Двойное попадание (СИ) - Михайловский Александр Борисович

Примечание авторов: на самом деле в контрбатарейной борьбе участвовала сводная гаубичная артиллерийская бригада, имевшая в своем составе 18-ть российских САУ2 СЗ и 18-ть советских пушки-гаубицы МЛ-20 буксируемых трехосными полноприводными тягачами «Урал». Еще одна такая сводная артиллерийская бригада действовала на Славгородском (Пропойском) направлении против 41-го моторизованного корпуса генерала Рейнхарта. Сильно потрепанные в предыдущих боях с частями экспедиционной группы войск 46-й и 47-й моторизованные корпуса, дислоцированные в районе Рославля, тоже перешли в наступление в направлении Кричева, но поскольку лесисто-болотистая местность на том направлении не благоприятствовала действиям подвижных соединений, потери на этом направлении были велики, а темп продвижения незначителен и без привлечения сил экспедиционной группы войск.

Немного больше повезло разведке 3-й моторизованной дивизии – в районе села Ходосы она наткнулась на спешно оборудуемый рубеж полевой обороны большевиков (при поддержке несколько моторизованных подразделений «марсиан») и после короткого боя тут же отскочила обратно. Как доложил командир моторизованного разведывательного батальона вермахта, его часть была не в состоянии бодаться лоб в лоб с мотострелковой ротой и танковым взводом «марсиан», которые поддерживали окапывающийся стрелковый полк РККА. В этом месте немцы отделались легким испугом, а также четырьмя сожженными грузовиками и тремя бронетранспортерами. А может, эта легкость потерь в разведывательном батальоне вермахта объяснялась тем, что все самое лучшее было выделено для как можно более полного уничтожения именно эсэсовской части.

В итоге, как уже говорилось, и у Селец, и Ходосы уже двое суток шли вязкие, как патока, бои на прорыв обороны большевиков, которая пока держалась, а все вклинения и тактические успехи немецких войск тут же парировались действиями механизированных подразделений «марсиан», находящихся во втором эшелоне. Впрочем, иметь дело с окопавшейся большевистской пехотой тоже оказалось не так легко. Почти сразу выяснилось, что большевистская оборона оказалась насыщена большим количеством пулеметов, по своим тактическим характеристикам ничуть не уступающим знаменитому немецкому пулемету МГ-34. Шквальный пулеметный огонь не особо способствует успеху пехотных атак, когда цепи в фельдграу либо прижимаются очередями к земле, либо скашиваются под корень, как пшеница косой.

Попытка поддержать действия пехоты самоходной артиллерией и панцерами тоже обернулась конфузом, потому что в руках у большевиков в большом количестве оказалось совершенно новое оружие – скорее всего, переданное им «марсианами». Реактивные противотанковые гранатометы на расстоянии сто-двести метров с легкостью расправлялись даже с крепколобыми «штугами», что было не под силу «сорокопяткам», с которыми немецкие танкисты имели дело ранее. Попытка ввести в бой со стороны Мстиславля 8-ю панцердивизию не привела ни к чему, кроме дополнительных потерь в людях и технике. То, что у немецких зольдатенов легко получалось всего две недели назад, теперь оказалось невозможным. Несмотря на весь тевтонский натиск, фронт большевиков держался, а в самые критические моменты в дело вмешивались «марсиане» и нейтрализовали многообещающий прорыв. К тому же большевистская пехота дралась яростно-самоотверженно, то и дело поднимаясь в короткие злые штыковые контратаки и категорически отказываясь сдаваться в плен*.

Примечание авторов: * Большая часть бойцов в частях, державших оборону вокруг Кричева, один раз уже испытали немецкое гостеприимство, и теперь предпочитали смерть повторному плену. Также они сами не брали в плен немецких солдат, как бы не замечая брошенного на землю оружия и поднятых рук.

Кроме всего прочего, сущим наказанием для частей вермахта и СС стали налеты авиации «марсиан», которые от действий большими группами перешли к нанесению ударов парами и четверками. От этих стремительных машин, подкрыльевые пилоны которых, как правило, были сплошь увешаны различными вооружениями, немецкой пехоте и панцерам не было никакого спасения. Да что там говорить – немецкие зенитки могли лишь слегка оцарапать их броню, а истребители просто не догоняли их на прямой, в то время как эти машины оказались настоящими королями поля боя, уничтожая на марше целые подразделения вермахта, а также колонны с топливом и боеприпасами.

