Как бы то ни было, глаза у нее были жуткие.
– Что нам делать? – спросил я и вдруг понял, что тоже шепчу. – Если корабль разобьется, рабы утонут.
Тьенцо закатила глаза.
– Подумай о том, как спасти собственную шкуру. В Пасти может утонуть даже жериасец [45]. Если корабль пойдет ко дну, мы все утонем.
Я не отводил взгляда от Хамезры.
– Я так не думаю. Если бы ты не хотела, чтобы Тераэт рассказал о безопасном проходе, ты бы заткнула ему рот. Мы идем туда, куда тебе нужно.
Старуха улыбнулась.
– Умное дитя. Ты думаешь, действительно ли Релос Вар отправил кракена в погоню за нами или его призвала я? Может, это все уловка, чтобы капитан по своей воле изменил курс и доставил нас туда, куда нам нужно? Готова ли я пожертвовать всеми этими людьми ради быстрого, незаметного пути?
Я сглотнул. Она угадала все мои мысли.
– Так нельзя! Если мы потеряем корабль… – вскрикнула Тьенцо, но умолкла на полуслове, подчиняясь жесту Хамезры. Я не мог понять, применила ли она магию или просто запугала ее. Хамезра не сводила с меня взгляда, но я обнаружил, что мне сложно посмотреть ей в глаза.
– Это так? – наконец прошептал я. – Ты позволишь всем им погибнуть?
– А ты как думаешь? – спросила она.
Я вспомнил все, что знал о Таэне. Я вспомнил лицо Тераэта, когда он смотрел на рабов, сидевших в трюме. Я вспомнил, как встревожилась Хамезра, когда я едва не умер из-за гаэша. Казалось бы, последователи богини смерти должны быть более черствыми, однако их решения постоянно меня удивляли.
– Я не думаю, что ты позволишь им умереть здесь, – наконец ответил я, – но это не значит, что кракена вызвала не ты. Ты бы сделала это, если бы он помог тебе освободить рабов.
– Значит, кракен теперь – орудие эмансипации? – Хамезра еле заметно улыбнулась. – Такого я еще не слышала. Но нет, я его не призывала, и мне кажется, что это сделал Релос Вар. Можешь мне не верить, но это правда.
– Значит, наша ситуация не изменилась: нас по-прежнему может уничтожить кракен, сожрать Пасть, или мы можем разбиться на мелях Мерзости.
– Ты забыл про Старика, – добавила Тьенцо. – Про него она еще ничего не объяснила.
– Моли богов о том, чтобы мне не пришлось этого делать. – Старуха-ванэ повернулась ко мне. – Помочь хочешь? Тогда прикрывай моего сына. Когда начнутся неприятности, кто-то непременно выкинет какую-нибудь глупость. А моему сыну сейчас нельзя отвлекаться.
– У тебя это лучше получится. У меня ведь даже оружия нет.
– Мы с Тьенцо направим нашу энергию на то, чтобы сохранить корабль в целости, когда на него будут действовать силы, выдержать которые он не в состоянии, – сказала Хамезра. – Может, ты и не овладел всеми навыками, которые принадлежат тебе по праву рождения, но способность оставаться незамеченным – твоя собственная. – Она вложила мне в руку нож. – Теперь ты – человек с ножом. Берегись, империя.
Прежде чем уйти, я посмотрел на воды океана и нахмурился. Хамезра заметила мое выражение лица и тоже повернулась.
– Началось, – сказала она.
Тьенцо взвизгнула и сделала шаг в сторону трапа. Хамезра схватила ее за руку.
– Соберись с силами, дочь, – сказала она Тьенцо. – Сегодня я с тобой. – И добавила, обращаясь ко мне: – Уходи, пока можешь.
Мы шли по участку спокойной воды, похожему на масляное пятно. Идеально гладкая вода, блестевшая, словно стекло, протянулась на триста футов. Все вокруг казалось умиротворенным и безопасным.
Затем воздух наполнился грохотом. Из центра «пятна» вырвалась колонна пара и воды. Когда вода полилась обратно, она создала воронку, словно утекая через отверстие в самом дне мира. Через несколько секунд перед нами возник вращающийся, извивающийся трехсотфутовый вихрь, водоворот, утекающий в бездонную тьму.
