Ладно, чёрт с ней, с мебелью. Деньги важнее. Хаген подсчитал, что ему нужно будет копить более полугода, чтобы обеспечить себе два месяца жизни в Лас-Вегасе. Причём копить не зарплату мастера по ремонту, а усиленно драться на ринге клуба, зарабатывая как можно больше.
Удовольствие этих дней омрачало упорное нежелание Лексы отвечать на его звонки: она отделывалась молчанием. А когда Хаген, позабыв об обещании не быть настойчивым, слал ей сообщение за сообщением, отделывалась короткими фразами: «Лечись», «Отдыхай», «Сейчас нет срочного ремонта», «Я скажу, когда выйти на работу».
Он даже порывался взять и приехать, но побоялся, что Лекса рассердится. Хаген давно перестал хромать, дебафа не было, но не объяснишь же ей это. Ему даже нравилось, что она так заботилась о его здоровье. Всё-таки несколько дней выходных в наши времена – большая роскошь.
Пробовал писать и Гонсало, но тот почему-то тоже не мог встретиться, сославшись на дела в клубе.
Тем не менее впервые за долгие годы он был доволен собой. Мало того, что привёл дом в порядок, так ещё и появились люди, которым он мог писать и звонить!
Ещё больше Майк обрадовался, когда наконец-то использовал отложенные очки характеристик. Он всё же выбрал «Выносливость», посчитав, что, чем больше он проведёт времени на ринге, не выматываясь, тем выше шансы нокаутировать противника.
А вот куда вложить очко приёмов засомневался. Выбор был невелик, но Майк продолжал пялиться на доступные умения:
Удар рукой (17)
Удар ногой (0)
Не пора ли научиться проводить такие же лоу-кики, как Гонсало? Или вообще попросить Веймина научить бить ногой в прыжке? Всё это было соблазнительно…
А что, если не вкладывать ни туда, ни сюда, а разлочить «Апперкот» или «Уход от удара»? Эх, если в спортзале есть тренер, то в интерфейсе только виртуальный помощник, который не намного красноречивее справочника. А так хотелось бы обсудить свой выбор с живым человеком.
Майк решил оставить это очко неиспользованным: пусть судьба подскажет, что с ним делать.
* * *
Не зная, на что ещё убить время, Хаген зашёл в «Бар у Чака». Так как был ещё день, а посетителей мало, сам Чак – пожилой усатый хозяин – стоял за барной стойкой, облокотившись на её деревянную обшивку, и клевал носом над чашкой кофе. За столиком внутри расположилась компания дальнобойщиков. Они шумно жевали, иногда хохотали, поглядывая на телевизор, где «Лос-Анджелес Доджерс» бились с «Хьюстон Астрос».
– Одно пиво, пожалуйста.
Чак встрепенулся, зевнул, поглаживая усы. Подошёл к кранам и начал наливать пиво, поглядывая на Хагена:
– Я вспомнил тебя, парень, ты ходил сюда с Питом? Ветераном всех наших войн.
– Дядя Питер?
– Да, отличный мужик, каждый вечер посещал бар. У нас тут иногда стриптиз по вечерам был, ты в курсе? Нет? – Чак хмыкнул. – Твой дядя, бывало, по три сотни за вечер девочкам оставлял!
Из-за столика с дальнобойщиками грянул дружный хохот. Чак недовольно посмотрел на компанию:
– Вот из-за таких пришлось отменить стриптиз.
– Почему?
– Этот народ никак не хочет понять, что стрип-танцы – это не бордель. Как в баре стали появляться дальнобойщики, девочки отказались выступать. Этим нужны не танцовщицы, а шлюхи. А я таких не держу.
Чак поставил перед Хагеном кружку пива и тарелку с орешками:
– Куда, кстати, исчез твой дядя? Он всегда эти орешки заказывал в двойном количестве.
– Он в Сиэтле живёт. В те дни, когда вы его видели, он приезжал, чтобы проведать сестру, то есть мою маму. Она умерла.
– Да? – Чак нахмурился. – Очень жаль.
От компании отделился один дальнобойщик – высокий парень в бейсболке и жилетке – и направился к бару. Он слегка подвинул Хагена, хотя места было предостаточно, и крикнул, словно Чак был где-то далеко:
– Эй, дед, оглох от старости? Мы хотим ещё крылышек, с голоду дохнем; у тебя тут бар или что?
– Вам принесли целое ведро, – спокойно ответил Чак. – Сейчас жарят ещё, подождите, пожалуйста.
