Офицер. Слово чести (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Побывав в банке и сделав вклад, вернулся домой и занимался делами. Кстати, тот сундучок со средствами я держал при казаках, в доме не стоит. Вряд ли с обыском придут, всё же я офицер и дворянин, но всё равно, мало ли что. Перестраховался. И вот так продолжил службу. Жандармы так и не появились, я вообще отметил что они как-то не особо реагируют в мою сторону, как будто им приказ дали на мои дела закрывать глаза, и фиксировать всё, но больше провоцировать их не стал. Служба этот день шла как обычно, к вечеру я вернул пролётки, лошадей, пулемёты и котлы обратно, учения продолжаться, и вот на следующий день после отъезда пришлых, второго августа, когда я завтракал на веранде, в калитку постучались, ломились скорее, и хозяйка дома, что её открыла, пустила во двор вестового.

— Ваше благородие, приказано всем со всей поспешностью прибыть в штаб полка, — подбежав к веранде, сообщил тот. Своего коня тот похоже снаружи оставил.

— Что-то случилось?

— Война. Германия объявила нам войну.

— Война? — приподнял я одну бровь в удивлении, продолжая намазывать на горячие поджаренные тосты свежее сливочное масло. — Какая неожиданность. Кто бы подумал, что война будет?.. Передай, что я выезжаю немедленно.

Тот отбыл, а денщик стал спешно собираться. Это недолго, уже и так всё в пролётке складировано, что под навесом стояла, так что тот мои вещи из комнаты забрал, я проверил, действительно всё, оседлал мне Ворона, успел пока я завтракал, а сам на пролётке, мой вьючный конь к задку был привязан, вскоре покинет подворье. Ему ещё нужно заехать к казакам, где они сняли комнату, загрузить там все их вещи, и добраться до расположения моей пулемётной полукоманды. Казаки будут ожидать на лошадях неподалёку от казармы. Сам я уже умчался к штабу полка. Там я обнаружил неразбериху, бегали солдаты, орали офицеры. Явно происходила срочная эвакуация, если судить по тому как спешно грузилась канцелярия на телеги и повозки. Автомобилей в полку не было, это те трое пришлых из штаба дивизии на легковом авто прибыли, да и то оно сломалось, и те, когда для проверки моего подразделения прикатили, были на коляске. А дальше машину починили и те укатили. В общем, срочные сборы и эвакуация на лицо. Когда я забежал в штаб и в зал для совещания, там уже собрались многие из командиров подразделений, но не все, подождать пришлось.

Присев на свободный стул, поправив шашку, я поглядывал на других офицеров в зале, тут стоял гул разговоров, обменивались новостями, и так как самая неприятная весть, это то что началась война, то обсуждали именно её. Я больше молчал, о том, что она начнётся я говорил ещё две недели назад, сейчас-то чего из пустого в порожнее переливать? Больше думал о другом, какими силами мы располагаем в городе и окрестностях, ну и что предпримет комполка, которого в зале ещё не было, как, впрочем, и начштаба. Наверняка на телефонах сидят, запрашивают у вышестоящего командования что им делать. А если так посмотреть, то в городе частей не так и много. Полк наш был четырёхбатальонного состава, с разными отдельными и тыловыми подразделениями. Два батальона у границы справа от города располагались. Одному была придана артиллерийская батарея, в которой ранее служил Волков. Слева от города стоял четвёртый батальон, его усиливала пулемётная команда капитана Крутилина, оттого моё подразделение и одно в городе. В самом городе, третий батальон, сам штаб, разведывательная полурота, ну и остальные тыловые подразделения. И моя свежесформованная пулемётная команда. Это из армейских частей, которые представлял наш Тамбовский полк. Теперь по пограничникам. Тут находился штаб бригады, усиленная застава и тылы, получается их тут едва пять сотен наберётся, да и то половина нестроевые. Около сотни полицейских на шестидесятитысячных город, и с десяток жандармов. Таможенников я не считаю, тем более те уже наверняка собрали манатки и бегут из Калиша. Вот это всё что имеется в городе. А перед городом неких позиций нет, не оборудовано, а граница рядом, вон, пока двигался к штабу, начавшуюся орудийную стрельбу услышал. Видимо германцы заставы наши уничтожали, переходя границу. Если так посмотреть, уже этим днём они будут в городе, я бы даже сказал, что очень скоро. Могут и к обеду успеть.

Додумать я не успел, в зал просочилось ещё двое офицеров, один офицер по связи, второй адъютант полка, за ними стремительным шагом вошёл полковник Молчанов и его начальник штаба. Тот вот что сообщил, отрывистыми фразами:

— Господа офицеры, как вы уже знаете. Германия объявила войну России. И теперь наш долг, защитить нашу с вами Отчизну. Времени мало, поэтому сообщу, командование дивизии посчитало нецелесообразным защищать город, и нам приказано отступить, уходя дальше вглубь страны на соединение с частями дивизии, где будет подготовлена оборона, чтобы остановить германца. Сейчас обговорим каким порядком подразделения будут покидать город и отходить.

