Ознакомительная версия. Доступно 358 страниц из 1790
Когда они пришли в себя, Язаки с ними не было.
— Где Язаки? — удивился учитель Акинобу и выглянул из-за кустов, прижимая руку к груди — сердце билось где-то в горле. Вроде еще не старый, подумал он. Попить бы, да у них даже воды не было.
— Вот он! — показал Баттусай, который с удовольствием расстался бы с этим обжорой, и вообще, он не понимал, почему учитель Акинобу и Натабура возятся с Язаки. Такого ленивого ученика он сроду не видывал.
Язаки все еще бежал по дороге, как сонный, таща в обеих руках поклажу арабуру. За ним стелился шлейф пыли.
— Брось! — крикнул Натабура, с опаской посмотрев на небо. Вот-вот должен был вернуться иканобори. — Брось!
Но Язаки добежал и только тогда с гордостью швырнул трофеи в сухую траву:
— Во!
— Синдзимаэ! [60] — не выдержал учитель Акинобу, хотя Язаки принес полную фляжку воды, разбавленную кислым вином, и они по очереди приложились к ней. — Фух-х-х!..
— Чего это?! — Язаки невозмутимо принялся развязывать куби-букуро [61], из которой, к его ужасу, выкатились четыре головы, да необычные, а маленькие, как у младенцев, однако с усами, бритыми лбами и длинноволосыми прическами самураев. У одного даже сохранилась сакаяки [62], а у другого глаза были открыты и тускло, как у мертвой рыбы, взирали на мир.
— Кими мо, ками дзо!.. [63] — только и произнес Натабура, едва не поперхнувшись. Он узнал головы знатных самураев. Кажется, даже субэоса [64] провинции Муцу, с которым был лично знаком. — Это из-под Цуяма. Там было последнее сражение.
— Точно, из-под Цуяма, — поддакнул Язаки, чтобы оправдать свой поступок. — Их никто не обмыл!
Учитель Акинобу скорбно промолчал, а Баттусай, беря у Натабуры фляжку, с удивлением воскликнул:
— А чего они такие маленькие? — и хмыкнул, выражая удивление: как это такие знатные люди дались арабуру?
И так было ясно, что самураи бессильны против пришельцев. Не для того ли их вызвал в столицу капитан Го-Данго, чтобы прояснить данный вопрос? И еще кое-что, о чем можно было легко догадаться по обстановке в стране. Должно быть, он готовил заговор. Должно быть, у него есть план. В этом плане для них, несомненно, отведено место.
— Они их коптили, — высказал предположение обескураженный Натабура. — Оро?! [65]
— Нет, вымачивают в соляном растворе, а потом сушат, потом снова вымачивают и снова сушат, — объяснил учитель Акинобу. — Если бы коптили, были бы черными. Мы такое с тобой видели в южной стране Тау. Помнишь?
— Помню, — ответил Натабура.
Тогда он был совсем маленьким и носил мамориготана [66], которым и мухи невозможно было обидеть. Они едва унесли ноги от местных охотников, которых учитель Акинобу устрашил, зарубив троих с такой скоростью, что остальные ничего не успели сообразить, ибо не имели понятия о настоящем катана и искусстве владения им. Зато потом ядовитые стрелы посыпались дождем.
— А здесь что? — Язаки с опаской стал развязывать другую сумку.
Из нее выпала связка сушеных крыс, пересыпанных черным перцем и красными травами — обычная еда арабуру.
— Куриное дерьмо!
Уж на что, казалось, Язаки голоден и всеяден, но и он не мог жрать подобную гадость. Взял да выкинул крыс в горькую полынь, чтобы Афра не соблазнился. Однако Афра не дурак — уже тыкался носом в следующие сумки, в которых, к счастью, оказался рис с овощами и маринованная в уксусе курица. Язаки тут же набил себе еду за обе щеки и, схватив две горсти риса, отступил в сторону. Учитель Акинобу посмотрел на него, как на безумного, а Натабура прочел в его взгляде презрение, хотя знал, что учитель по-своему любит Язаки.
