Их честь… Их воля… Их не сломить. Они всегда останутся верны сами себе и своим принципам. Ведь только наши принципы делают из нас тех, кем мы являемся на самом деле.
Длань пепла пронзила грудь Зико насквозь, но чёрный пепел так и не полетел по воздуху. Он рухнул на бок еще живой. Я выдернул копьё… И тут же занёс оружие для нового удара.
Из моей глотки вырвался похожий рык. Я зарычал подобно зверю. Я… Нам… Мне пришлось… Мне пришлось задушить внутри себя что-то человеческое, жалкие крупинки, поддерживаемые добротой Инги. И все эти жертвы ради одного…
Я ударил точно в сердце.
Я не хотел видеть, как мой друг превратиться в горстку пепла. Как только копьё пробило доспех, я прикрыл глаза и поднял голову, подставив лицо уходящему за горизонт солнцу. Лёгкое пощипывание пробежалось по моей коже, словно мурашки, оставленные детским перевозбуждением.
Всё это время окружавшая меня какофония войны как-то быстро стихла. Открывать глаза не было необходимости, я догадывался из-за чего наступила тишина. До меня доносились мычание Хейна и рёв уставшей Кары. Им нужно отдышаться и утихнуть, чтобы насладиться полной тишиной. Мне было обидно только за Зико. Он уже никогда не отдышится. Как и его люди, которых превратили в кровокожих и бросили нам на встречу. Когда Зико обратился в прах, вся его армия, созданная его руками, последовала за ним. Каждый воин, ставший кровокожим против своей воли, был связан с Зико непроглядной нитью, через которую получал силу. Нить оборвалась. Их жизни оборвались следом.
Судья Анеле. Видимо, она обратила Зико, и вынудила его обратить своих людей в себе подобных. Издевалась она, или так вышло по несчастному стечению обстоятельств? Наверно, ответ на этот вопрос так и останется упрятан в глубинах её разума.
Хейн встал возле меня. Я услышал его мычание над своей головой. Открыв глаза, я увидел раскачивающегося из стороны в сторону здоровяка. Его плоть была вся изъедена полосками зарубцевавшейся плоти. На его теле не было живого места, как и на теле Кары. Волчица уселась у моих ног, тяжело дыша. Корка из застывшего гноя, покрывавшая целиком её тело, приобрела жуткий вид. Множество глубоких полосок, внутри которых блестел гной. Маслянистая жидкость болезненного цвета струилась из глубоких ран на шее и затекала тонкими струйками на тяжело вздымающуюся грудь волчицы. Видок у неё паршивый, но ничего критичного.
— Вставай, — сказал я ей, пройдя мимо. — Мы еще не закончили.
Кара послушно поднялась и поплелась следом за мной. Как и Хейн. Как и остатки моего войска.
Последние слова Зико просили меня найти Бэтси. Я бы с удовольствием, но где? Где блять! Где блять искать эту бабу? Куда бы я не посмотрел, всюду дома и множество песчаных тропок, напоминающие россыпь кудрявых волос. Их здесь не один десяток. Быть может сотня. Куда? Куда мне идти!
Я не останавливался. Плёлся вперёд, оглядываясь по сторонам. Унылая картина. У каждого домишки на земле валялись людские трупы. Истерзанные оружием, в лужах собственной крови. Кому-то повезло — их жизнь оборвалась сразу, точным ударом в сердце. А кому-то вспороли брюхо, и нельзя было не заметить, как бедный человек полз по земле, оставляя за собой канат из вывалившихся кишок. Липкий, испачканный землей и кровью. Большинство трупов — обычные жители, ладони которых кроме черенка лопаты ничего более устрашающего не сжимали. Они ни разу не держали оружия в руках. И даже не помышляли о нападении. Война — удел сильных. Думающих по-другому. Я приметил труп мужчины, припавшего бочком к стене избы и продолжающего сжимать в ладони рукоять меча. Он погиб в неравной схватке, но его лицо, руки и кожаный доспех были выпачканы пеплом. Скольких он убил перед смертью? Пять, десять кровокожих? Во сколько убитых врагов можно было оценить кольцо из пепла, внутри которого сидел бедняга. Подойдя к нему ближе, я увидел истыканный мечами доспех не только на груди. На спине виднелись три тычка. Его убивали долго. Мучительно, стараясь не пронзить сердце. Знал ли он, что перед ним его друзья, чей разум был осквернён злым умыслом? Надеюсь, нет. Так было бы больнее умирать.
