Сборник Попаданец (СИ) - Мельник Сергей Витальевич

Почему? Потому что кое-что знал, знал о сущности игроков, знал правду о тех, кто копает под него, а также прекрасно понимал, кто он и что он такое, а также почему именно ему предстоит следующий шаг.

Но торопиться не следует. Сначала он подбил тылы на случай своего долговременного отсутствия, переговорил с теми, кто будет вести дела за него, надел свой лучший из нарядов, гладко выбрил подбородок и приготовил себе отличнейший обед из трех блюд.

Маленькая слабость большого человека. Мало кто знал, что император восхитительно готовил.

Суп дель’барро, пряный голубой мох, молочная составляющая и перепелиные язычки, на второе раковые шейки в чесночно-сливочном соусе с двумя отварными корнями исшельского дуба, ну а на десерт простота мира, в своем великолепии янтарно-слезливых сот, срезанных заботливыми руками пасечников буквально на его глазах.

— Господин… Нарог. — Полог его шатра отошел в сторону, пропуская внутрь высокого статного брюнета с нахально вскинутой бровью.

— А! — Прат промокнул губы белоснежной салфеточкой, отбрасывая ее в сторону. — Граф Десмос! Прошу вас, любезнейший, присаживайтесь, могу ли я вам предложить чего-нибудь выпить?

— От хорошего винного букета не отказался бы, сударь. — Расплылся в улыбке граф.

— Понимаю-понимаю. — Кивнул старый вояка, поднимаясь и извлекая из небольшой плетеной корзины запыленный, залитый сургучем глиняный кувшинчик. — Однажды мне год жизни пришлось провести в теле вашего собрата, так не поверите, до сих пор есть не могу, пока все не обнюхаю. Потрясающее усиление обонятельных рецепторов, так сказать, новая палитра красок жизни!

— Ну не все так сразу. — Хмыкнул граф, присаживаясь в одно из походных кресел и закидывая нога на ногу.

— Увы, за все нужно платить. — Император протянул вампиру откупоренную пробку от кувшина. — Вы выяснили, где и кто?

— Достойно богов! — Граф зажмурился от удовольствия, поводя аккуратненько пробочкой у своего носа. — Все, как вы просили, господин Нарог. Позвольте угадать? Восемьсот сорок второй год? М-м-м… кажется, восточные холмы баронства Элервейта?

— Обижаете, сударь, — рассмеялся император, наливая два бокала, один из которых протянул своему собеседнику. — Мне поставляют с южных холмов, знаете ли, могу себе позволить!

— Обворожительно! — Десмос не пил, он, словно кот, макал кончик своего языка в бокал. — Как долго я был лишен этих чувств! Более семидесяти лет мне понадобилось, чтобы насладиться вновь этим запахом, а вот в последние десятилетия даже вкус понемногу возвращается.

— Рад за вас! — Император отсалютовал своему оппоненту бокалом. — Но давайте вернемся к нашим делам.

— Хенгельман. — Вампир с сожалением отставил в сторону свое вино, впрочем, не упуская из рук винную пробку. — Обе. Наш Ульрих у них, естественно, как вы и говорили, вся округа там напичкана дьесальфами. От Теней бойцов не много, но от этого не легче, госпожа Шель привлекла бойцов своего клана, плюс подозреваю как минимум двое это лесовеки дома Солнца.

— Подозреваете? — Император задумчиво осмотрел вампира с ног до головы.

— Увы, господин. — Граф виновато развел руками. — Там даже таким, как я, не проскочить.

— Сильны? — Император поджал губы.

— Сверх меры. — Кивнул посерьезневший Десмос.

— Мне понадобиться фора минимум в полдня пути, — раздался голос третьего человека, заставивший вздрогнуть вампира.

В дальнем темном углу шатра появилась фигура щуплого паренька, чье тело с ног до головы было укутано в непроглядную хламиду.

— Вам хватит этого времени, уважаемый Альмадир Фархат? — Склонил свою голову император, охватывая взглядом темную фигуру.

— Должно. — Пожал тот плечами. — Твои люди, плюс гнездо графа.

— Но Хенгельман… — Поежился вампир. — Эти две в состоянии помирить нас всех там, не разбираясь, кто будет правым, а кто виноватым.

— А вот это уже, господа… — Тот, кого именуют как Альмадир Фархат Халим, уселся в третье кресло, с интересом покосившись на откупоренный кувшинчик. — Это уже пусть будет вопросом нашего барона, в конце концов, мы и так многое для него сделали.

