Виктория значит Победа (СИ) - Крутских Константин Валентинович

Лишь теперь Вика узнала его — именно этим голосом обращалась к хонкийцам изменившаяся Ошо. И эта ведьма еще смеет называть ее сестрой. А она сама… она сама слушается ее? Нет, не может быть, она остановила Луча просто от неожиданности, и сейчас, конечно же, сядет в седло и поскачет дальше. Но стоило только сделать новую попытку, как опять прозвучал зловещий голос, а все тело как будто налилось свинцовой тяжестью.

Вика рванулась изо всех сил, но так и не смогла оторвать ногу от земли. Наконец, собрав всю свою волю она сделала еще одну отчаянную попытку, но ноги будто вросли в землю, а мускулы не слушались.

Все это произошло за несколько секунд. А уже в следующее мгновение все остальные консоумольцы налетели на нее и чуть было не затоптали. Впрочем, скакавшие впереди разумные кони Викиных друзей не сплоховали и здесь, сумели вовремя остановиться и сдержать вал остальных. Всадники сгрудились нелепой кучей посреди поля, а противник, тем временем, все отдалялся и отдалялся. Погоня была безнадежно испорчена. Крики, топот, ржание, суматоха — никто не мог понять, почему сплоховал их бесстрашный командир, почему внезапно погасла белокурая молния.

Консоумольцы толпились вокруг Вики, не в силах предпринять что-нибудь самостоятельно. Впрочем нет, не все. Какой-то одинокий всадник вырвался из общей кучи и рванулся вслед за ускользающими ледьферфами. Или, точнее… всадница! Сквозь поднявшееся пыльное облако Вика смогла разглядеть щуплую фигурку Кизили.

Враги все продолжали удаляться, когда отважная девушка врезалась в их беспорядочную толпу, сыпля удары направо и налево. Два-три роя взвилось над опустевшими седлами. Но это продолжалось совсем недолго. Вика отчетливо видела, как кто-то рубанул мечом по ноге разумного коня, и всадница рухнула наземь. Ее тут же окружили, скрыв из виду.

Викино сердце так и сжалось, как еще никогда в жизни. Но тело снова не слушалось ее. А в голове снова зазвучал знакомый скрипучий голос: "Войтто, остановись! Остановись, сестра, я прошу тебя! Остановись!" Ее разум, конечно же, не собирался слушать этих слов, но мускулы стали как будто чужими, и она по-прежнему оставалась в столбняке. Даже кровь, как будто, отказывалась двигаться по венам.

Внезапно она почувствовала резкую боль в левом плече. С трудом обернувшись, увидела, что это Луч впился в него зубами. Впился настолько глубоко, что под метализированной формой, кажется даже, проступила кровь. И только это привело Вику в чувство. Теперь она могла хоть как-то двигаться. Сунула в ножны меч, который все это время сжимала в руке, с трудом, со второй попытки, взобралась в седло и слабым, но все-таки твердым голосом скомандовала:

— Эдаси! (Вперед!)

И войско преобразилось, словно по волшебству, которого здесь так не любили.

Однако когда конница преодолела холм, за которым скрылся неприятель, стало очевидно, что время упущено безвозвратно. Последние вражеские всадники уже втягивались в ворота видневшейся вдали мрачной крепости.

А на том месте, где последний раз видели Кизили, лежал лишь ее раненый конь. Он был жив, но правая передняя ногу у него бал перерублена мечом. Перехватив Викин вопросительный взгляд, Сарвет откликнулся:

— Не бросим, конечно, и добивать не станем. Нам не впервой.

Несколько парней спешились и подогнали двоих скакунов, оставшихся без всадников. Сарвет приподнял раненого коня и подлез под него, позволив опираться на три оставшихся ноги. Остальные ребята крепко привязали коня ремнями через спину к двум другим, и эта троица относительно резво двинулась в сторону подземного города.

На обратном пути Вика и ее отряд молчали — вероятно, просто вымотанные битвой. Но ей казалось, что никто не хочет с нею разговаривать. Только когда они все так же молча расседлали коней и ввалились в спальню-столовую, она первой нарушила молчание.

