Варлорд. Врата Тартара (СИ) - Извольский Сергей

Весь энергетический каркас тела превратился в раскаленную паутину. Стараясь хоть как-то избавиться от боли, я попробовал пошевелиться. Не удалось - почувствовал, что меня крепко держит, сжав будто тисками. Не знаю, сколько продолжалась эта пытка – мне показалось, что очень долго. Очень. Распахнув в беззвучном крике рот, я вдруг почувствовал, как вернулся контроль над телом. В этот же момент боль пропала совсем, не оставив даже фантомной памяти.

Обессиленно выдохнув, я мягко приземлившись на пол. Босые ноги звучно ударили в мрамор, но я успел спружинить и сохранить равновесие, а после огляделся по сторонам. По виду, прошло не больше минуты – близнецы в прежних позах валялись по разным сторонам, целительница находилась рядом со мной. Я еще раз огляделся вокруг, уже новым взглядом. На самом деле новым - зрение в непривычном спектре, словно в видеоредакторе выкрутили ползунок красного на максимум. Это оттого, что глаза у меня сейчас загорелись огнем – догадался я, концентрируясь на ближайшем предмете и чувствуя, как краснота спадает. Но на периферии зрения пламенный отблеск остался – совсем как уже привычное, едва заметное меню дополненной реальности тактической сети в визоре бронекостюма.

Значит, в случае активации или волнения силы все вокруг меняет цвет, подумал я, вспомнив как в разговорах со мной сверкала глазами Анастасия, да и Анна Николаевна до нее. Переведя дыхание, осмотрел себя. Кожа чистая, ни ожогов, ни покраснения. Перстень на руке сел в размер, и теперь на пальце не ощущается; на пустом щите печатки догорают огненные отблески. По лезвию кукри также бегают оранжевые искорки, постепенно затухающие.

Подняв руки, я перескакивал взглядом то на нож, то на кольцо. Настоящий, обученный одаренный всегда носит свой перстень с собой. Только растворяет его в своем энергетическом каркасе, и заставляет материализоваться лишь в нужные моменты. Я пока так не умею, и учиться это делать необходимо под внешним управлением наставника. Наставника в ближайшее время не предвидится, но мне это сейчас и не нужно. Потому что о моей инициации лучше пока никому не знать. И поможет мне в сокрытии этого факта родовой алтарь.

Оглядевшись, нашел взглядом кучку со своими вещами. Быстро, но без суеты оделся. Подойдя к каменному обелиску с частицей огня внутри, положил левую ладонь на прохладный камень. Поверхность сразу потеплела, огонь в сквозном отверстии заиграл ярче. Каменный дольмен в центре зала беззвучно повернулся, так что выемка бассейна оказалась прямо напротив пламенеющей дорожки – после касания монумента приподнятая над полом тропа озарилась живым огнем.

Шагнул в границу круга стихий я аккуратно – в памяти еще свежо воспоминание, как отлетел в сторону старший Дорошкевич. Но ничего страшного не произошло – круг стихий алтаря принял меня за своего.

Без задержек пройдя по огненной дорожке к дольмену, я на миг замер. Вода в бассейне исчезла и сейчас в нем было нечто, напомнившее вулканическую лаву – только без гари и пепла. Черно-красная раскаленная масса, при виде которой я вдруг вспомнил объятую огнем гору - герб Юсуповых-Штейнберг. Вдруг пришло стойкое понимание, что теперь дольмен алтаря принял свой естественный вид – в том виде, в котором он был рожден из камня и пламени, и в котором должен находиться. Моя черная с красным форма, кстати, очень сейчас подходит к антуражу – глядя на раскаленную магму, подумал я и опустил в нее руки.

В тот момент, когда кисти погрузились в раскаленную тягучую жидкость, в животе ухнул комок страха. Но ничего не почувствовал – файр-резист абсолютный. Меня теперь ни стихийным огнем, ни раскаленным железом не напугаешь. При условии, конечно, что в источнике есть хоть немного энергии. Вот только стихийная энергия в источнике мне сейчас не нужна, в этом и смысл выполняемых действий.