Спал. Ел. Думал о смысле жизни. Четыре дня в компании двух старушек, положительно сказались на моем здоровье. Меня выкормили, выходили, выстирали, вычесали и откровенно затрахали советами и разговорами. Милейшей души некромантки все говорили, и говорили, и говорили со мной о смыслах, последствиях, о том, что я сделаю, чего я не сделаю, пытались достучаться до моего сознания, а я лишь молчал, кивал, думал и откровенно отъедался, так как чего не отнять у бабулек, так это дара вкусности стряпать.

Охамев от вседозволенности и неги, послал даже одну бабульку за вещами моими сходить в гостиницу, самому не хотелось. Холодно уже на улице.

— Идет, Улич, — подала голос уже под вечер как-то печально Милана Хенгельман, облюбовавшая местечко у окошка. — Пора, сынок.

Сердце у меня в груди сжалось испуганным комочком, бешено трепеща своим тихим голоском: «Нет, нет, нет, нет!» Но меня попросили, две щупленькие, старенькие прохиндейки знали, что я не смогу им отказать.

Пора.

Как ни прокручивай задуманное в голове, сколько раз все по кругу ни обсуди, а руки тряслись, когда Милана улеглась на топчане, а Априя Хенгельман на лавке у печи, закрывая глаза и складывая ручки вдоль своих сухоньких тел.

— Слушай, пацан, — заворчала неугомонная Априя. — Давай уже резче, сколько можно там стоять, яйца мять?

Длинный, тонкий кинжал, словно шило в масло, вошел в ее грудь, под моей рукой совершенно не встретив сопротивления, лишь на выходе уперевшись стальным клювом в доску лавки, на которой она лежала.

— Нормально, — донесся голос Милы. — Все точно, мальчик, не бойся, это не страшно — умирать.

Дзинь.

Кинжал выпал из моих рук, после того как я закончил убийство второй сестры, ударившись о бок каменной печи, а мои ноги подкосились, опуская мой тощий зад на пол.

Вот так. Вот так оно все и произошло. Минут пять тупо сидел, смотря на свои руки, еще минут десять тер их гадливо о штаны, бездумно расхаживая по комнате взад и вперед. Что же это? Как же так?

Какое-то бездумное отупение охватило меня, я попятился от бездыханных тел двух бабулечек, еще утром потчевавших меня блинами с медом, а теперь…

Скрипнула дверь домика, пропуская внутрь бедного убранства огромного коротко стриженного мужчину с сединой на висках, в тяжелом расшитом золотом плаще с отороченным волчьим мехом капюшоном.

— Мда, — произнес он, скидывая свой плащ на пол и стягивая тяжелые кожаные перчатки. — Вижу, ждал, а также вижу, что совсем не к месту будет вопрос, что тут произошло?

Он отстегнул с пояса короткий широколезвийный меч с искусной гардой, изукрашенной тусклыми изумрудами, любовно укладывая его на стол, куда он не без труда умостился, с интересом рассматривая меня и тела двух старушек.

— Знаешь, а я ведь был знаком с ними двумя. — Мужчина задумчиво покрутил перстенек тусклого серебра на руке. — Не помню, правда, представился я тогда им по имени или нет? Но помню, чертовски красивы были ведьмы. Ярко горели девчонки, жили бескомпромиссно, брали все жадно, нахраписто.

Шмыгнув носом, я подошел к топчану, из-под которого вытащил свой рюкзачок, порывшись, выудил со дна фляжку и уродливую рыбью голову шлема, лишь после этого усевшись рядом с императором за стол.

— На, — протянул я фляжечку, после того как сам сделал робкий глоток.

Посидели.

Помолчали.

— Ты понимаешь, что это ловушка? — Я с какой-то тоской и тревогой вслушивался в то, как тихонечко подвывает ветер в щелях под самой крышей.

— Угу. — Кивнул мужчина, делая еще глоток из моей фляжки.

— Думаешь, уйдешь и в этот раз? — Повернувшись к нему, пристально всматриваюсь в тяжелые карие глаза.

— Мне-то что думать? — улыбнулся он. — Это тебе сиди, голову ломай, сейчас мое дело маленькое, махай да махай себе мечом.

— Ты мне никто. — Поджал я губы, поигрывая желваками. — В какой-то мере я даже поддерживаю идею того, чтобы стереть тебя с лица этого мира.