Юра, обязательно накажем. Но сделаем это так, чтобы фрадштадтцы через своего же шпиона и пострадали.

После посещения Сильянова я перебрался в другое крыло здания, чтобы пообщаться с глазу на глаз с главой местного отделения внешней разведки поручиком Топольницким. Мой визит не стал для него неожиданным – явно предупредили начальника подчиненные, первыми обнаружившие меня в своих пенатах, но я этому был даже рад. Значит, служба поставлена хорошо.

– Ваше сиятельство! – разведчик сам распахнул передо мной двери при моем приближении к кабинету. – Прошу!

В отличие от своего коллеги-контрразведчика, Топольницкий был худым, несколько выше среднего роста брюнетом, всегда серьезным, немногословным и приторно вежливым. И, также в отличие от Сильянова, он докладывал о ходе наших дел в столицу, Бурову. Нет, я понимаю, что в Ивангороде должны быть в курсе происходящего в провинции, это нормальная практика. Но я сейчас говорю вовсе не об официальных отчетах, а о приватных, отправляемых напрямую начальнику службы внешней разведки Таридии. Может, дело тут в строгом соблюдении служебной субординации, а может, просто в желании выслужиться любой ценой. Но для меня-то это в любом случае было вопросом доверия! Поставь меня в известность – и никаких проблем, я бы даже читать эти отчеты не стал. Но нет, не поставил. А значит, видит во мне не только своего начальника, но и потенциального поднадзорного, о подозрительных делах которого нужно срочно докладывать в столицу. Вроде вот и неглупый человек, а полученная малая толика власти глаза застит, заставляет чувствовать себя чрезмерно важным. Пока его доклады не мешают мне работать, я готов это терпеть, а дальше посмотрим на его поведение.

Ну и в качестве мелкой мести я принципиально не раскрываю ему личность моего агента на фрадштадтской территории. В свое время я и Бурова в этот вопрос не посвятил, потому что предвидел вечные сомнения в верности бывшего сотрудника Тайной канцелярии Благословенных Островов Джона Олстона. А тот уже таких дел натворил, что, попадись с поличным – повесят его бывшие соотечественники без суда и следствия.

– Сергей Ильич, – я с улыбкой пожал протянутую руку, – вас Сильянов поставил в известность о шпионе в наших рядах?

– Да, я в курсе, – важно кивнул головой Топольницкий.

– На той стороне у нас по-прежнему хороший доступ к секретной информации?

– Вполне, – сначала очень уверенно заявил разведчик, но тут же замялся, – но, если бы была возможность дополнительно проверить, было бы лучше.

– Очень скоро такая возможность у вас появится. Пока же, будьте добры, все поступающие на этот счет сведения немедленно сообщайте мне и поручику Сильянову.

– Будет сделано, – медленно вымолвил Топольницкий.

– Теперь к вопросу о центральных землях, – поспешил я сменить тему, избегая уточняющих вопросов, которые оппонент мог задавать в неимоверном количестве. – Что удалось выяснить?

Сергей Ильич развернул карту, всю испещренную карандашными пометками. Я же, в свою очередь, развернул подарок рангорнского графа, расстелив его рядом на столе.

– Вполне достоверно получается, – уважительно протянул поручик, сравнивая две карты.

– Что же, – согласно кивнул я, – раз в западной части сведения дона Диего подтверждаются, то нет оснований не верить тому, что они нанесли в южной и восточной частях материка.

– Ну, на юг ведь пойдет экспедиция Андреева, вот он пусть и проверяет данные по дороге. Все-таки огромные расстояния, могут быть ошибки.

– Это само собой, Сережа, – очень серьезным тоном заявил я, впервые назвав Топольницкого просто по имени, чем тут же вызвал мимолетный изумленный взгляд, – но для нас сейчас жизненно важны сведения именно по центральной части Рунгазеи и тем восточным областям, что нанесены на карту рангорнцами. Видишь, получается, что в районе Ратанских гор материк сужается, а сами Ратаны являются как бы естественной преградой, делящей Рунгазею на две части. Ширина прохода между Западными и Восточными отрогами Ратанских гор составляет километров двадцать пять – тридцать. Если мы возьмем его под свой контроль, то и оградим себя от посягательств фрадштадтцев, и громко заявим о своих претензиях на всю северную часть континента.

