Глава клана (СИ) - Шапочкин Александр Игоревич "Rayfon"

Парень не растерялся и в последний момент ушел, взвившись в высоком прыжке и нацелившись прямо на меня, потратив последние ленты, только бы защититься от последовавшего взрыва. И в этот момент, воспользовавшись «Пушечным выстрелом», я метнул себя прямо в него, уже в воздухе схватившись за рукоять меча.

В замедлившемся времени я видел, как расширились глаза этого молодого парня, вдруг осознавшего свою ошибку. Как из сабли начали формироваться новые ленты, но было уже поздно. Мы поравнялись, и взмах вырванного из ножен сияющего белым клинка начисто отсёк правую руку, в которой он держал оружие, посередине предплечья. После чего я резко крутанулся, нанося ему сильный удар ногой по спине, от которого парень кричащим от боли метеором врезался в бетонные плиты пола.

Приземлившись, я резко крутанулся, глядя на своего противника, уже пытающегося подняться с пола Арены, зажимая обрубок руки. Но тут же, шипя от боли, он упал на спину с неестественным образом выгнутой ногой, с ненавистью в глазах глядя на меня.

Медленно я подошёл к тяжело дышавшему Шарову, направляя остриё клинка на искажённое болью лицо. В глазах парня сверкнула надежда, и он резким движением попытался схватиться за моё лезвие, явно желая преобразовать его в своё оружие, однако тут же с воплем отдёрнул дымящуюся, обожжённую руку. После чего уставился на меня, дожидаясь, когда я завершу начатое, вновь зажимая культю, из которой так и хлестала кровь.

Однако я не торопился и, когда рядом появился Жрец Древа, словно выпрыгнувший из-под земли, спокойно посмотрел на него.

— Чего ты ждёшь, юный Лист? — спросил священнослужитель. — Покуда жив твой противник, с Арены ты не уйдёшь… Так не заставляй его страдать ещё больше, и просто заверши его земной путь.

— Волхвче, — произнёс я. — Из того, что я знаю, этот человек был обманут, и действиями своими он в глазах многих уже потерял свою честь!

Жрец медленно кивнул, соглашаясь.

— …А потому я говорю, что смерти он своей не достоин! — жёстко произнёс я, вновь глядя в расширившиеся глаза парня, который, судя по всему, уже понял, что я делаю. — Сим заявляю, что по древним правилам жизнь его уже и так моя! А потому говорю, что сегодня наследник Шаровых, Юрий Викторович Шаров, умер! Как есть, так я сказал!

— Подтверждаю! — кивнул, судя по регалиям на мантии, настоятель Двувершинного Ясеня, и в тот же момент над Колизеумом зазвонил колокол.

— Я никогда не буду твоим вассалом! — прошипел уже безымянный и добавил, плюнув в меня: — Убийца!

— А мне и не нужен слуга, который верит пустому трёпу и готов убивать, даже не разобравшись в ситуации, — ответил я. — Ты предашь, не задумываясь, ибо чести у тебя более нет, и хранить тебе нечего. Волхвче!

— Да, юный Лист? — отозвался стоявший рядом Жрец.

— Сим я передаю право жизни этого безымянного вашему Храму, — произнёс я, чётко выговаривая каждое слово. — Пусть своей верной службой Полису в дальнем монастыре или ските вернёт свою честь и заработает себе новое имя. Как есть, так я сказал!

— Мудро с твоей стороны, юный Лист, — вновь кивнул мне священнослужитель, явно довольный, что заполучил-таки себе сегодня чародея.

— Только держите его подальше от Москвы и меня, — добавил я уже нормально. — Иначе в следующий раз я буду не так добр.

— Я вернусь и отомщу! — рявкнул парень, злобно сверкая глазами.

— Это очень вряд ли случится, безымянный послушник, — мягко возразил ему Жрец за моей спиной, потому как я уже направился к ближайшему загрохотавшему цепями поднимаемых дверей выходу.

А заодно размышляя, правильно ли я на самом деле поступил или нет, честно говоря, слегка смущённый итогами боя, который, как мне думалось, должен был выйти куда труднее. Жизнь же я сохранил своему противнику не по доброте душевной. А потому как после всей внезапной шумихи в прессе, создававшей вокруг меня не самый приятный фон, убийство соперника под объективами телекамер как-то очень напрягало возможными последствиями.

