"Фантастика 2025-173". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Керлис Пальмира

– Нет.

– Ну, Лейка…

– Нечего там делать, – рассердилась я. – Объясняла уже.

– Я только посмотрю.

– Вперед! Но не рассчитывай, что я побегу вытаскивать тебя оттуда.

– Почему?

– Думаешь, я намерена нянчиться с тобой вечно?

Артем выразительно фыркнул. Ох… дар в восемь лет – катастрофа. Мальчик и половины не понимает, но везде лезет. Да и я поступала не умнее, хотя была гораздо старше. Спасибо Вене, что вложил в мою упрямую голову прописные истины, благодаря которым я протянула так долго. Статистика печальна: чем сильнее дар, тем хуже с ним справляются. Остаться в своем уме к тридцати годам – явление редкое. В общем-то, именно Вениамин эту статистику заметно улучшил. Сложно сосчитать, скольких людей он спас.

Кажется, я снова переборщила с резким тоном – Артем уткнулся носом в колени и громко засопел, переполняясь обидой. А ведь Вениамин не разговаривал со мной грубо, даже когда я этого заслуживала. Артем не сделал ничего плохого, любопытство – естественный порыв. А я бросаюсь на него, без скидок на возраст. Стыдно…

Я села рядом с Артемом и обняла его за плечи. Он покосился на меня, как на злейшего врага.

– Никогда не надейся на чужую помощь, – тяжело вздохнула я. – Однажды ее просто не будет.

Артем прекратил терзать свои колени, выпрямился и внезапно заключил меня в крепкие объятия. Я застыла, боясь пошевелиться. Что на него нашло?

– Ты меня спасешь, если что? – тихо спросил он. – Я бы тебе обязательно помог.

Настойчивый звонок в дверь избавил меня от необходимости отвечать. Тем более, я понятия не имела, что ответить.

В коридор я вбежала, предвкушая, как выскажу все Владу о его кулинарных экспериментах. На ходу сочинила обличительную речь – язвительную и пылкую, под стать моей ярости. Подойдя к двери, я поняла, что выслушивать ее было некому. Досадно!

– Здравствуйте, – на выдохе произнес Зорьев, держась от порога на приличном расстоянии.

– Надо же, – картинно развела я руками. Конопатое лицо Артема сразу же показалось в дверном проеме.

– Привет, пап, – нахмурился он.

– Я за тобой, – неуверенно сказал Михаил.

Артем послушно накинул пальто и потянулся за ботинками. Я вышла на лестничную площадку, прикрыв дверь.

– Вы могли не застать меня дома.

Зорьев опустил глаза.

– Я собирался позвонить, но побоялся договориться и не приехать…

– Не беспокойтесь, я провела с Артемом воспитательную беседу.

– Кира сказала, что вам можно довериться в данном вопросе…

– Ведите себя с сыном как обычно, – посоветовала я. – Пусть чувствует, что ваше отношение не изменилось.

Михаил протянул мне конверт.

– Это компенсация за причиненные неудобства.

Я хотела было отказаться, но в последний момент передумала. Какого черта? Разгромили полквартиры, нервы вымотали и чуть пожар не устроили. Причиненные неудобства налицо.

Дверь открылась, на лестничную площадку выскользнул наспех одетый Артем.

– Пойдем… – пробубнил Михаил. – Валерия, вы нас очень выручили.

– Обращайтесь, – ляпнула я из вежливости, надеясь, что предложением он не воспользуется.

Закрыв за Зорьевыми дверь, я вскрыла конверт. Записка с благодарностями была короткой и туманной, а вот банковский сертификат говорил сам за себя. Я едва подавила рвавшийся наружу стон отчаяния. Сумма была внушительной, а быть обязанной я не любила. Столь невиданная щедрость настораживала. Если Зорьев рассчитывал бегать ко мне по каждому поводу, то здорово ошибался. Впрочем, обналичивать деньги никто не заставлял.

Закончу с Владом, и моя скромная обитель снова будет принадлежать мне. Никакого шума, бардака, экстремальных игр на кухне. Только я и родные безмолвные вещи. Красота! И отделяет меня от этого блаженства одно маленькое воспоминание. Кстати, о Владе. Его нет уже давно, а до магазина идти от силы пять минут.

Предчувствуя неладное, я кинула конверт на тумбочку и подошла к окну. Универмаг был на месте, у его дверей стояла Карловна, осуществляя акт маркетинга с зазевавшимся дядечкой. Она обрабатывала его с таким напором, что бедняга затравленно кивал и был готов скупить половину ее любимого чемоданчика, лишь бы вырваться. Судя по энергетическому следу, Влад бродил где-то поблизости. Решил прогуляться и воздухом подышать? Неужели заблудился? С него станется!