В то же время поддержка сухопутных частей со стороны люфтваффе упала почти до нуля. Генерал Манштейн с горечью отмечал, что немецкие летчики просто отказываются даже близко подлетать к тем местам, где могут оказаться подразделения «марсиан», потому что у тех в больших количествах имеются ракетные противосамолетные снаряды, которые вроде бы даже сами наводятся на немецкие самолеты. По крайней мере, иначе объяснить точность, с которой они попадают в цель, просто невозможно. А в последнее время такие снаряды стали появляться и руках большевистской пехоты – правда, не везде, а только там, где она действует рука об руку с «марсианами». Но даже это означает, что немецкие войска на самых важных участках фронта полностью лишились авиационной поддержки.

С точки зрения военного офицера-профессионала, которым, несомненно, был Манштейн, ситуация выглядела даже более чем безнадежно, но, в отличие от Гудериана, у него ни на секунду не возникало даже мысли о сдаче в плен к большевикам или даже «марсианам». Все дело было в том, что по приказу Манштейна подчиненные ему войска активно участвовали в репрессиях против мирного советского населения, выискивая и уничтожая евреев, коммунистов, комсомольцев и политработников, из-за чего генерал вполне обосновано опасался, что сразу после попадания в плен (без разницы – к большевикам или к «марсианам»), его неминуемо ждет расстрел.

1 сентября 1941 года. 14:55. Аэродром люфтваффе в окрестностях Могилева.

группенфюрер СС Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих

Перед полетом, который должен был стать для него последним, Гейдрих вместе с механиком тщательнейшим образом проверил готовность к вылету своего истребителя. Таков незыблемый порядок в военной авиации любой страны, без различия того, какие опознавательные знаки нанесены на плоскости и хвостовое оперение летательных аппаратов, и его нарушение немедленно становится предметом служебного расследования. Гейдрих, естественно, не хотел привлекать к себе лишнего внимания и делал все по инструкции. Кроме всего прочего, ему не удалось отделаться от навязанного ему ведомого.

Теперь у молодого (чуть за двадцать) белобрысого парня по имени Михель могло бьггь только две судьбы. Или он гарантированно погибнет еще до того, как Гейдрих приведет в исполнение свой замысел, или, вернувшись из боевого вылета, сообщит, что группенфюрер СС Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих героически погиб в жестоком бою с большевиками.

При этом, разумеется, на самом деле Гейдрих и не собирался умирать, и поэтому крайне тщательно обдумывал эту почти неразрешимую задачу. По всему у него выходило, что мальчишке лучше бы умереть сразу, а то, пьггаясь имитировать свою смерть, можно гробануться самым настоящим образом, чего Гейдрих делать не собирался. В последнее время немецкие пилоты старались даже близко не подлетать к линии фронта, которая выгнутой внутрь дугой протянулась от Гомеля до Брянска, потому что эта черта и лежащее за ней пространство превратились для люфтваффе в территорию смерти. Любой появившийся над ней германский самолет будет немедленно сбит – неважно, окажется это высотный разведчик-бомбардировщик «Юнкерс-86» или легкий связной «Шторьх». И при этом зенитчикам «марсиан» не требуется огромного количества орудий, заляпывающих небо шапками разрывов.

Пилоты люфтваффе уже знали, что в таком случае на земле появляется рукотворная туча дыма и пыли, отмечающее то место, где прячется «марсианская» пусковая установка зенитных ракетных снарядов. Потом из этой тучи в небо возносится стремительный снаряд, сияющий яростным факелом реактивного выхлопа и, разматывая за собой белую, чуть курчавую полосу дыма, устремляется в голубые небеса навстречу очередному немецкому самолету. Конец таких историй неизбежно одинаков – вспышка разрыва мощной боеголовки гораздо мощнее, чем у любого зенитного снаряда, и беспорядочно падающие вниз обломки того, что еще недавно было разведчиком, бомбардировщиком или истребителем. Спастись от таких снарядов не удавалось еще никому.