Уничтожить (СИ) - Ставров И. В.

Сегодня Лёха опоздал и пришёл на целый час позже обычного. Все уже давно пускали слюни в подушки, а штын стоял такой, что не помогало даже настежь открытое окно и запах свежей еды из общей кухни. Услышав приглушённый голос рекламы, Лёха поморщился: и здесь от неё не скрыться. Он покосился в сторону закрытого простынками угла, за которым спала семья Адыгбаевых с двухлетним дитёнком. Семейные всегда отделялись занавесками. Кое-где между взрослыми на двухэтажных нарах сопели сироты, начавшие, как и Лёха, работать в раннем возрасте.

Наспех перекусив пластиковой кашей, Лёха присел на своё место в углу, и, поморщившись, вытянул ногу. Ближайшие пару недель он почти наверняка не сможет работать, следовательно, и платить за аренду койко-места. Впереди отчетливо замаячила перспектива выживания на улице. А с такими ранами на улице долго не живут… В памяти ещё свежи воспоминания о стае собак, напавших на него поздно вечером, когда он возвращался со смены. Спасла его случайная заброшка, на которую он от страха взлетел с такой скоростью, что до сих пор, иногда проходя мимо неё, недоумевал, как вообще возможно одним махом запрыгнуть на трёхметровую стену.

Потянувшись было за обезболивающими, он помедлил, а потом решил позвонить самому близкому человеку из всех. Сперва хотел старшему брату, но передумал, и набрал Юйлинь. Разговор получился недолгим и бессмысленным, так как подруга тоже ложилась спать.

— Это ты с кем, Лёх? — прошептал откуда-то справа Азамат, когда Лёха повесил трубку. У Азы были проблемы со сном, и он, приходя со смены, частенько не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок или играя во что-нибудь по нейрофону, чем и занимался сейчас.

— А, Аза, снова не спишь? — ни с кем, кроме подруги, общаться Лёхе не хотелось. — Да так, знакомая одна…

Он понимающе хмыкнул и предположил:

— Девчонка твоя? Серьёзно всё?

— Да какой там…

Лёха усмехнулся и провёл пальцами по небольшому сосуду, на который падал лунный свет, смешиваясь с мелькающими рекламными щитами.

— Слушай, Лёх, — замялся Азамат, заметив странное движение соседа. — Такое обычно не спрашивают, но… Это ведь то, о чём я думаю? Хранишь прах кого-то из твоих близких? Как и у всех, да?..

Личные вопросы в стойлах принято было задавать только близким людям, но Лёха не обиделся и кивнул:

— Да. Это то, что осталось от матери, — равнодушно произнёс Лёха и еле слышно задумчиво закончил: — Как и у всех…

— Что… с ней случилось?

— Умерла от пневмонии, а хоронить было дорого…

— А страховка?

— Не покрывала.

Азамат ненадолго замолчал, поискав глазами второй сосуд, и уже хотел было задать очередной вопрос, но Лёха опередил его:

— Он разнорабом пахал, но платили мало и батя записался в ЧВК «Вебер», а через полтора месяца похоронка пришла… От тела ничего не осталось. Целых 5 % семейного долга погасили…

Лёха невесело усмехнулся, и посмотрел в окно на рекламный щит.

— М-да… — подвёл итог Аза и немного помолчал. — С нашего знакомства хотел у тебя спросить это, а тут вон как… Когда мы познакомились, Лёх? Лет в… м-м-м…

— В восемь, — подсказал Лёха.

— Да, точно… Ты, вроде, второй класс заканчивал?

— Угу…

— Точно, вспомнил! Тебе ещё школу пришлось бросить и уйти работать. В яме по добыче кобальта мы и познакомились, верно? Да уж, давно это было…

Обычно, поболтать на ночь с Азой Леха был не против, но сейчас Азамат вытягивал из него ответы клещами, а Лёхе больше всего хотелось кого-нибудь убить. А ещё это проклятое бедро! От очередного приступа боли Лёха сжал кулаки и представил, как знакомит рожу газыря с арматурой. И эту кисен — тоже! Похоже, Аза почувствовал состояние Лёхи.

— Ты это… извини, — пробубнил Аза и улёгся дальше играть в нейрофоне.

Лёхе надоело терпеть. Он выудил пузырёк с новым лекарством, достал из-под плинтуса хорошо запрятанный шприц и набрал в него жидкость. При свете луны рассмотреть содержимое было невозможно, поэтому Лёха привычно затянул ремень на здоровом бедре и вставил иглу в вены голени. Он был опытным, и знал, что мусора проверяют только вены на руках. Так, теперь убрать ремень…

Чтобы убежать от реальности, многие чем-то шырялись и все об этом знали и понимали, но всё равно лучше не при всех. К тому же, войдя в квартиру, Лёха уловил знакомый запах лекарств. Некоторые из спящих уже успели ширнуться.