— Головы надо похоронить, — высказал общее мнение Акинобу, которое заключалось еще и в том, что нельзя отдавать останки собратьев на поругание.
Пока вырыли яму в склоне лощины, пока закапывали головы, пока прочитали молитву и сосредоточенно помолчали, другой стороной поля пролетел иканобори. На него даже никто не взглянул — не из-за гордости, а из-за презрения. Но заторопились и, как только скороговоркой произнесли: «Наму Амида буцу!» [67], побежали дальше: вдоль сухой лощины, по краю которой росли редкие акации и которая огибала поле, превратившееся в безжизненную пустыню не только потому, что была засуха, а еще и потому, что несмотря на указания новых властей, крестьяне так и не научились выращивать опунцию для производства конишели [68].
Бедный Язаки едва передвигался с набитым брюхом, однако жадность не позволяла ему бросить еду. Он тащился, как всегда, стеная и охая. Вдруг замолк. Натабура невольно оглянулся. Язаки лежал ниц, разбросав вокруг себя сумки, а в запада приближался, поводя мордой из стороны в сторону, иканобори.
* * *
Хонки [69] сидели под мостом, да еще и в дыре, и жалобно хныкали:
— Вы нас не выдадите? Не выдадите?!
— А чего вы здесь делаете? — вступил в переговоры дипломатичный Баттусай.
Его рябая морда как нельзя лучше подходила для этого дела, потому что была как никогда серьезна и многообещающая — она сулила покой и радость для всего земного, в том числе и для хонки. Натабуре стало смешно, и он отвернулся. Баттусай любил навести тень на плетень, сочинить пару небылиц, да и вообще, наговорить такого, чего отродясь с ним не бывало. Вот и теперь он стращал хонки иканобори, которого сам боялся пуще смерти.
— Мы? — удивились хонки непонятливости людей. — Прячемся…
— А чего прячетесь-то?
— А вы что, ничего не знаете?
— Ни сном, ни духом. Откуда?
— Арабуру нас ловят…
— Ну и?..
Кое у кого в голосе прозвучало злорадство.
— Ловят и, говорят, что едят… — они обескуражено вздохнули. — Варят с лягушками в качестве приправы…
Количество желающих высказаться превышало пространство, в которое можно было втиснуться, поэтому в дыре виднелись одни глаза. Кто из них демоны, а кто духи, разобраться было весьма трудно. Как рыбы в неводе, невольно пришло в голову Натабуре. Ясно, что перед лицом всеобщей опасности все: и демоны, и духи разнообразнейших мастей объединились, ибо вслед за арабуру неизбежно должны были явиться их хонки. А кто они такие, никто не знал, поэтому хонки Нихон вдруг стали лояльны ко всем ее исконным жителям. Нам на пользу, подумал Натабура с дальним прицелом, правда, еще не представляя, какую выгоду из всего этого можно извлечь.
— Чего?
— Как вас жрать можно? — вмешался в разговор Язаки, знаток по части откушать. — Где это видано, чтобы демонов и духов жрали? Я не знал. Вы ж, поди, безвкусные, как медузы?
— Безвкусные, — быстренько согласились хонки. — Безвкусные. Ясное дело. Кто спорит? Однако, вот. Оказывается, мы съедобные. Защитите нас…
— Чего?..
Им никто не верил, потому что хонки вечно пакостили людям и были хитры, как ползучие гады.
— Безвкусные, говорим. Защитите нас.
— Да на кой ляд вы нам сдались?!
— Мы исправимся… — просились они, как малые дети.
— Во припекло! — радостно воскликнул Баттусай.
А Язаки, пританцовывая, потер жирные ладони:
— Неспроста, видать!
Пока выяснялся этот важный вопрос, Натабура с учителем Акинобу разглядывали веер, который оказался таинственным мшаго.
— Я думал, врут, — с восхищением признался учитель Акинобу, крутя в руках неизвестное ему оружие и не зная, как к нему подступиться.
— Я тоже, — охотно согласился Натабура, хотя в душе гордился тем, что добыл такой меч — мечту любого самурая.
Ознакомительная версия. Доступно 358 страниц из 1790
