– Почему?
— Даже для утренней молитвы наместник Тэнгри не покидает шатра, созданного из неизвестного сплава лучшими кузнецами изумрудных земель, — объяснил Ярема. — Этот купол способен выдерживать попадание пушечных ядер. Этот сверхпрочный шатер круглосуточно окружен живым поясом, а именно десятью кругами преданных охранников Сонгосона, личной гвардии Темуджина. Круглосуточно, Щезник! В Темуджин мало кого пускают. За исключением четырех Сыновей, право на авдиенции получают немногочисленные избранные, как, например, упомянутый предатель Горбань.
- А бабы что? Неужели и баб ему не водят? – закричал Игнат. - Или лошадей? Или кого там тот старичок любит...
— Для постельных утех не принимает никого, — ответил Яровой. — Перед свиданием с Бессмертным каждый визитер проходит несколько проверок офицеров Сонгосона. Шатро большого кагана расположено в самом сердце войска. Понимаешь теперь, братец, почему Ничего отказался от покушения?
– Понимаю, – спокойно ответил Северин.
Малыша охватила ярость. Он упустил столько времени и сил, чтобы приехать рассказать такие простые вещи!
— Как собираешься убить его, Щезник? На марше войска? Шатро не сдвинется с места до падения Киева. Пройти приглашенным гостем? Мы не способны обмануть офицеров Сонгосона. Отравить? Сонгосон проверяют каждую пищу на подносе для большого кагана. Пробиться боем? Мы застряем в человеческих щитах.
– Дай мне минуту.
Северин замер, прищурил глаза. Катя внимательно смотрела на мужчину. Ярема выпил еще вина, убежденный, что собрат откажется от замысла. С несвойственным ему злорадством он ожидал этой констатации, однако в то же время подсознательно стремился, чтобы Северин смог выкрутиться.
- Я сделаю прыжок в Потойбич, - сказал Чернововк.
Тишина. Даже Оля, чумазая кашей, перестала гудеть себе под нос. Катя смотрели на мужчину с растерянностью, стремительно превращающейся в ярость.
— Теперь мой черед спросить: ты шутишь? - сказала женщина.
– Я знал, что вам не понравится, – грустно констатировал Северин.
Теперь это был разговор между супругами Чернововков, понял Ярема, и сосредоточился на угощении.
— Мало тебе одного потерянного года? Захотелось в плен еще на десять? Или до конца жизни?
– Не хочу, – едва слышно ответил Северин, не отводя взгляда. — Прочь не хочу. И если бы был другой путь... Но это наша единственная возможность.
- Нет, не единственная! – крикнула Катя. - Самая простая, но точно не единственная!
– Ты видишь другую?
— Я вижу исхудалого истукана, который не способен учиться на собственных ошибках! Болдура, пропустивший целый год жизни, болвана, покинувшего семью...
Катя взглянула на спанлетическую Олю, оборвала себя на полуслове, резко выдохнула, медленно набрала воздух и продолжила уже более тихим голосом:
— Ты хоть отдаешь себе отчет в рисках?
- Лучше любого, - Северин пощипал искалеченного большого пальца. — Я хочу совершить переход как можно ближе к его шатру, дальше броситься бегом... Это займет менее минуты.
Катя схватила подвернувшуюся под руку вилку и свернула ее в бараний рог. Золотые приборы из наследия Вишневецких... Мамуньо расстроится, подумал Ярема, но решил смолчать.
— Прекрасно, Северин, просто замечательно! Ты проклятый гений, — витая вилка улетела в угол. – Шедевральный план! Созвать нас, чтобы мы поехали прикрывать твои потусторонние прыжки!
Казалось, с глаз Катри полетят молнии. Оля смотрела на маму с восторгом.
— Щезник, твой замысел абсурден, — осторожно вмешался Яровой, поднимая изуродованную вилку. — Ты предлагаешь всем переться к черту в самые зубы, чтобы ты попытался перейти к Потустороннему миру, из которого можешь не вернуться. Что, если тебя пленят вторично? А нас схватят монголы, умеющие убивать очень долго и очень больно, они — известные виртуозы пыток. Твой замысел... Пристойно говоря: безумно опасная авантюра.
— Я осознаю опасность и признаю несовершенство замысла, но все равно прошу присоединиться к нему. Если у вас есть лучшие мысли — высказывайте, — бесцветным голосом ответил Чернововк.