Мы обходили его, двигались по краю пропасти. Корабль кренился, но его удерживала в равновесии магия… хм… теперь я даже знаю, какая именно. «Страдание» развил чудовищную скорость, которую не могли ему дать ни паруса, ни гребцы.
Команда это заметила. На секунду моряки умолкли, а затем крики, стоны и приказы заглушил рев водоворота.
Я огляделся по сторонам. Безумная паника еще не началась, и Тераэт может постоять за себя. Мне показалось, что у нас есть еще время, прежде чем хаос превратится в безумие, – скорее всего, это произойдет, когда команда увидит, что это был всего лишь небольшой «клык», а не сама Глотка.
А мне хотелось сначала разобраться с одним делом.
16: Генеральская награда
(Рассказ Коготь)
Кирин не стал прощаться с Сурдье, но думал о нем, пока шел по извилистым улицам в сторону Верхнего круга. При других обстоятельствах Сурдье выдал бы ему сотню предположительно полезных советов о том, как вести себя в компании благородных людей. При других обстоятельствах Сурдье прочел бы ему несколько бесконечных лекций об этикете – он постоянно стремился к тому, чтобы его сын сделал карьеру музыканта. Такая точка зрения всегда казалась Кирину лицемерной, ведь Сурдье прекрасно понимал, что его успех в гильдии Гуляк зависел от склонности к магии, которую старик запрещал своему сыну развивать [46].
И Сурдье дал сыну только один совет: «Не ходи».
Кирин ни разу не задумался о том, что у Сурдье и Олы могут быть веские причины удерживать его. Он видел только то, что теперь у него появился шанс произвести впечатление на Морею, шанс получить награду за свои заслуги, а не за талант отца, шанс избавиться от демона, который – он был уверен – все еще выслеживал его. Шанс навсегда выбраться из Бархатного города и Нижнего круга.
Кроме того, Кирина одолевало любопытство.
Ночной воздух охладил огненную жару летнего дня в Кууре. Радужное мерцание Завесы Тиа и мягкий блеск всех трех лун подсвечивали небо. Тени, пошатываясь, брели по покрытой побелкой брусчатке, словно пьяница, которого возвращение домой к жене пугает больше, чем перспектива заснуть в переулке. По ночам на улицах Бархатного города было более оживленно, чем днем; ведь, в конце концов, это был квартал развлечений. Чтобы остаться неузнанными, люди кутались в плащи и закрывали лица капюшонами – грязные призраки, идущие из дома в бордель и обратно.
На большой Лестнице Грез Кирин замедлился. Он никогда еще не бывал здесь. В этом не было необходимости. В те редкие случаи, когда Сурдье брал его с собой в Квартал Слоновой кости (или позднее, когда Кирин приходил сюда сам), они всегда проходили через Ворота Молитв. Извилистая Лестница Грез была единственным путем, по которому обычные горожане могли попасть в лабиринт из аккуратно подстриженных изгородей, особняков, вилл и дворцов, – туда, где жила элита Куура. На полпути Кирин понял, что эту лестницу намеренно сделали столь устрашающе длинной и крутой. Аристократы прибывали сюда в экипажах или на носилках – через частные ворота. По лестнице поднимались только простолюдины – и на место назначения они прибывали, задыхаясь и присмирев.
Он заподозрил неладное, когда стражники, стоявшие на верхней площадке лестницы, узнали его. Они – как и обещал капитан Джарит – поджидали его. Ему выделили эскорт, тем самым лишая его возможности «потеряться» по пути к поместью Миллигрестов. В обычных обстоятельствах он бы разозлился на то, что с ним так нянчатся, но сейчас он был им благодарен. Без стражников он бы опоздал или вообще не нашел нужный дом. Эти стражники, в отличие от тех, с которыми он привык иметь дело, были вежливые, чистые и вели себя сдержанно. И Кирин не знал, как к этому относиться.
Поместье Миллигрестов находилось в Рубиновом квартале: Кирин понял это, поскольку магические фонари (на улицах горели магические фонари) были красного цвета. Он знал, что Красные люди – гильдия кузнецов – хранят верность этому королевскому дому. А вот названия этого дома он не знал [47].
