Возгарка II (СИ) - Ахметшина Ксения

— Нет, я так перекушу, — он достал буханку хлеба и палку варёной колбасы, от души рубанул шматок и, прихватив получившийся бутерброд, поднялся на верхнюю палубу.

Радек развёл огонь, поставил чайник и принялся бриться, а я решила помочь с готовкой, чем очень порадовала и его, и вернувшегося Демира. Собственно, белобрысый принёс из подсобки яйца и ловко свалил всю кухню на меня, а сам уселся играть в карты с напарником.

Я не обижалась. Готовить мне привычно, да и хочется быть хоть чем-то полезной.

Накрыла на стол. Ну, на самом деле это даже не стол, а покачивающаяся на верёвочках столешница, а вот в каюте стол обычный: просто его прибили ножками к палубе и приколотили ограничивающие планки по краям. К этому времени старпом отпустил Эмила, так что тот скромно присел с остальными.

— Ты смотри-ка, а у тебя здорово выходит, — польстил мне Радек, наворачивая пышный омлет.

— Ты ешь, не смущай девочку, — велел Демир. — Яра, садись, посуда подождёт.

Я разлила всем чай и тоже села.

Завтракая, матросы продолжали играть в карты и начали учить меня. Отпускали шуточки про нашего клыкастого капитана. Ну, Радек отпускал. Я обеспокоенно косилась на этого весельчака. А ну как Рихард ещё не заснул?

«Эй, меня кто-нибудь слышит? Мертвяки позорные, ау! Я сейчас начну всякие гадости думать!»

Будем считать, что спит.

— Скажите, а вы тоже пили кровь Рихарда? — спросила я, прихлебнув из кружки.

— Предки упаси! — фыркнул Радек. — Чтобы вечно у этого мерзавца в подневолье ходить? Я лучше коня в зад поцелую.

— Ты полегче, Радек, — велел Демир. — Девочка кровь от крови нашего хортлака, он от неё что угодно узнать может. Без обид, малыш.

— А и пусть знает, — тот припечатал трефового короля. — Достал уже, козёл.

— И вас тоже? — удивлённо моргнула я.

Они оба тут же замолкли. Видимо, поняв, что сболтнули лишнего.

Но Радек всё же сказал:

— Да, а тебя-то он чем достать успел? Ты же ему, вроде, по гроб жизни обязана, что тебя из болезни вытащил, не так?

Вытащил? Сперва в неё загнал! Этот кровосос что, рассказал команде, будто просто по доброте душевной спас какого-то несчастного больного ребёнка? Вот сволочь!

— А вы разве не знаете? Я думала, если Войко всё знает, то и вы…

— И чего же мы не знаем? — Радек наклонился и приподнял пшеничную бровь.

— Наверное, мне не следует ничего говорить, — стушевалась я, — раз он сам не рассказывал.

— Он тебе запрещал? — надавил блондин.

— Нет, но… — я начала жалеть, что вообще раскрыла рот.

— Тогда можно. Давай, выкладывай, что этот ублюдок ещё натворить успел.

Я закусила губу, разрываясь между желанием излить душу и страхом перед Рихардом. Одно дело, когда мне отчим подзатыльники отвешивал, другое, если так же замахнётся вампир — у меня ведь башка отлетит.

— Радек, отстань от неё, — спас меня Демир. — Не хочет говорить, её дело. Всё, пошли, пора работой заняться. Малыш, приберись тут, хорошо?

Я кивнула, чувствуя облегчение и благодарность.

Перемыв посуду и протерев столешницу, я огляделась. В кубрике творился откровенный бардак. Бабушка всегда говорила, что холостяки порядка не знают. Ну, я начала прибираться. Всё разложила на места, сложила вещи, протёрла пыль, подмела и помыла пол. В процессе уборки обнаружила заныканные по углам кухонные принадлежности, которым там вовсе не место. Да и лежавшая где надо утварь нуждалась в уходе.

Заскорузлые котелки, чугуны и горшки. Сковородки тоже не блистали чистотой. Половники, лопатки — всё какое-то не очень вычищенное.

Пришлось наводить блеск: нельзя же так оставлять?

Покончив здесь, перебралась в каюту и продолжила наводить марафет, периодически опасливо косясь на люк под прибитым сверху ковриком. Единственным неопрятным местом по итогу осталась тахта Рихарда. Но к ней прикасаться не хотелось, потому что фу: он там наверняка не только с Анкой развлекался.

