Королева умертвий - Хабаров Ярослав

Детство. Сейчас об этом даже думать странно. Не было — и быть не может — никакого детства.

Судя по всему, Игинуш прочитала мысли своего спутника — за ней такое иногда водилось — и, подъехав поближе, заговорила с ним озабоченно:

— Ты считаешь, детство невозможно?

— Я считаю, — ответил он, — что в такое время, как наше, никто не может позволить себе этой роскоши — быть ребенком.

— Да, да, все сходится! — взволнованно произнесла она, — Ты прав. Я всегда утверждала, что ты, Ринан Сих, очень умный. Ну, немножко глупый, как все дети и как все мужчины, но это можно пережить, ведь у нас с тобой есть я, а я могу думать за двоих, когда это требуется.

— Ты можешь думать за четверых, Игинуш, но этого не требуется.

— Ошибаешься. — В ее глазах появился озорной блеск. — Ты глуп и потому ошибаешься. Но ты хороший мальчик, и поэтому я не оставлю тебя. Мамочка всегда будет рядом, чтобы дать тебе добрый совет… — Она наморщила лоб и озабоченно уставилась на Ринана Сиха. — О чем мы только что говорили?

— О том, что после Катаклизма ни у кого, даже у ребенка очень богатых родителей, не может быть никакого нормального детства.

— Ошибка, ошибка, ошибка! — закричала Игинуш. — Когда у меня была маленькая дочь, у нее было детство. Жабы были ее игрушками. Мы жили на болоте, мать и дочь, мы любили друг друга, мы кормили друг друга, и нам было так хорошо… Куда ушла моя маленькая девочка?

Игинуш сморщилась, готовясь заплакать.

Ринан Сих коснулся ее плеча:

— Мы найдем твою маленькую девочку, Игинуш, Мы непременно найдем ее. Только… Ты знаешь, она теперь стала довольно большой девочкой.

— Ты ее видел. Я ее видела. Сама-то я не помню, но ты мне рассказывал, как я повстречалась с ней… Там, в Хеннгале. Да? Ты пытал ее и хотел сжечь, так что вы с ней были близко знакомы. Почти друзья.

— Почти родственники, — сказал инквизитор.

Он говорил вполне серьезно: с каждым, кого он подвергал допросам и пыткам, инквизитор так или иначе роднился душой. Это помогало ему, в частности, ощутить, когда пленник лжет, а когда говорит правду. И еще позволяло чувствовать момент, когда следует прекратить допрос, поскольку можно потерять пытуемого. В подобных делах помогает только интуиция.

— Мы найдем мою девочку? — настаивала Игинуш.

Она надулась.

— Очень жаль. Я думала, ты уже нашел ее и хочешь устроить мамочке сюрприз.

— Нет, Игинуш, но тот, к кому мы едем, очень важен. Он может знать…

Игинуш просияла:

— Он может знать, где моя девочка!

Она была очень довольна.

Как ни странно, путешествие протекало без неприятных эпизодов. Только однажды на горизонте показался отряд троллоков, но те не стали нападать — то ли сочли добычу слишком незначительной, то ли не узрели в процессии ничего опасного для себя. Они повернули назад — и хорошо сделали. Потому что не узрели они также десятка хорошо обученных койяров-невидимок, которые были приданы инквизиции для охраны.

Второй раз отряд натолкнулся на человекозмея, который охотился в зарослях. Мерзкая рептилия передвигалась на хвосте, как на единственной ноге, подняв вверх мощный получеловеческий торс, увенчанный круглой шипастой головой.

Игинуш заметила его первой и пронзительно завизжала. Один из солдат крикнул Ринану раздраженно:

— Угомони же свою зверюшку, твое преподобие!

Ринан никак не ответил, а возникшие рядом с ним как будто из воздуха койяры накинулись на человекозмея. Хватило нескольких коротких ударов изогнутыми мечами, чтобы расчлененный на куски монстр затих навсегда.

— Крепкий! — Смеясь, один из койяров показал Ринану Сиху отметины, оставленные зубами чудовища на стали. — Он напитал мой клинок своим ядом. Очень хорошо.

И в самом деле, две желтоватые капли, видневшиеся в углублениях, сделанных клыками, медленно впитались в клинок. А затем койяр исчез — как будто растворился в воздухе. Ринан Сих еще мгновение слышал его дыхание, но потом пропало и оно.

Прибытие отряда инквизиции стало еще одним событием в приграничной обители. Не таким значительным, конечно, как возвращение Эсайаса Новера с добычей, но все-таки весьма существенным. Настоятель опять счел нужным лично выйти навстречу высоким гостям.