— Едем кто куда и живем свой век по всему миру, — мгновенно ответила Катя.
— Первая правильная мысль за весь вечер, — согласился Игнат.
Фразы обеих Бойко неприятно поразили Ярему. О бегстве он никогда не задумывался.
– Я остаюсь здесь и воюю за свою землю, – сказал вслух.
- Малыш, ты веришь в победу? – спросил сразу Северин.
— К чему ты ведешь, Щезник?
Бесплодные болтовни начали утомлять Ярему.
— Разве малейший шанс приблизить победу не стоит попытки?
– Братик, ты позвал меня – я пришел. Рад видеть тебя живым и здоровым, - ответил шляхтич. — Но твой замысел смехотворен! Если бы ты предложил его, когда я только получил золотую скобу, я бы радостно согласился без всяких раздумий. Но с тех пор произошло немало дерьма, что вырезало из меня флер юношеского максимализма.
– Видишь? Никто тебя не поддерживает! – вскричала Катя.
– Я поддерживаю, – сказал Филипп неожиданно. — Я готов ехать со Щезником, даже если замысел обернется провалом. Перед смертью моя совесть будет чиста.
Катя обернулась к нему яростной фурией, когда Игнат триумфально ткнул в ее сторону пальцем:
– Сначала ты убеждала меня, что покушение – хороший замысел! А теперь хочешь отступить...
Катя вскипела яростью.
- Убеждала? Да чур тебе! Делай, что заблагорассудится! Хочешь умирать? Так умирай! Хочешь заливать за шиворот, пока не затмит? Так заливай!
– Уже давно затмило, – Эней почувствовал превосходство в словесной дуэли. — Это покушение не хуже любой другой дурака, которую я совершил в жизни. Убить? Ну это убьем. Сдохнем? Ну, сдохнем. Я с тобой, Щезник!
Катя перевела полный надежды взгляд на Ярему. Шляхтич, помня о миротворческой роли, попытался найти золотую середину.
– Предлагаю собрать наших. Я знаю нескольких сероманцев в армии Ничоги, все охотно приступят к бою. Выдумаем вместе что-то стоящее. Группой и отца легче бить!
Северин покачал головой.
— Я не желаю терять время, Малыш. Пока мы здесь болтаем, Киев заперт в осаде. Ехать нужно немедленно. Пока всех соберем, объясним, придумаем... Да и большой отряд привлечет излишнее внимание, — он посмотрел ему прямо в глаза. – Не хочешь со мной – я не заставляю. Дело твое.
— Нет, Щезник, я не отпущу тебя самого. Ты ведь ни черта не понимаешь... И, наконец, я тебе провинился жизнью.
Он не забыл, как Чарновковы чары спасли его после кровавой схватки возле имения Чарнецких.
— Какое невероятное единодушие, — процедила Катя.
— Ну, если так, я тоже уеду.
– Что? — Северин перевел изумленный взгляд с жены на дочь. - Но ты...
– Все, как договаривались, любимый, – Катя наслаждалась его смятением. — В болезни и в здоровье, в хорошие времена и плохие, в радости и в горе...
- Да, но...
— Я не буду стоять в стороне! Не тяну дни порознь, когда ты сознательно направляешься на гибель. Я просто устала скрываться и убегать! Я — рыцарка Серого Ордена, черт возьми, и если вы все едете уколокать того засранца, то я тоже еду!
– А матьопа? – Северин перевел взгляд на дочь. – Мы не можем взять ее с собой! Это слишком опасно.
И снова супружеский разговор Чернововков. Будет ли так же в их будущем с Сильвией, если оно когда-нибудь случится?
— Хватит делать из дочери преграду, Северин, — отрубила Катя. – Оля давно отлучена от груди и спит отдельно. Знаешь почему? Чтобы ей было легче приспособиться, если меня убьют.
Северин молчал.
– Мы были вместе полтора года. Каждый день. Каждую ночь. Неразлей вода. Мы готовы к первой разлуке, – Катя погладила дочь по головке, и вытерла кашу с ее щечек.
Оля сонно хлопала на маму.
— Если хотите, оставьте здесь маленькую. Я могу присматривать за ней, – проговорили у стенки.
Это прозвучало так неожиданно, что все обернулись к забытому у книг Максиму. От всеобщего внимания альбинос сник.
— Просто... Я никогда не был на войне... Из меня никакой пользы... Только буду мешать, — бледные щеки залило румянцем.