Уборка заняла всю первую вахту. Я как раз проходилась тряпочкой по подоконнику, наводя последние штрихи, когда на пороге рубки появился Войко. Старпом снял рабочие рукавицы, грузно присел на лавку и вытер потный лоб. Выглядел великан очень устало. Заметив перемены в каюте, он расплылся в улыбке и сказал:

— Ты, лапушка, так не усердствуй, а то ещё привыкнем.

После этого сообщения Войко забрался на койку в укромном углу, заткнул уши чем-то маленьким и задвинул шторку. Почти сразу оттуда стал доноситься богатырский храп. Я закончила начищать и вернулась в кубрик, чтобы не мешать.

Здесь в гамаке уже покачивался Эмил. Он не храпел. Казалось, этот дяденька даже во сне старается быть незаметным. Вскоре вниз спустился Радек, покопался в своих вещах, что-то достал, вроде кисет, а подняв глаза, присвистнул.

— Вот это марафет. Эй, рыжик, может, ты ещё и шмотки наши простирнёшь?

Я пожала плечами, почему нет? Помощи от меня в управлении судном никакой. Иначе мне всё равно заняться нечем. На корабле нет скотины, нет огорода и комнат постояльцев, а готовить нужно всего на пятерых вместо толпы посетителей. Здесь работы-то с вершок.

Радек со счастливой улыбкой водрузил мне на руки ворох грязной одежды и показал, где у них тут ушат, стиральная доска и мыльный корень. Воду полагалось брать не из бочки — там питьевая, — а забрасывать ведро на верёвке прямо за борт. Сама бы не справилась, но подсобили.

Стиралась прямо на палубе. Денёк выдался жаркий, безоблачный. Кожа неприятно зудела, напоминая о добровольном проклятии души. Стараясь не думать об этом, я отёрла пот со лба и посмотрела на солнце: оно ещё не перевалило за середину неба. Но скоро стоит начинать готовить обед.

— Слушай, рыжик, — подошёл Радек. Ветерок раздувал его свободные штаны, похожие на шаровары мурадца, только короче. — Тебе голову напечёт, держи, — и протянул мне красный платок. — Это Войко хотел тебе подарить, но забыл.

— Спасибо, — обрадовалась я, сложила его и обвязала голову. Концы сзади остались слишком длинными. Ничего, закончу и вплету их в косу, чтоб не трепыхались на ветру, а то вперёд залетают и по лицу нахлёстывают.

— Ага, ты только его потом поблагодарить не забудь, — хохотнул блондин.

— А почему вы носите повязки, а не шляпы? — спросила я.

— Ветер же, шляпы улетают. Когда совсем холодком сквозит, мы шапочки надеваем с плотными наушами — иначе продует. На воде всегда воздушные потоки сильнее, чем на суше. Здесь ведь ни домов, ни деревьев, ни скал. Дуй — не хочу.

Припомнив разговор за завтраком, я пожевала губу, но всё же спросила:

— Скажите, вот вы говорили, что не хотите оказаться у Рихарда в подчинении. Но ведь для этого не обязательно пить кровь вампира. Вы разве не боитесь, что он вас просто оморочит?

— Не-а, — ухмыльнулся матрос и достал из-за ворота гайтан с блестящим амулетиком. — Пока мы носим такие цацки, фиг его взгляд нас проймёт.

— Ух ты! — восхитилась я. — А можно потрогать?

— Лучше не надо, — он убрал эту штуку обратно. — Мало ли? Ну, сама понимаешь.

Я не понимала, но пожала плечами и вернулась к работе.

Закончив со стиркой, развешала бельё и пошла готовить обед. За продуктами отправилась вместе с Демиром, он показал, что здесь можно брать и где оно лежит.

— И ещё одно, — приподнял мурадец крышку бочки в углу. — Здесь капитан хранит своё питание. Без разрешения не трогай.

Изнутри потянуло холодком. Взгляду открылись кожаные бурдюки и множество кусков льда. Сразу же захотелось освежиться, ведь от жары я уже перегрелась. Но трогать ледышки, обкладывающие сосуды с кровякой не хотелось.

— Учти, этот лёд заколдованный, — продолжил матрос. — Он месяцами не тает, потому если проглотишь хоть кусочек, плохо тебе будет.

Я испуганно кивнула, отчетливо представив движение жутко холодного кусочка по кишочкам…

— Вот в этой бочке лёд такой же, — он поднял вторую крышку. — Здесь мы храним скоропортящиеся продукты, нормальные. Молоко, парное мясо, рыбу.

Ага, всё вместе. Видимо, для аромата.