Это не заняло много времени, всего минут десять, и когда офицеры начали расходится, я подошёл к командиру полка, сказав:

— Господин полковник. Разрешите пока занять позиции перед городом, чтобы дать полку спокойно уйти, потом я проследую за вами.

— Что ж, пусть будет так.

— Разрешите действовать на своё усмотрение?

— Разрешаю, — отмахнулся тот от меня, явно занятый чем-то другим. У того и других забот хватало, чем командир небольшого подразделения, самого молодого и младшего по чину в зале, что сам вызвался войти в арьергард.

Я сразу же направился к начштабу, и получил от него письменный приказ, по которому могу действовать на свой страх и риск по прикрытию отхода полка. Молчанов подписал его, печать стояла, и я довольный, покинув расположение штаба, а наряды на получение со складов припасов и боеприпасов мне уже выдали, поскакал в расположение. Там уже всё готово было, солдаты собраны, лошади запряжены, вооружение и припасы погружены. Тут же стояла пролётка с моими вещами, и на территорию заехали оба казака, я им рукой махнул проезжая ворота. Кстати, а я что-то подпоручика Зиновьева не вижу. Тот не был на больничном, лечился, не покидая службы, так сказать. Сам отказался, не стал больничный брать. Денщика его я тоже не вижу, остальные были на месте. Спрыгнув с седла, бросив поводья подскочившему рядовому, я тихо шепнул казакам, чтобы те выдвинулись к границе и выглядывали германцев. Увидят, вернутся ко мне, я буду перед городом позиции оборудовать, и доложатся кто идёт и сколько. После этого, когда казаки вихрем покинули двор казармы, я громко сообщил своим подчинённым:

— Началась война, которую мы ожидали и дождались. Полк уходит в тыл, наша задача прикрыть отход. Приготовится к выдвижению. Фельдшер, бери свою двуколку, двух рядовых, и езжай в больницу, забери нашего унтера с простреленным плечом, нечего его германцам оставлять. При нас будет. Каптенармус, бери все свободные двуколки и телеги, ящики с патронами и припасы перегрузить на остальные транспортные средства, включая пулемётные пролётки, на мою тоже, освободить как можно больше места, и с этими нарядами получить со складов максимальное количество патронов и припасов. Задача ясна? Подойди, покажу где нас ожидать… — указав на карте место, да и на словах объяснив тому что нужно делать, отправил выполнять приказ, а сам обратился к командиру первого взвода. — Букин, где подпоручик Зиновьев?

— Посыльного отправили, ваше благородие, тот сообщил господину подпоручику, и вернулся. Сказал, что его благородие спешно собирался, там денщик был, и евойная жена.

— Ясно, — кивнул я и подозвав Крапивина, отдал ему несколько распоряжений, тот чуть позже поведёт тыловую колонну.

После этого, выстраивая колонну, вывел пулемётную полукоманду со двора, в казарме никого не осталось, забрали всё необходимое, пограничник тоже уходили, и направил подразделение навстречу потоку людей, как военных, так и гражданских. Пришлось на параллельные улицы уйти, чтобы нам не мешали, но до окраины мы добрались, и отойдя от города на километр, стали готовить позиции, тщательно их маскируя. А пролётки с Крапивиным отправили в тыл, чтобы не мешали и не демаскировали. Точнее на разгрузку. Каптенармус, когда закончит получать что нужно, если склады не брошены, должен покинуть город и ожидать нас у той самой рощи, где я прятал своё имущество от проверяющих. Кашевара и фельдшера я отправил туда же с гружёными пролётками. Снято было и оставлено на позициях всего четыре ящика с патронами, вести долгий бой я не планировал, дадим огневой контакт нанеся максимальные потери, ноги в руки и на разгруженных облегчённых пролётках уходим, пролётки к этому моменту должны будут вернутся. Крапивин на тыловой базе у рощи за старшего останется. Фельдшер уже побывал в больнице, забрал нашего унтер-офицера, тот очень даже не против этого был, обрадовался, что о нём не забыли. Только свою личную пролётку с вещами я не отправлял, и та тут же находилась, не на позиции, чуть дальше был густой кустарник на берегу реки, там денщик и маскировал её и лошадей. А вот Зиновьев так и не появился. Ну надеюсь с обозом прибудет, что нас пока не нагнал, видимо ещё на складах набирали что нужно. А вот с подпоручиком дело сложное, тот явно спасал свою супругу, собираясь её вывезти в безопасное место, просто-напросто забив на службу. Это не есть хорошо. Трибуналом попахивает.