"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

Так что даже если обвиняемый отказывается дать показания, в процессе обсуждения комиссия обычно узнаёт достаточно, чтобы составить полную и правдивую картину дела. Официальное объявление перед эмпатом — это скорее представление для публики, а для комиссии в этом обычно нет никакой необходимости.

Вообще-то говоря, я не видел причин отказываться. Наоборот, как раз в моих интересах было удостоверить свою непричастность перед авторитетными свидетелями, и этим полностью снять с себя все подозрения. Можно сказать, что Лахти оказал мне услугу, а вот себе наоборот, и очень скоро ему придётся в этом убедиться. Я не собираюсь упускать такую прекрасную возможность.

Мы и до этого планировали начать разбирательство в Дворянском совете. Пусть даже вопрос с договором решился другим способом, сама ситуация в целом заслуживает подробного обсуждения, и Лахти сейчас очень сильно упростил мне задачу.

— Я нахожу это требование довольно унизительным, — заметил я, — особенно учитывая дикость обвинения. Но какой бы странной ни выглядела эта претензия, я готов на это пойти, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда. Однако у меня есть встречное требование.

— И в чём же оно состоит? — осторожно спросил фон Кеммен, уже чувствуя неладное.

Драгана едва заметно улыбнулась мне уголками губ. Она уже всё поняла, что, собственно, и неудивительно. С её опытом было бы странным не почувствовать удачность момента.

— У меня тоже есть в чём обвинить господина Матиаса. Если говорить конкретнее, я обвиняю его в мошенничестве, и в целом в действиях, несовместимых с честью дворянина.

— Чтооо? — начал Лахти, опять приподнимаюсь на стуле.

— Опровергните это перед эмпатом, — патетически заявил я, делая широкий жест в сторону комиссии, — и можете вызвать меня на дуэль за урон чести. Обещаю принять ваш вызов. Разумеется, в случае, если вам удастся это опровергнуть.

— Никто никого не вызывает, — объявил фон Кеммен, болезненно морщась. — Господин Кеннер, уж вы-то могли бы и воздержаться от устраивания здесь скандала.

— Прошу прощения, господин Олег, — я слегка поклонился в его сторону. — У меня не было и нет цели устроить скандал. Моё обвинение полностью обосновано.

Фон Кеммен страдальчески закатил глаза.

— И тем не менее я вижу, как заседание комиссии превращается в балаган, — проворчал он. — Хорошо, господин Кеннер, конкретизируйте ваше обвинение.

— Я обвиняю господина Матиаса Лахти в том, что он лично или через доверенных лиц в сговоре с руководством Работного приказа и бывшим управляющим «Механической мастерской Ивлич» составил фиктивный договор, направленный на кражу средств мастерской. Или, если сказать проще, он участвовал в сговоре с целью обокрасть присутствующую здесь сиятельную Драгану.

— Это обвинение — сплошная чушь! — Лахти всё-таки вскочил, опять уронив стул. — А чтобы расторгнуть этот договор, вы и устроили диверсию на моём предприятии!

— Как видите, господа, он даже не отрицает наличие фиктивного договора, — заметил я, обращаясь к комиссии.

— Хватит! — рявкнул фон Кеммен, ударив ладонью по столу. — Всем успокоиться и сесть! Предлагаю вам обоим заявить о своей невиновности в присутствии эмпата, и на том закончить этот недостойный спектакль.

— Меня полностью устроит этот вариант, господа, — объявил я. — Прошу пригласить эмпата.

— Я не собираюсь в этом участвовать и заявляю протест, — возразил Лахти. — Мы собрались для обсуждения конкретного вопроса, и я считаю недопустимыми попытки господина Кеннера увести обсуждение в сторону.

— А я настаиваю, — внезапно вмешалась Драгана. — Господин Кеннер ознакомил меня с результатами своего расследования, и я считаю, что его обвинение имеет под собой достаточно веские основания. Опровергнуть его в ваших интересах, господин Матиас, в противном случае у меня будут развязаны руки. Я не собираюсь позволить обокрасть себя столь нагло и бесцеремонно.

