– Есть! Пошел вызов!
Слова командира связистов разорвали настороженную тишину и, взяв в руки микрофон, я сказал:
– Включай громкую связь.
– Сделано!
Я нажал на клавишу передачи сигнала, и спросил:
– Семенов, ты как там, живой?
– Цел и невредим, – ответил командир Гибралтарской ВМБ.
– Что у тебя?
– Нормально все. Меня моряки Игнасио Каннингема на испуг взять захотели. Однако сами так напугались, что развернули свои фрегаты, обратно в Средиземку шмыгнули, и теперь под защитой двух крейсеров и двух эсминцев с одним танкером стоят. Я им поперек курса из гаубиц залп дал, а потом еще один «Град» отработал. Затратно, конечно, но зрелищно. Эх, видел бы ты, Мечник, как они драпали, любодорого посмотреть.
– Они на связь выходили?
– Только что. Кричали на весь белый свет, что я должен их в Атлантику пропустить. А я и говорю. Хрена вам лысого! Гибралтарский пролив принадлежит мне, графу ККФ Семенову, и является моим личным феодальным владением. Долго им свою политику объяснял, и теперь они переговорить хотят. А я не против, можно и пообщаться. Они на одном фрегате скоро к нам в гости пожалуют, и мы с Максимовым с ними потолкуем.
– Значит, война отменяется?
– Ну, да, просто мелкий локальный конфликт. Но ты свои корабли все равно не отзывай.
– Конечно. Ты, кстати, алжирцев предупредил, что Альянс за линию Сицилия – Мальта вышел?
– Еще вчера. Сначала с Краснодаром связался, затем с нашим дипломатическим представителем в Алжире, а после с тобой, – короткая пауза и Семенов закончил разговор: – Все, пошел я к встрече гостей готовиться. О результатах переговоров сообщу дополнительно. Отбой!
Повернувшись к своим офицерам, я спросил их:
– Все слышали?
– Да, – дружно откликнулись они.
– Позавтракали?
– Да.
– В таком случае, за работу, други. Враги у порога, а у нас дел еще непочатый край. Крепыш, как вчера договаривались, с тремя своими разведгруппами и сотней наиболее подготовленных скандинавов выдвигаешься навстречу орде из ПаласдеРея. Потрепи их и на тропах, где они идут, мины поставь. Однако надолго не задерживайся. Деньдва боев, и отходи к деревне Перейро, тьфу, черт, к Соколовке, никак новое название не запомню.
– Понял, – Крепыш моргнул веками, – через полчаса буду готов выступить.
– Серый, – я посмотрел на другого лейтенанта, – после полудня выдвигайся к Волчанску. Проверь, что там наши строители воздвигли, и начинай сажать минный огород. Заодно и минометчиков из ГОПа прихвати, пусть прикидывают, где они позиции обустроят и куда стрелять станут.
– Волчанск, это бывшая Лавандейра? – уточнил Серый.
– Она самая.
– Уяснил.
Офицер согласно кивнул, а я продолжил:
– Хассо, – взгляд на командира викингов, – у твоих воинов, кто с Крепышом не идет, попрежнему тренировка. Как твои бойцы, чтото уже освоили?
– Гуд! – ответил Хромой и, немного коверкая русский язык, добавил: – Карашо, оружие стреляют неплохо, тактика слаба, но против «зверья» выстоим.
– Нормально. Джузеппе, что у твоих охламонов опять происходит? Ночью вызывали на связь Выселки, бывшее СанФелипе, нужны были костры на берегу, чтобы фрегат сориентировался, а там никто не ответил. Опять бойцы бухали?
– Чего это, сразу? – пробурчал Патти. – Может быть, они на рыбалке были…
– Не важно, главное, их на месте не было. Возьми баркас, отправляйся к ним в гости и наведи в этом стаде баранов порядок. А то ты меня знаешь, поставлю их к стенке, а еще лучше, посажу в первую линию обороны с одним рожком патронов и гранатой, и пусть доказывают, что они настоящие воины.
Сицилийский вождь хотел чтото сказать, наверняка, собирался оправдать своих лихих, но безалаберных и слабо дисциплинированных воинов. Но тут в разговор вклинился Кум:
– Группа Звона на связь вышла.
– По своему времени? – спросил я.
