Ваше Сиятельство 13 (СИ) - Моури Эрли

Так что, в «Амбросии» мы оказались на самых серьезных основаниях. И задержались там надолго, перепробовав множество изысканных блюд и несколько очень достойный вин. Я, правда, почти не пил, намереваясь вечером поработать. Ольга и то, наверное, позволила себе винного удовольствия чуть больше, чем я. Щечки княгини порозовели, она льнула ко мне и восхищалась этим вечером. Мне стало невыразимо приятно, что несмотря на дневные нервомотания, к моей возлюбленной вернулось прекрасное настроение. Она сейчас была так же счастлива как вчера, в момент нашей встречи в коридоре перед моей комнатой.

— Александр Петрович, — обратился ко мне Бабский, когда наше пиршество подходило к концу. — Я хотел бы вас попросить… — он тряхнул своими кудрями и щурясь от заходящего солнца сказал: — А возьмите меня к себе на службу. Я вполне согласен быть Сэмом. Вам же нужен свой менталист.

В последнем он был прав. Мне действительно был нужен свой хороший менталист. Алексею Давыдовичу далеко до уровня Бондаревой, но он хороший менталист. И если бы я поднял из своих архивов некоторые ментальные шаблоны и передал эти навыки ему, то он мог бы стать по мастерству равным Наташе.

— Сэм, ты же обитаешь там, — я кивнул на восток, намекая на расположение базы «Сириуса». — Ты как бы на серьезной службе.

— Да, но там я свое место не нашел. Все-таки строгая армейская служба — это не мое. Это одна из причин, от чего я подался в Верховную Коллегию. А теперь там… Ну сами понимаете, — он глотнул из хрустального бокала вино.

— Хорошо, Сэм. Мы с этим что-то решим, — заверил я, понимая, что не могу оставить поручика, после того как он столь смело стал на мою сторону перед Рыковым. — Поговорю с Варшавским. Быть может у вас скоро появится должность как у Елизаветы Борисовны — станете неким важным агентом при Четвертой Канцелярии.

— И мне дадут золотой пистолет, — поручик захохотал, я поддержал его несмешную шутку улыбкой.

Когда мы закончили с пиршеством, я отвез Бабского в гостиницу, Элизабет на Пожарского и потому уже Ольгу к ее дому. Прощались мы дважды. Первый раз прощание вышло таким, что после поцелуев Ольги я не сдержался, отъехал от княжеского особняка в сторону Коломенских прудов и там вероломно овладел ей под ее страстные визги.

— Елецкий! — простонала Ольга, приходя в чувства. — Я из-за тебя попу исколола об розы!

— Ну прости. Надо было ехать в гостиницу, — отозвался я, убирая дальше разбросанные по заднему дивану цветы.

— И мое платье! Елецкий! Ты уделал мое платье! — она с ужасом посмотрело на влажное пятно на юбке.

Ну да, неудачно вышло, я кончил на него.

— Оль, ну прости. В тебя же нельзя было, — извинился я, хотя меня почему-то разбирал смех.

— Сколько раз ты сегодня извинялся, я уже считать устала. Боги, ну что за день! И как я теперь домой пойду, думаешь? — Ольга Борисовна сделала несчастное лицо, но при этом ее голубые глаза были полны небесного удовольствия.

— Дорогая, есть два варианта. Первый поехать на Нижегородскую и там купить новое платье, заодно можно дрыгнуться в примерочной кабине, — предложил я, видя, как краснеет ее лицо, и она с трудом сдерживает смех. — И второй: все-таки поехать на эту ночь ко мне. А рано утром на моей, вернее на нашей с тобой вимане я доставлю тебя в Пермь. По пути куда надо залетим, подберем всех, кого нужно.

— Саш, прости, но нет. Правда, уже все договорено с Белкиным, и это от меня не зависит. Вези домой. Как-нибудь тихонько проскочу. Может я просто облилась, — она оттянула край юбки с большим мокрым пятном и добавила. — Знаешь, я начинаю думать о нашем ребенке раньше, чем планировала. Может не будем откладывать это надолго?