Ринан Сих понравился ему. Спокойный, собранный, сдержанный. Очень вежливый. Сразу видно, что этот человек привык общаться со старшими и умеет держать себя — не посягая на чужое достоинство, но и не умаляя своего.

«Карьерист», — нашел подходящее определение настоятель.

Ему легко было с людьми, которые не считали нужным что-либо скрывать и сразу же объявляли о своих целях, как ближайших, так и отдаленных.

— Вы так молоды, — сказал ему настоятель со вздохом. — Сейчас настали такие тяжелые времена… Молодые люди слишком рано старятся. Испытания и ужасные знания, которые им волей-неволей приходится добывать…

— Это моя работа, — отозвался Ринан Сих. — Я сам избрал для себя такую участь, когда вступил в Серый орден. Знать. Добывать знания, какими бы ужасными они ни были. Очищать нашу землю от зла по мере моих скромных возможностей. Бороться с архаалитской ересью, которая зачастую бывает опаснее открытых проявлений Тьмы, поскольку действует под маской добра.

— Добро пожаловать в обитель Алого ордена, — сказал настоятель с отеческой улыбкой. — Я рад вас видеть! Сколько человек мне нужно разместить?

— Двадцать три, — ответил Ринан Сих. — И еще Игинуш. Двадцать четыре.

Настоятель быстро окинул взглядом всех видимых ему спутников Ринана Сиха. Шевеля губами, пересчитал их.

Ринан Сих улыбнулся.

— Со мной еще койяры, — объяснил он. — Их вы не видите.

— О, — кивнул настоятель, — в таком случае все понятно.

Присутствие койяров говорило о том, что Серый орден считает миссию Ринана Сиха невероятно важной. Приложены все усилия к тому, чтобы по пути и во время процесса с инквизитором ничего дурного не случилось. Разумно, разумно.

Маленькая обитель Святого Арвинна неожиданно сделалась центром вселенной — потому что именно в ней поселилась надежда.

Не только детству — поэзии тоже не место в мире после Катаклизма. И все же поэзия вернулась. «Поселилась надежда»! Настоятель хмыкнул, отвечая собственным мыслям, а затем распорядился о том, чтобы приезжие были размещены наилучшим образом. Специально выделенный брат показал Ринану Сиху и Годану-палачу место их будущей работы. Ринану не терпелось приступить к делу, но он понимал, что людям необходимо отдохнуть хотя бы несколько часов. Что ж, такую роскошь они, вероятно, могут себе позволить.

Игинуш увязалась за Ринаном. Она осматривала все с огромным любопытством и время от времени принималась бормотать, по большей части одобрительно.

В обители Святого Арвинна Ринану Сиху очень понравилось, и инквизитор не считал нужным держать свое мнение при себе. То и дело он начинал рассыпаться в похвалах, а сопровождающий брат в ответ широко улыбался.

Отменно здесь все устроено, в этой обители. Строго, благочестиво и вместе с тем удобно.

— Здесь непременно надо завести домашний скот, — громогласно рассуждала Игинуш. — Разводить лягух и ящериц. Кто не ел ящериц, не знает, как они вкусны! У них чудесное нежное мясо. Лучше сырое. И еще можно держать зябров. Маленькие сочные зябры. Я их ела на болотах. Я ловила их для дочки. Они занимают совсем мало места. Очень удобно. Проводите меня к вашему главному, я ему расскажу!

— Я сам ему передам твои рекомендации, Игинуш, — остановил не в меру ретивую подругу Ринан Сих. — Он непременно их выслушает.

— Только пусть выслушает, потому что я советую дело. Они не будут знать голода. Никогда, никогда! — настаивала Игинуш. Ей очень хотелось оказать любезность таким замечательным, гостеприимным людям.

— Возможно, они последуют твоему совету уже в ближайшее время, — заверил ее Ринан Сих.

Игинуш уже не слушала.

— Тут должны быть замечательные подвалы! — рассуждала она, оглядывая большую башню, выстроенную напротив храма Сеггера. — Просторные каменные подвалы, такие удобные для работы моего мальчика. — Она обратилась к смиренному брату, сопровождавшему их, — Мой мальчик — важный инквизитор, можешь себе представить? Вот какой у меня ребенок! Вырос и стал инквизитором! Он допрашивает и пытает людей. Он загоняет иголки им под ногти, дробит им кости рук и ног, он капает расплавленный металл им на живот… Он даже металла для них не жалеет… Вот какой у меня мальчик. Всегда с душой, всегда с умом. Его очень ценит начальство. Даже поручило ему важный допрос. Разве можно не гордиться таким ребенком?