Раз – вздохнул я, два – чуть погодя еще раз, а на третий раз медленно разжал руки, выдыхая и раскрывая ладони. Все нутро потянуло, словно выворачивая, но я не мог назвать это неприятным чувством. Зрение мигом вернулось к привычному спектру, руки налились слабостью, а ноги задрожали – я сейчас банально слил в алтарь всю свою энергию. Во мне не должно остаться ни капли – мне ведь еще в школу завтра идти, а магический отблеск в глазах вызовет совершенно ненужные вопросы.

Раскаленная лава заволновалась, закипая, и вдруг разгладилась, превратившись в воду неестественного цвета. Подобно тому, какой она была после визита Анастасии, но сейчас с оранжевым оттенком пламени. Но если в прошлый раз вода мне не показалась прозрачной – может ошибаюсь, я смотрел не вблизи, то сейчас видел дно выемки бассейна. И видел, как кукри растворился в воде, а с руки исчез перстень. Алтарь, это не дольмен – пришло еще одно знание. Алтарь рода – это вот этот самый бассейн.

Вынув из подсвеченного оранжевым алтаря руки, я с удивлением осмотрел ладони. Полностью сухие, ни капельки на коже нет. Только необычность происходящего и сопутствующее удивление помогало мне держаться на ногах. Слабость навалилась такая, что глаза слипались, а сохранять вертикальное положение получалось путем серьезных усилий. Но я не мог уйти, не удостоверившись в результате. Поэтому зажмурился, опустил в алтарь правую руку и сжал кулак, представляя, что держу клинок. Получилось крайне просто – открыв глаза, увидел как в руке материализовался нож. Достал его, осмотрел. Все получилось – я держал откровенно не новый, потертый кукри с вороненым лезвием. На руке, как и на ноже, вновь ни капельки не видно, все полностью сухое. Бегающих огненных искорок на лезвие также не заметно - клинок стал частью моего источника, частью меня, а всю свою энергию я слил в алтарь.

Мои действия сейчас, исходя из того что знаю, попадали под понятие «экстраординарные». Но причина, почему так просто получается оперировать материей и силой стихий, проста – я нахожусь рядом с родовым алтарем, где все способности усиливаются многократно. Но самое главное, что здесь находится озаренная целительница, которая чувствует мои мысли гораздо глубже, чем хотелось бы. И мои действия были сейчас моими не в полной мере – подобно тому, как экзоскелет усиливает своего оператора, целительница аналогично помогала мне.

Проверяя догадку, я не стал опускать клинок обратно в алтарь, а медленно разжал руку, держа кукри на весу. Все получилось – вместо того, чтобы упасть, клинок просто растворился в воздухе. Усилием поборов соблазн еще раз повторить, я не стал уподобляться ослику Иа с его «входит и выходит» и отвернулся от алтаря.

Отходил от дольмена по выделенной огнем дороге, двигаясь с усилием. Ноги меня едва держали, и со стороны я сейчас наверняка похож на глубоко пьяного человека, который изо всех сил старается держаться ровно. Пока выходил из круга стихий, целительница уже привела в порядок Борисов, и оба близнеца поднялись на ноги. Выглядели они неважно, прямо сказать. Сами без внешних повреждений, но костюмы и прически у обоих не в лучшем виде. Как будто по пепелищу тщательно валялись, подпалив одежду при этом.

Борясь с самим с собой и с опускающимися веками, я даже сумел сказать им о прет-а-порте принтере, которым они могут воспользоваться. После этого силы почти кончились, а в сознании меня удерживало лишь недоумение и легкая обида на то, что целительница помогла Дорошкевичам, а меня не хочет хотя бы немного взбодрить своей силой. С этим недоумением и обидой до кровати и дошел, ведомый под руки близнецами. Вырубился еще до того, как коснулся головой подушки.

Проснувшись и открыв глаза, почувствовал неправильность происходящего. Но в первую очередь обратил внимание, что в теле присутствовала… наверное, это можно назвать тяжестью пустоты. Закрыв глаза, я несколько раз глубоко вздохнул, анализируя ощущения. Сейчас я очень чутко ощущал весь энергетический каркас – как чувствуются на челюсти только поставленная пластина брекетов или вставленная после сложного перелома в руку спица. Ощущения не то чтобы неприятные, но незнакомые и от этого некомфортные. И больше всего некомфортно оттого, что источник пуст – именно с этим связана опустошающая тяжесть в теле. Чувство, сродни тянущему живот сильному голоду.