По крови со страшной скоростью разносился коктейль из наслаждения, и от одного только этого Лёха уже готов был трястись в предвкушении. Когда содержимое шприца булькало в его крови, взрываясь фейерверком удовольствия, Лёха успел только одним движением за спину сунуть шприц под плинтус, и откинуться на подушку, чтобы кайфовать оставшуюся ночь.

Он уже натянул лыбу от приятных мурашек и закрыл глаза, однако вместо подушки затылок провалился в пустоту, а в ушах засвистел ветер. Лёха зажмурился с новой силой, ожидая, что вот-вот, и кайф должен прийти, но ничего не происходило. Более того, под спиной больше не ощущалось мягкой постели, и вообще создавалось впечатление, словно он… падал?

Медленно открыв глаза, Лёха некоторое время созерцал перед собой белые барашки облаков. Чувства внезапным водопадом обрушились на нервные окончания, и странный свист в ушах вкупе с необъяснимой лёгкостью в один миг дали неутешительный вывод: он уже несколько секунд стремительно летел к земле с десятикилометровой высоты.

— Какого хера?..

Глава 2

Забарахтавшись в воздухе, Лёха смог перевернуться, и теперь яркое солнце грело его затылок. Ветер, несущийся прямо в лицо, не давал нормально открыть глаза. В какой-то момент ему удалось приспособиться и мельком оглядеться. Под ним раскинулось лишь море очередных облаков, в которые он влетал с самыми худшими ожиданиями.

— А-а-а-абосратушки! — наконец, заорал Лёха. — Слышь, начальник, чё за беспредел?! Я на такое не подписывался! Ну ширнулся малёха, ну чё сразу так радикально-то!?

Ответом ему были внезапно появившиеся крики со всех сторон. Однако, в отличии от него, эти были какие-то весёлые. Наконец, завеса облаков кончилась, и открывшееся зрелище заставило Лёху грязно выругаться. Под ним раскинулся огромный остров, плавающий не в море, как сначала подумал Лёха, а в самых настоящих облаках. Летающий, мать его, остров! Если присмотреться, можно было заметить отдельные островки поменьше, словно отколотые от основного. Весёлые крики снова повторились, и на этот раз Лёха различил чужую речь:

— О! Турист!

Лёха повернулся на звук и увидел метрах в пятидесяти от себя человека. Из-за бьющего в глаза ветра и облаков, то и дело прятавших незнакомца, рассмотреть того в деталях не удавалось. Когда человек показался в очередной раз, то послышались громкие хлопки, и что-то просвистело близ Лёхи. В ушах стоял гул и понять с первого раза, что это, он не мог. Однако довольно быстро понял, что человек в него стрелял!

— Ты чё, дебил?! — заорал он во весь голос больше не для того, чтобы его услышали, а чтобы унять свой страх.

— Ха-ха! Золотце, ты что, здешних правил не знаешь?!

— Да любись оно конём… — пробормотал Лёха.

Ключевое слово дало понять, что разговоры тут не имеют никакого смысла, и он принялся оглядываться, в попытке найти спасение. Он падал чуть в стороне от острова, который с неумолимой скоростью приближался. Вокруг себя Лёха насчитал ещё несколько точек таких же безумцев, но из-за расстояния они в него не палили, что уже обнадёживало. Между тем, противник каким-то образом сократил дистанцию и вновь принялся палить в Лёху. Выплюнув грязное ругательство, Лёха попытался маневрировать, но тут же влетел в новое облако. Оно защитило лишь на несколько секунд, а когда остров вновь замелькал перед глазами, противник оказался намного дальше.

— Ха-ха! — донеслось до Лёхи. — Приятного полёта, лошара! Даже крылья включить не додумался, дебил!

Крылья? — недоумённо похлопал глазами Лёха, и только сейчас заметил надёжные лямки на своих плечах, торсе и груди. Заглянув за спину, он увидел край какой-то приблуды. На груди слева виднелась кнопка, которую он незамедлительно вдавил кулаком. Сзади послышался вибрация, и падение Лёхи сильно замедлилось. Но не прекратилось! Забарахтавшись в воздухе, и кое-как направив своё тело в сторону острова, Лёха принялся выжимать из агрегата всё возможное. Жаль, но эта хреновня летала не быстрее, чем бегает обычный человек.