Мои глаза упали на его меч. Длинный, успевший покрыться множеством царапин, но не утративший блеск. Блеск… Точно! Слюна Бэтси…
Я подбежал к трупу и опустился на колено. Попытка забрать меч окончилась неудачей; окоченевшая ладонь наотрез отказывалась выпускать рукоять меча. Хорошо, приятель, он твой на веке, я не посмею его забрать.
«Кара, мне нужна твоя помощь»
Волчица подошла ко мне. Она без лишних разговоров поняла, что я от неё хочу. Острая морда, покрытая гнойной коркой, приблизилась к мужчине. Узкие ноздри расширились, грудь Кары раздулась. Волчица начала нюхать размазанную по клинку слюну Бэтси.
«Возьмёшь след?» — мысленно спросил я волчицу.
«Возьму.»
Глава 5
Крохотный кусочек солнца жалко поглядывал из-за верхушек пожелтевших деревьев на неожиданно замершую Кару.
«Мы близко» — раздался звериный вой внутри моей головы.
Всё это время волчица уверенно вела меня и мой отряд через лес по изрытым и ухабистым тропам. Не сложно было догадаться, что далеко не людские ноги разбили дорогу. Но внутри меня не было волнения, как и ни капли опасения. Больше я не чувствовал стука вражеских сердец в глубинке леса. Я раздвигал широко ноздри и вдыхал свежий воздух, в котором больше не была шума пролитой крови. Лишь свежий воздух, очищенный, лесной, способный вскружить голову обычному человеку.
Копьё покоилось на спине, не давая плащу из срезанных лиц развиваться под удары порывистого ветра. Быстро лысеющий лес казался больным, пожелтевшая листва срывалась с ветвей и медленно кружила к земле, словно огромные искры, сыплющиеся из пылающего окна. Несколько листьев нарисовали круг над головой и приземлились мне на лицо, а когда я смахнул их, увидел впереди между деревьями домик.
Снова деревня.
Извилистая дорога огибала необъятные дубы и уходила вперёд метров на сто, а затем скрывалась между двумя домишками с печными трубами. На удивление, было очень тихо. Тихо настолько, что рука моя невольно потянулась за копьём. Совсем скоро солнце окончательно скроется, отдав нас в руки густой тьме. Нужно торопиться.
Окутанная мраком деревня постепенно открывала нам свои секреты. Чем ближе мы подходили, тем яснее становилась картина. В первых домах, к которым нас привела дорога, были выбиты все окна. Подходить и заглядывать в них не было никакой необходимости, я прекрасно понимал, что увижу внутри. Сейчас главное — следить за дорогой. Опустив глаза, я увидел перемешанную землю с пеплом, словно кто-то из печи набрал сотню ведер залы и всюду его рассыпал. Кровокожи не только побывали здесь, но и удобрили землю своими телами. И как это принято, их пребывание среди людей имело непоправимые последствия.
Углубившись в деревню, мы увидели первый труп. Он лежал на дороге, свернувшись калачиком. Сразу понять, мужчина там или женщина, я не смог. Рой мух кружил над телом непроглядной пеленой. Насекомые ползали по одежде живым одеялом, мухи словно дрались друг с другом за кусок стухшего мяса. Когда я встал рядом с телом, часть мух перекинулась на мой доспех. Маслянистые тела с серебристыми крылышками трогали своими лапками мою кровавую корку, залезали в трещины и постоянно жужжали, словно общаясь между собой. Я уже хотел смахнуть их с себя, как в миг они все разлетелись. Странно… Возможно я не представлял для них интереса, как этот труп, утопленный в грязь у моих ног.
Я опустился возле него на колено. Мухи разлетелись. Короткие чёрные волосы, подсохшая кожа туго обтянула узкий череп, в котором я без ошибочно узнал мужчину средних лет. Хорошие зубы, белые, почти все на месте. Они обнажились из-за сдувшихся губ. Жидкая бородёнка. Вместо глаз — два чёрных колодца, и там на дне я вижу блеск серебристых крылышек. Я попытался перевернуть труп на спину, взявшись за плечо, но мужчина окоченел капитально, он весь начал переворачиваться набок, отрывая от земли не только окаменевшие руки, но и ноги. Я решил не продолжать. Труп вернулся в исходное положение, не изменив своей позы ни на миллиметр.