– Снова ждать? – скривился дальнобойщик. – Твоему бару стоило назваться иначе. Например, «Подождите, пожалуйста». Или «Долгая дорога из кухни»!
Дальнобойщик посмеялся над своей шуткой и сел за барную стойку, после чего снял пропотевшую бейсболку, взъерошил волосы и посмотрел на Хагена. Майк благоразумно отодвинулся, утаскивая пиво и орешки.
– Ну что там, Стив? – крикнул дальнобойщику кто-то из их компании.
– Жарят! Не ори! – завопил в ответ Стив.
Даже в помещении они повышали голос так, будто сидели за рулём грузовиков и переговаривались через открытые окна, перекрикивая шум ветра и моторов.
Чак перегнулся через стойку к Хагену:
– Недавно дальнобойщики выбрали обводную магистраль нашего города частью своего маршрута. Что-то там изменилось, стало выгоднее через нас гонять. Теперь по вечерам в баре не протолкнуться. Не стоило бы мне жаловаться, доходы выросли в два раза, но и риск настолько же. Знаешь же, эти ребята – народ непредсказуемый. Обычно нормальные, но иногда…
– Знаю, – сказал Хаген, вспоминая свою бывшую, Джессику, сбежавшую с одним из них. – Иногда сволочи попадаются.
Неожиданно тарелка с орешками отъехала от Хагена: несгибаемые пальцы Стива с чёрными каёмками под ногтями уволокли её к себе. Стив достал горсть орешков и, не отрывая от Хагена взгляда, закинул себе в рот:
– Орехи, а? Ты же не возражаешь, если я угощусь? А то крылышки всё ещё жарят.
Хаген выдержал паузу и не отвёл взгляд:
– Конечно, бро, угощайся. Я себе ещё закажу.
Стив повернулся к друзьям:
– Ха, он меня «бро» назвал. Слышь, Даг?
– Пошёл ты, Стив, мы смотрим игру. Когда там крылышки?
Стив обернулся к Чаку:
– Когда там крылышки? Парни интересуются.
– Пять минут.
– Пять минут, Даг! – проорал Стив своим «парням».
Чак отстранился от Хагена и отошёл к шкафу, достал тарелку и зашелестел пакетом. Скоро перед Хагеном опустилась вторая тарелка орехов. Но только он занёс руку, как и эта порция отъехала к Стиву.
– Извини, «бро», – он хмыкнул, – мне кажется эти орешки лучше.
Хаген не представлял, что делать. Происходящее так напоминало унижения в школе, что его первой мыслью было сделать вид, что ничего не произошло и уйти. Но… Что-то заставило его сидеть на месте. Хаген сам не осознавал, почему вместо того, чтобы сбежать, выбрал иное: жестом велел Чаку поставить ему третью тарелку орешков.
– Сынок, ты уверен?
– Люблю пиво с орешками.
И снова Хаген не понимал, зачем это сказал. Ни пива, ни орешков он особо не любил. Просто дядя Питер, воспитывая Хагена, приучил ходить в бар и пить горькое пиво: по его мнению, это должен уметь «настоящий мужчина». А потом Хаген и сам подсел на этот лёгкий алкоголь, полюбив чувство заёмной смелости и пофигистичности. Но вот закусывать орешками, да чем угодно, так и не полюбил, просто заливаясь пивом по уши.
Чак наклонился к Хагену и прошептал:
– Он услышал, что ты назвал дальнобойщиков сволочами, вот и занозился.
Хаген кивнул в ответ. Поглаживая свои усы, Чак попробовал образумить Стива:
– Не хочешь вернуться к своим дружкам? Крылышки скоро будут готовы.
– Папаша, мне и тут хорошо! Тут же мой «бро»! – Стив так хлопнул Хагена по плечу, что тот ударился грудью о кружку пива, расплёскивая на куртку.
Чак прошелестел пакетом и поставил перед Хагеном очередную тарелку. Действуя словно бы не по своей воле, Хаген повернулся к Стиву и сказал:
– Протянешь ещё раз свои руки, пожалеешь.
Сказал и сам обомлел. Откуда это у него? По идее, надо бы сейчас посмотреть на дальнобойщика Стива, прочесть его статы, вдруг он тоже какой-нибудь супербосс восьмидесятого уровня, но не хотелось поворачиваться, чтобы не растерять непонятно откуда взявшуюся уверенность.
Тарелка осталась на месте.
Хаген взял орешек и выпил пива. Тут в его щёку что-то ткнулось. Ещё раз и ещё.
