Эпоха Морских Королей (СИ) - Никитин Михаил Александрович

Больше всего он третировал родителей и своего старшего брата, который, как назло, родился вполне здоровым и со всеми положенными нормальному малку чувствами. При том, что старше был всего на пятнадцать минут — близнецы, как-никак. Мысли о том, насколько близко от него прошло возможное счастье, просто сводила с ума.

И если родители порой серьёзно страдали от выплесков его агрессии, то достать брата не удавалось ну никак. Особенно после того, как последний прошёл полный курс подготовки Преследователя, и научился ограждать себя и других от любых посягательств на свою персону. Нет, в принципе если бы Алеф всерьёз поставил себе цель ликвидировать брата — были способы… но убийство малкам, как уже выше говорилось, неизвестно, а все более мелкие проявления агрессии на гнусного старшего не действовали. Более того, он как назло стремительно поднимался по карьерной лестнице, поймал пару известных преступников, удачно женился… в общем делал всё, что для Алефа оставалось совершенно невозможным.

Под конец его бы устроило, если бы он хотя бы смог спровоцировать ненависть со стороны близнеца. Просто раздразнить, заставить выглянуть из-под этой маски идеального хорошего мальчика… Но даже это не удавалось. Семья продолжала любить непутёвого родственничка. Любить и жалеть.

К своему столетнему юбилею Ма-Алефа-Ак окончательно впал в депрессию и ничтожество. Землянин на его месте вероятно спился бы или покончил с собой. Но наркотические вещества на Родине неизвестны — за ненадобностью. Их с избытком заменяли те же телепатические грёзы. А самоубийство в менталитете их вида отсутствовало как разновидность убийства.

Он не мог даже опуститься, перестав следить за собой. Его идеальное тело само поддерживало себя в форме.

Чтобы хоть как-то заполнить пустоту в своём сердце, Алеф перебрался на самую удалённую энергостанцию, где стал отшельником. Он ударился в науку и религию. Присмотр за машинами, построенными задолго до его рождения, и рассчитанными на сотни тысяч лет бесперебойной работы, не отнимал много времени, и «сейф» проводил его, читая древние записи, отчёты археологических экспедиций и наблюдая в телескоп за соседними планетами.

И тут добравшийся до этого слоя воспоминаний Ричард Моро медленно стёк по стенке.

Всё, что он до сих пор встречал, было абсолютно чуждым. Инопланетным в высшем смысле этого слова. Он был уверен, что находится невероятно далеко от своего прежнего дома, от Пустошей, Собора, Марипозы и всего, что знал в прошлой жизни. В другой звёздной системе, возможно вообще в другой вселенной. Он был уверен, что никогда больше не увидит ни одного человека (в земном смысле этого слова).

Но то, что его реципиент в течение пары веков видел в телескоп на третьей планете, оказалось прекрасно знакомым.

Кислородная атмосфера. Водяные облака. Мощные ледяные шапки на полюсах. Широко раскинувшая свои крылья Евразия. Кокетливый изгиб обеих Америк.

Ма-Алека-Андра была четвёртой планетой своей системы. Четвёртой после… Земли.

«Я на Марсе. Твою мать. Я не какой-то там «малк». Я! Грёбаный! Марсианин! Зелёный человечек из космоса! Я персонаж грёбаного довоенного палп-фикшена!»

Что и говорить, непросто построить общество Единства, когда ты оказался единственным представителем своего вида, неспособным к телепатическому единению. И вдобавок успел восстановить против себя всех, кто тебя знал.

Да и нуждается ли народ Ма-Алек в помощи от неудачника с Земли? Конечно, с точки зрения рядового землянина это общество было на редкость дегенеративным. Убежище-112 в планетарном масштабе. Ушедшее в поток фантазий. Отказавшееся не только от звёзд, но даже от собственной планеты. Бездарно растрачивающее уникальные возможности своих тел и разумов.