Глава 7

Следующим утром, вдоволь набегавшись по наметённым за ночь сугробам, я уже привычно тянул за собой пароцикл с восседавшей на нём тёткой Марфой. Собственно, эта часть тренировок так и не изменилась с нашего первого занятия. Разве что теперь приходилось ещё и проделывать несколько дополнительных кругов, однако привычка — страшное дело, и даже носиться по высокому снегу с завязанными за спиной руками и удавкой на шее было уже не так трудно, как в первое время.

Неделю назад, правда, добавилось новое упражнение, для которого приходилось выходить на паромобильную трассу. По сути, ничего сложного. Просто бег на предельной скорости по прямой с очень тяжёлым рюкзаком на плечах. Однако выдыхался я знатно, в первую очередь по той причине, что приходилось постоянно пропускать через себя строго определённые объёмы живицы. Да не просто так, а чтобы при помощи своего «эго» гнать за метр от себя волну зелёного пламени, растапливая обледеневшую дорогу и очищая асфальт.

И пусть Бажова не опускалась до того, чтобы объяснять своему ученику, что, как и для чего нужно делать, а просто ставила задачи и следила, как я их выполнял, однако у меня у самого имелись догадки относительного того, для чего нужны те или иные тренировки. Так, бег по заледеневшему озеру, как и новое упражнение, судя по всему, готовили меня к освоению техники хождения по негоризонтальным поверхностям.

Тут ведь какой момент выяснился. Оказывается, далеко не все чародеи, даже освоившие в Академиях хождение по вертикалям, могут свободно перемещаться вниз головой, например, по потолку. Висеть, прилипнув к какой-нибудь ветке, словно диковинный фрукт или летучая мышь, сколько угодно. Возможно, даже медленно ходить, а вот бегать на чародейских скоростях дано далеко не каждому. И дело даже не в клановой принадлежности, а в первую очередь в личных особенностях конкретного человека и его живицы.

Недостаточно просто взять, да и выучить особые скользящие движения! Нужно обладать развитым ощущением ориентации в пространстве. Далеко не все чародеи одинаковы, словно наштампованные на мануфактуре детали, есть и такие, кто, просто забравшись на стену, тут же теряется или испытывает неприятные ощущения.

Так же следует быть устойчивым к притоку крови в голову, потому как живица, хоть и помогает удерживать тело, гравитацию вовсе не отменяет. А там реакции могут быть разные: от болезненного жара в конечностях до обмороков, головокружения, а то и вовсе эйфории. И вот, если, не находясь в здравом рассудке, кто-нибудь, перемещаясь по, например, обратной стороне платформы, забудется и решит взять, да и перепрыгнуть какую-нибудь балку, последствия могут быть самыми что ни на есть печальными. От превращения в лепёшку при свободном падении с пятого уровня на первый никакая живица не спасёт!

Впрочем, сейчас, мирно передвигаясь, утягивая за собой пароцикл с наездницей, думал я не о том, как буду бегать по стенам и потолку, а о событиях вчерашнего дня, случившихся после моей победы в поединке. А также о разговоре, который состоялся даже не в коттедже Ольги Васильевны, а в бывшем особняке Фроловых, ныне Бажовском. Который ещё не успели превратить в настоящую крепостицу, но там можно было не бояться лишних или случайных ушей.

Поздравлений с победой как таковых не было. По традиции сегодня день тризны по усопшему, пусть он даже и остался жив, но Юрий Шаров умер, и каким бы человеком он ни был, потерял он там свою честь или нет, произошло это не в лесу или в подворотне, а на Арене Колизеума. Поэтому собравшимся посмотреть на сражение, неважно кем они были и на чьей стороне находились, следовало отдать ему последние почести.

Так что радости вчера просто не было места. Праздник намечался сегодня: для начала наш, студенческий, в «Берёзке», а затем, вечером, клановый в особняке. Куда уже были приглашены все значимые люди, выступившие вчера на моей стороне. В том числе и Княжна Катерина вместе с двумя сопровождавшими её капитанами гвардии.