Домой я вернулся часам к семи вечера. И как же хорошо, что Ольга не согласилась эту ночь провести у меня! Наверное, сами боги ее хранили! Все это я пойму лишь после полуночи, грядущей ночи, ставшей для меня адом. Наставшим вечером я еще не догадывался о том, что ждет меня и весь наш дом.

Пообщавшись недолго с мамой и Майклом, я заперся в своей комнате, достал из сейфа листы с переводом Свидетельств, кинжалы Гефеста и логические таблицы и начал работать над осмыслением трагических месяцев последней арийской династии. Наконец я добрался до того момента, где снова упоминаются пещеры Конца и Начала и есть довольно точное указания на их расположение, привязанное к горам и пирамидам, которые теперь скрывают непроходимые джунгли.

Работал я долго. Скурил несколько сигарет и дважды пил чай с медом, который приносила Ксения. Исписал три листа, построил новую логическую таблицу, и много думал об ушедшей эпохе, ставшей концом предыдущей технически развитой цивилизации. Перед сном убрал в сейф кинжалы и часть записей с набросками перевода, оставив на столе лишь вторую пластину Свидетельств Лагура Бархума и грифельные копии двух Табличек Пади — хотел с утра со свежей головой сверить тексты разных источников. Безусловно, расхождения должны быть огромные, ведь эти тексты разделяют тысячи лет. Мне хотелось понять какие именно будут расхождения и уяснить некоторые важные в познавательном смысле моменты. Я уснул, так и не ответив на сообщения на эйхосе — просто забыл о нем. Едва голова коснулась подушки, я провалился в сон.

Сон был тревожный. Мне снился храм на высокой горе и боги ацтеков: разъяренный Яотл, Кецалькоатль, превращавшийся в огнедышащего дракона. Он пытался меня сжечь, извергая из зубатой пасти поток пламени. Неожиданно передо мной появилась Ольга и она пыталась заслонить меня от смертельного огня. Вот тогда меня и охватил настоящий ужас — я испугался, что Ковалевская сгорит и проснулся. Проснулся, приподнялся и ощутил, что рядом кто-то есть. Я тут же перевел внимание на второй план. Но раньше, чем успел что-то разглядеть там, услышал крики из коридора и стрельбу.

Глава 14

Бессмертные сволочи

Первая мысль была о маме. Стрельба доносилась дальше по коридору, примерно там, где располагались покои графини. И хотя почти напротив двери к ней, обитала наши стражи, присланные Варшавским, от волнения кровь закипела во мне. На ходу накинув халат, я бросился к двери. В моей комнате кроме меня был еще кто-то. И этот кто-то находился не в физическом теле. Я не успел разобраться кто, поскольку не перешел полноценно во второе внимание. Еще вспыхнула и угасла мысль о второй пластине Свидетельств Бархума и моих записях на столе — я рисковал лишиться их, ведь вполне возможно, происходящее связано с людьми герцога Уэйна. Об их проникновении в Россию меня предупредил Варшавский и именно поэтому усилили охрану моего дома.

Открывая дверь, я успел активировать «Лепестки Виолы» и кинетику. Вот кинетику зря: когда я выбежал в коридор, то понял, что буду иметь дело вовсе не с людьми. Даже не думал, что такое явление может быть в этом мире: хорраги! Проклятые хорраги! И это уже не шуточки! Хоррагами называли духов, отчасти имевших физическую форму, но в большей степени эфирно-астральную. Кинетика, как и пули, их возьмут лишь отчасти и не причинят особого вреда, так как их «физика» легко перетекает в тонкое тело и обратно — аморфные твари, которых крайне сложно уничтожить. В этом плане они практически равны богам.

Обстановку я оценил раньше, чем пробежал четверть коридора. Хоррагов было трое. Один внешне подобный жрецу Яотла — в костяной маске, украшенной перьями, вооруженный ритуальными кинжалами. Два других похожих на старших воинов-ацтеков в бронзовых нагрудниках, с щитами и копьями. Разумеется, и их одежда, и оружие, так же, как и их тела не были полноценно физическими. В этом и крылась серьезная сложность. Сейчас один размахивает кинжалами, но они в его руках могут с легкостью превратиться в оружие более опасное, в зависимости, каким незримым арсеналом он обладает.