Серьёзно, по сравнению даже с самым хилым и бездарным малком, супермутант покажется просто слабоумным ребёнком с ожирением, смертокоготь — хомячком, а паладин Братства стали — инвалидом с ведром на голове. Десяток марсиан мог бы завоевать Пустошь, а пара сотен — довоенные США. И на что они используют эти потрясающие возможности? Вот если бы им настоящего вождя… типа его, Мастера… уж он бы тогда…

Но посмотрим правде в глаза — они тут создали куда более гармоничное и мирное общество, чем людям когда-либо удавалось. Что ты там думал перед смертью? Война никогда не меняется? Ха, здесь — война никогда не начиналась!

Ну, по крайней мере последние пятьсот местных, почти тысячу земных лет. До этого… да, было. Довольно-таки жарковато. Но люди и сотни лет не могли прожить в мире — им ли учить чему-то марсиан? Да и Единство, сляпанное им, будем честны, на скорую руку — может ли оно вообще сравниться с Великим Голосом — коллективным сознанием всех малков?

«Пока не буду ничего активно делать. Только укреплять свои позиции и развиваться. Сначала я должен понять, что тут происходит, прежде чем переходить к активным действиям. Не исключено, что под маской благополучной утопии скрывается кровавый ад. Я такое уже видел. Я и сам такое делал, если быть до конца честным. Достаточно вспомнить Собор. И тогда, если это общество окажется порочным, я его уничтожу и создам на его руинах новое. Но — только в этом случае. Реформаторское рвение не должно в этот раз затмевать разумную оценку. Хватит с меня и первого раза…»

А развивать там было что, ох было… И речь идёт не только и не столько о социальных позициях. В конце концов, можно вполне неплохо жить и отшельником. Если ты марсианин. И не страдаешь от кучи комплексов, как Ма-Алефа-Ак.

Ведь «неспособный к телепатии» отнюдь не означает «неспособный к псионике вообще». У самого закрытого «сейфа» всё ещё оставалась куча других возможностей — и прикидывая их список, Ричард впадал в священный трепет.

Он мог передвигать предметы телекинезом, развиваемое усилие было обратно пропорционально квадрату расстояния — до ста тонн в радиусе метра, до тонны в радиусе десяти метров, до десяти килограммов в радиусе ста метров, и так далее. Применяя телекинез к самому себе, он мог летать.

Он полностью контролировал собственное тело на молекулярном уровне. Там, собственно, и не было никакого уровня, кроме молекулярного. Его тело (как и тела всех его сородичей) представляло собой полимерный раствор, нечто вроде пластика, которому Ма-Алефа-Ак мог мысленным усилием придать любую форму, любой цвет и консистенцию — от совершенно жидкой до твёрдой, как сталь. В этом растворе плавали отдельные несвязанные клетки его «истинного тела». Биопластик служил для них одновременно доспехом и системой жизнеобеспечения. Дышали они вообще-то водородом, но марсианин мог создать систему фильтров, извлекающую водород почти из любой среды. Даже разлагать воду электролизом на каталитических мембранах.

«Но как же закон сохранения энергии?» — возмутилось всё, что знал Мастер о физике и биологии.

На закон сохранения марсиане чихать хотели. С высокого дерева. Их псионика по существу была основана на взаимодействии с параллельным пространством, откуда и выкачивалась энергия на все эти трюки. Предельную мощность Алефа Ричард оценил в сотню мегаватт или в 136 тысяч лошадиных сил — тяга крупнейших довоенных авиалайнеров! Правда, после замены личности его энерговооружённость упала примерно вдвое — но даже так оставалась более чем солидной и раза в два выше, чем у среднего малка. Вот только «средний малк» мог подключиться к коллективному психополю, если ему не хватало собственной мощности. Собратья охотно делились. Для «сейфов» этот путь был закрыт, они могли полагаться лишь на собственную энергию.