– Нет. У них сеанс связи два раза в сутки, в одиннадцать часов утра и в двадцать три вечера.
Разведгруппа сержанта Лехи Звонарева, позывной Звон, была из роты Крепыша и вела наблюдение за ордой дикарей, которая двигалась по побережью в нашу сторону от развалин городка Рибадео. Сейчас они находились в районе Вивейро, и если вышли на связь во внеурочное время, значит, происходит чтото экстраординарное. Такими были мои размышления и, повернувшись к Крепышу, я сказал:
– Пообщайся со своим сержантом. Остальные свободны, о том, что сделано, доложите вечером.
Офицеры разошлись, а Крепыш подошел к рации, и начал разговор с подчиненным. Я взял дополнительные наушники, и вслушался в их переговоры.
– Лейтенант, – начал Звон, – мы сейчас находимся на западной окраине Вивейро, на восточной дикари, а в центре идет бой. Ктото против «зверьков» рубится. Бьются лихо, не менее сорока автоматов, несколько пулеметов и гранаты. Шум боя медленно смещается на нас.
– Готовься прикрыть тех, кто против дикарей. Сильно не рискуй, и при первом же намеке на окружении отходи. Как только ситуация прояснится, сразу же доклад, а пока, каждый час в эфир выходи. Как понял?
– Все ясно, прояснить ситуацию, доложить, прикрыть, отойти.
– Действуй, – Крепыш снял наушники, положил микрофон и протянул: – Дааа, дела. Кто бы это мог быть, как думаешь?
– Вариантов немного, либо бойцы какогото недобитого анклава, который еще борется, либо разведка басков, – сказал я. – Погода вроде бы нормальная, так что я прикажу мотопарапланеристов в воздух поднять, пускай помогут Звону с разведкой, может быть, чтото заметят.
– Верно, – поддержал меня Крепыш, и мы разошлись. Лейтенант отправился навстречу орде из ПаласдеРея, а я в поездку по форту.
Дел в Передовом было очень много, и везде требовался контроль за тем, как претворяются в жизнь планы по обороне форта. Суета, разговоры со специалистами и проверка объема выполненных работ. Но в голове занозой сидели события, происходящие в Гибралтарском проливе и непонятный бой в районе Вивейро. И эти два дела не давали мне полностью сосредоточиться, постоянно бередили сознание, и поселяли в душе чувство беспокойства, хотя каждый час Звон выходил на связь, и докладывал, что перестрелка то затихает, то вскипает с новой силой, но при этом постоянно смещается в его сторону.
На время я отвлекался рассуждениями о том, кто же дерется против дикарей. И перебрав все немногочисленные варианты, приходил к выводу, что это либо выжившие поселенцы из большого анклава в городе Мьерес, который, вроде бы, еще в позапрошлом году уничтожили, но часть людей спаслась, либо разведка из Страны Басков. Других вариантов просто не было, или они выглядели нереально. Вокруг нас пусто, и несколько сотен, не присоединившихся ко мне, местных людей, могут только прятаться в горных теснинах и лесах, но не воевать. А дальше по Испании, до самых Пиренеев никого нет, именно так мне докладывал альмугавар Роберто, которому можно было верить.
В проверке служб форта и рабочих бригад до трех часов дня время пролетело незаметно. И перед тем, как снова вернуться в штаб, я посетил Панкратова и его склады, и застал здесь Витю Блинова и два десятка его суровых парней, сталкеров современного мира, которые вернулись из очередного поиска в ЛаКорунью, и первым делом решили сбыть хабар. При этом событии, я еще ни разу не присутствовал, и решил посмотреть, как же все происходит. Поэтому, никого не оповещая о своем появлении, тихо присел за конторкой в затемненном углу склада. Расположился на стуле и, закурив папироску, посмотрел на стоящих посреди большого просторного помещения мужчин. Первый, Панкратов, сухопарый пожилой отставной капитан в выцветшем камуфляже. Другой человек, конечно же, Витя Блинов, низкорослый крепыш в ковбойской шляпе и горке, которая была перетянута разгрузкой. Оба при оружии, и спокойно, поделовому, решают свои вопросы.
– Где был? – спросил Блинова капитан.
– В ЛаКорунье, – ответил поисковик.
– А точнее?
– В паровозном депо.
– Это, которое на авеню Сардинейры или другое, возле порта на авеню Примо де Риверы?