Глава 9

Влад

Теперь я отчетливо понимал – затея с блинами была провальной. Лучше бы мы купили печенья, заказали пиццу или вообще ничего не трогали. Радует, что кухня уцелела, и никто не пострадал. Начиналось все невинно: Артем мечтательно лыбился при слове «блинчики», и я взялся за дело. Хотелось исполнить его желание, а заодно доказать Лейке, что мы не настолько беспомощны, как она думает. Задача выглядела элементарной: смешать пару ингредиентов, разлить тонкий слой теста на сковороде, подержать над огнем. Однако миссия оказалась сложнее, чем значилось в описании. Доисторическая плита подчинялась каким-то альтернативным законам физики, тесто намертво прилипало к чугунной сковороде, которая была старше меня на два-три поколения. Вопреки поговорке, наш первый блин вышел вовсе не комом – мы его беспощадно спалили. Причем сделали это так феерично, что будь у меня под рукой огнетушитель, я непременно бы им воспользовался. Правда, расстроенное лицо Артема удалось разглядеть и сквозь дым.

Оставалось молиться, чтобы к возвращению Лейки запах гари выветрился. Ее бесила любая мелочь, а тут такой замечательный повод поворчать. Она его не упустит, можно не сомневаться! Эти три дня Лейка мощно отжигала, впору было составлять пособие «как не нужно принимать гостей». Я и раньше встречал депрессивных девушек, но она побила все рекорды. Феноменальное неумение терпеть окружающих людей. Я легко игнорировал ее выпады, а вот Артем… Мальчишку было реально жаль. Родители соображали, кому доверяют сына? У Лейки даже хомяк покончит с собой, не выдержав ее вездесущего осуждающего взгляда!

Артем маялся от скуки. Безвылазно торчать в Потоке Лейка запрещала, но ей и в голову не пришло чем-то занять ребенка. В квартире не было игрушек или компьютера, зато имелась масса бьющихся предметов. Советский телевизор ловил десяток скучных каналов, допотопная муть с виниловых пластинок навевала на Артема тоску, книги были старыми и нудными – читать невозможно. Никаких развлечений, царство уныния.

Признаюсь, поначалу рыжий мальчишка пугал меня до чертиков. Было жутко от того, что он отправил мамочку с папочкой в то же волшебное место, где побывал я. Приятного мало, особенно когда так делает твой собственный ребенок, а не злобный тип, которого видишь первый – и, надеюсь, в последний – раз в жизни. Но ничто не объединяет сильнее, чем наличие общего врага. Точнее, суровой домоправительницы.

– Достала, – взвыл Артем на второй день, и я проникся к нему симпатией. – То не трогай, это не трогай!

– Мои тапочки должны висеть там, где их прибили, – насмешливо протянул я.

– Ага!

Он рассмеялся, как самый обычный ребенок – весело, непринужденно, и остатки моего страха испарились.

– Злая она, вот и все, – добавил я.

– Нет, – внезапно возразил он. – Она не злая, она грустная.

– Только нам-то грустить необязательно, да?

Артем кивнул, и жизнь наладилась. Мальчишка оказался забавным, предприимчивым и очень отзывчивым. Мы коротали время за безобидными играми, рисовали пушистых зубастых зайчат. Они невероятно привлекали Артема, просто идея фикс. Но домоправительница ополчилась и на картинки.

Лейка была занудой, каких поискать. Постоянно что-то мыла, протирала, хотя вокруг была стерильная чистота, и тряслась над каждой вещью. Помешанность на порядке и любовь к бесполезному барахлу – лишь полбеды. Она мысленно вышла на пенсию, квартира насквозь пропахла старушечьим духом. В доме не было косметики, журналов или другой девичьей дребедени. Не нашлось даже фотографий, ни одной. Зато всяких моющих средств – два ящика, и полиролей – семь штук. С воском, без воска, антипыльный, антиаллергенный… Настоящее безумие! Всюду наблюдалось засилье древнего хлама. Отрывной календарик, занавеска с раззявистыми цветочками, громоздкое зеркало с двумя створками – малая часть того, по чему плакала помойка. А ковры с бахромой, которую расчесывали на ночь? Кошмар! Лейка бы и джинсы гладила, будь они у нее. Как истинная поклонница классики, она одевалась строго и невыразительно, в черно-белой гамме. Ничего яркого, броского или с претензией на оригинальность. Лейка никогда не спешила, что для москвичей крайне нетипично. Все делала размеренно, плавно, словно у нее аллергия на резкие движения. Жизнь ее текла однообразно: никакой работы, увлечений, общения с людьми. Бред! У девушки суперсила, а она запирается дома и скалится на весь белый свет. У нее есть знакомые в психологическом центре, обратилась бы туда за консультацией. Быть угрюмой двадцать четыре часа в сутки – явно нездоровая тенденция.