– Это огромная территория, ваше сиятельство, – осторожно сказал поручик, задумчиво поглаживая гладко выбритый подбородок, – не надорваться бы. Людей очень мало.

– Чистая правда, – вздохнул я, – людей мало. Но если мы запрем островитян на юге, у нас будет время на освоение севера. Смотри, на западе мы уже строим Петровск, вот здесь, где-нибудь в районе временного поселения рангорнцев на восточном побережье, хорошо бы построить его город-близнец. А в Ратанском проходе поставим мощный военный городок и засечную полосу из нескольких застав. Если сумеем связать это все коммуникациями, считай, в войне победим.

– Здесь находится фрадштадтский форт, – Топольницкий ткнул карандашом в этот самый Ратанский проход на карте.

– Попросим их убраться на юг, – усмехнулся я.

– Эк у вас как лихо на бумаге все получается, – поручик задумчиво постучал карандашом по столу, – тут ведь еще и хошоны. Это ж самое их место обитания!

– Знаю, Сережа, знаю. Работы много, и делать ее нужно быстро, точно, нагло. Пока противник не ждет от нас такой прыти.

– По хошонам я вам докладывал – здесь пока никаких сдвигов, на контакт они идти не хотят. По ту сторону гор их собратья-катланы вполне могли бы сослужить нам неплохую службу, отвлечь на себя внимание фрадштадтцев. Правда, вряд ли стоит рассчитывать на серьезное противостояние, островитяне неплохо научились управляться с ними. И еще. Появились уточненные данные по районам, где островитяне промышляют поимкой рабов. Если еще и там проблемы организовать, им точно не до нас какое-то время будет.

– Хорошая мысль! Давай подумаем, что можно предпринять в этом направлении.

Нет, все-таки голова у Топольницкого соображает. Что ж, будем использовать его сильные стороны, направлять и подталкивать в нужном направлении. И надеяться, что когда-нибудь он сможет все делать самостоятельно. А то, что он за моей спиной отсылает отчеты Бурову, – это мелочь. В конце концов, Буров не вражеский шпион, в этом я уверен, потому как приглядывают мои люди за его работой там, в метрополии.

– Э-э, Михаил Васильевич, – возглас Топольницкого остановил меня у самой двери. – Скажите, нельзя ли привлечь вашего агента в Ньюпорте к операции по дестабилизации обстановки на фрадштадтской территории? Людей, знаете ли, маловато.

– Экий вы шутник, Сергей Ильич! Все, на что способен этот божий одуванчик, – это собирать слухи и сплетни. Да он от вида крови в обморок падает, куда ему диверсионной деятельностью заниматься! Ну, а если серьезно, то поймите, у него свои задачи, которые он вполне успешно выполняет. И не нужно ему пересекаться с другими нашими агентами. Это не вопрос доверия, это вопрос безопасности – сами знаете, бывают случаи, когда провал одного, даже самого никчемного агента приводит к провалу всей агентурной сети. А этого агента я не хочу потерять ни при каких обстоятельствах.

С этими словами я покинул кабинет начальника разведки, но не успел плотно прикрыть за собой дверь, что позволило мне ненароком услышать его задумчивое:

– Агент – баба, что ли?

– Как знать, Сережа, как знать! – заглянув в кабинет, я весело подмигнул смутившемуся от такого конфуза поручику и снова захлопнул дверь.

16

Не самая лучшая идея – начинать большое морское путешествие зимой. По крайней мере, здесь, в Восточном океане, у берегов Рунгазеи. Эту истину капитан второго ранга Андреев давно усвоил на практике. Конечно, по мере продвижения возглавляемой им исследовательской экспедиции на юг становилось все теплее, и северные морозы остались далеко позади, но сезон штормов-то никто не отменял. Однако губернатор Бодров торопил с отправлением, справедливо указывая на то, что весной и наши оппоненты активизируются. И кто его знает, что придет в их коварные головы при известии о выходе в море нашей экспедиции. Может, показалось Ивану, что его сиятельство опасается утечки информации, а может, и правда существует такая опасность. В любом случае дело Андреева – выполнять приказ, а не думать об обстоятельствах, в которых он был отдан. Потому путь его эскадры лежал к южной оконечности материка, а потом – снова на север, но уже вдоль неизведанного восточного побережья Рунгазеи.