— Ну вот, лапсед, — устало сказала Вика. — Наверное, пожалуй, теперь вы должны судить меня на консоумольском собрании. Меч я сдам, форму тоже. А дальше я готова к любому приговору. Словом, не та оказалась ваша новая Войтто. Другая жизнь, другой мир — все это, видимо, нарушило мой характер. Я жутко виновата перед всей Хонкой — я не оправдала многовековых надежд, пустила прахом труды вашего отряда и всех предыдущих отрядов, все эти поиски, создание порталов и разумных коней. И теперь вам больше нечего ждать. Я должна была сразу сказать, что я простая школьница Вика Никифорова, а никакая не Войтто, что я не справлюсь с ее ролью, и всё.

Повисло неловкое молчание. Подняв глаза, девочка увидела, что друзья смотрят на нее с недоумением. Наконец, тишину нарушил Ладвапунг:

— Войтто, что ты такое говоришь? Да у нас здесь никогда не было таких успехов! За несколько дней тебе удалось обезвредить столько врагов, сколько мы не могли за многие годы! И впервые за долгое время врагам достался всего лишь один пленник, причем в результате трех налетов! А уж как ты спасла энергосистему, как легко и просто — до этого никто из нас не додумался бы!

— И не кокетничай, — усмехнулся Сарвет. — Небось, как все девчонки, набиваешься на комплименты.

Это несколько отрезвило Вику — больше всего в жизни она не любила, когда ее ставили на один уровень с обычными девчонками. И комплиментов тоже не любила.

— Но ведь это из-за меня Консоумол понес потери, — возразила она уже другим тоном. — Из-за меня есть убитые и раненные. И Кизили пропала.

— Румалусед! (Глупости!) — возразил Лепотауко. — Мы все бойцы, и всегда готовы отдать жизнь за Хонку! И потом, кто знает, может быть, Кизили еще жива. Ведь если ее не нашли, значит, она, скорее всего в плену. Ее наверняка будут пытать и приговорят к сожжению, но это может случиться еще не так скоро.

— Словом, надо сперва привести тебя в порядок и отправиться за нею! — подытожил Ладвапунг.

А Вика, услышав о сожжении, подумала, что, пожалуй, одна лишь Кизили из них настоящая Жанна, а из нее самой не получилось даже альтернативной шиллеровской.

В этот момент повисшую было тишину нарушил звонок телефона. Лепотауко взял трубку, долго молча слушал, потом сообщил ребятам:

— Крестьяне случайно нашли тело маленькой девочки. Следов насильственной смерти не обнаружено, эксперты установили внезапную остановку сердца. По приметам это та самая Ошо, учителя ее уже опознали. Но самое главное — смерть наступила за несколько часов до того, как дети пришли к нам на экскурсию, примерно сразу после битвы в восемнадцатом секторе. Так что, та, с кем ты общалась, была засланной ведьмой.

— Вот как… — вздохнула Вика. — Значит, настоящая Ошо была и впрямь такой хорошей, как нам ее представили. И она тоже умерла из-за меня. Если бы я сюда не пришла, то зачем бы ведьме ее убивать? И битву ту мы тоже, выходит, проиграли, раз враг добился своей главной цели, внедрил своего агента.

— Ничего он не добился! — горячо возразил Сарвет. — Ты разрушила все их планы — спасла энергосистему, и ледьферфов мы знатно потрепали, и лошадей множество захватили…

— Все не так просто, — покачала головой девочка. — Я смотрю, никто не решается спросить, почему я сорвала преследование, почему задержала вас и не спасла Кизили?

Все молча уставились на нее, и она, словно ступая в ледяную прорубь, произнесла:

— Я больна. Эта тварь заразила меня. Теперь она может управлять моей волей.

И она, сдерживая рвущиеся наружу слезы только прежней волей Вики-победителя, выложила им все о названной сестре и о кровном обряде.

— Видите, — закончила Вика, — я до сих пор двигаюсь с трудом, я как будто деревянная.

Она попробовала встать с дивана, но негнущиеся ноги тут же кинули ее обратно.

— Видите? — повторила она. — А стоит только подумать о битве, так снова в голове звучит голос ведьмы.

— Ну что же, — произнес могучий Сарвет. — Такой обряд среди наших детей и впрямь дело обычное. Власти с ним борются, как с суеверием, но детям он почему-то нравится, и они продолжают его совершать. Словом, тебе не в чем себя винить, подобное предложение никому не показалось бы подозрительным.