У Лахти забегали глаза. У Высших есть серьёзные ограничения на вмешательство в дворянские распри, но не тогда, когда дело касается их самих. Многие детали пока неизвестны, и трудно сказать, на что надеялись махинаторы, хотя у меня есть кое-какие догадки. Если допустить, что они действовали совместно с владимирским резидентом, то всё легко объясняется — из-за скандала Драгане было бы просто не до того, чтобы проводить серьёзное расследование. И даже если бы она что-то обнаружила, она была бы слишком запачкана, чтобы к её официальной жалобе отнеслись серьёзно. А может быть, они планировали всё свалить на Горана. Если у нас получится запросить через Драгану справки по банковским операциям Горана, то, как мне кажется, мы узнаем много интересного.

— Сиятельная, господа, — сказал я успокаивающе, — у меня есть предложение, если позволите. Давайте сначала разберёмся с одним обвинением, а потом обсудим другое. Я готов засвидетельствовать свою невиновность.

— Очень разумное предложение, господин Кеннер, — одобрительно отозвался фон Кеммен и члены комиссии согласно закивали. — Пригласите госпожу Ладу, — скомандовал он приставу.

Тот кивнул, заглянул в соседнюю комнату, и сказал кому-то: «Госпожа, вас просят».

Штатный эмпат Дворянского совета оказался молодой женщиной с прочно поселившимся на её лице выражением «Я устала от вашего вранья». Вполне возможно, что и впрямь устала. Как человек, прекрасно чувствующий ложь, могу ответственно заявить, что люди врут постоянно.

— Господа, позвольте вам представить нашего эмпата, — объявил фон Кеммен. — Госпожа Лада Звонких является нашим штатным экспертом. Желающие могут проверить её сертификат доверия. Госпожа Лада, представляю вам господ Кеннера Арди и Матиаса Лахти.

Женщина посмотрела на меня с явным интересом. Ну да, я же звезда, и чуть ли не каждый вечер на арене.

— Польщён знакомством, госпожа Лада, — обозначил я поклон. — Не вижу никакой необходимости в проверке ваших документов. Я готов сделать заявление по существу обвинения, предъявленного мне господином Матиасом Лахти.

— Я готова засвидетельствовать ваше заявление, господин Кеннер. Прошу вас, начинайте.

Я сосредоточился. Торопиться здесь не стоит, неточная формулировка может испортить всё впечатление.

— Мне неизвестно о событиях на предприятии семейства Лахти ничего сверх общеизвестных сведений, — начал я.

— Правда.

— Я не имею ни малейшего представления о том, что вызвало эти события.

— Правда.

— Если эти события были вызваны искусственно, мне неизвестно, кто и каким образом это сделал.

— Правда.

Я вопросительно посмотрел на фон Кеммена. Он кивнул и обратился к Лахти:

— Господин Матиас, вас устроило заявление господина Кеннера?

— Нет, — хмуро посмотрел на меня он. — Это мог сделать кто-то из его людей.

Фон Кеммен брезгливо поморщился:

— По собственной инициативе? Это предположение выглядит крайне неубедительным. Комиссии объяснение господина Кеннера кажется вполне исчерпывающим.

— Уважаемая комиссия, — вмешался я. — Для меня несложно дополнить моё заявление, чтобы окончательно снять все вопросы.

— Благодарю вас, господин Кеннер, — признательно кивнул мне фон Кеммен. — Прошу вас.

— Я ни прямо, ни косвенно не отдавал распоряжения о каких-то диверсиях на предприятиях семейства Лахти.

— Правда.

— Перед тем как явиться сюда, я на всякий случай опросил своих людей о возможной причастности к обсуждаемым событиям.

— Правда.

— И по результатам этого опроса заявляю, что слуги нашего семейства к ним непричастны.

— Правда.

А вот насчёт Ленки я не так уверен, и вряд ли рискнул бы заявить это о ней. Эмпат мог бы и почувствовать неуверенность. Но к счастью, вряд ли кому-то придёт в голову прямо о ней спросить. Очень мало кто знает, что она не просто приложение ко мне, и что в голове у ней отнюдь не только тряпки и украшения.

— Благодарю вас, госпожа Лада, я закончил, — улыбнулся я ей, и она доброжелательно улыбнулась мне в ответ.

— Теперь вы, наконец, удовлетворены, господин Матиас? — вопросил фон Кеммен с явно слышимыми нотками неудовольствия.