"Фантастика 2025-25". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Евдокимова Юлия

Сенсоркомпозиция закончилась. Посетители отреагировали жидкими аплодисментами. Неожиданно по залу прокатился глухой ропот. Пышнотелая дама за соседним столом в редком золотом дожде и с ожерельем из безумно дорогих венерианских опалов презрительно поджала губы и что-то прошептала своему коротышке-кавалеру во фраке. Мрачный китаец, сидевший за столиком с компанией таких же, как и он, головорезов, сжал лежащие на столике кулаки. Парочка землян с интересом смотрела куда-то за мою спину. Я обернулся. За столик, не смотря по сторонам, усаживался высокий сухой человек с выразительными карими глазами. М-мутант — ошибиться невозможно. Я ещё раз убедился, что отношения марселенов и «кротов» далеки от тёплых.

— Ну что, пошли? — спросил я, вынимая из кассового гнезда кредитный брелок, с которого слетела приличная сумма.

— Пошли, — кивнул Шестернев.

— Взглянем на вечерний город.

Мы вышли из ресторана. Слежки за собой не обнаружили. Впрочем, идти следом вовсе не обязательно. То же самое можно сделать с помощью контрольных полицейских блюдец, которыми перекрыт весь город…

Олимпик-полис — крупнейший город внешних поселений. Население его насчитывает около семисот тысяч человек — инженеры, служащие фирм, рабочие трёх крупных предприятий. Да ещё сотня тысяч приезжих — прибывшие на отдых шахтёры и м-мутанты, туристы с Земли.

Уникальное архитектурное и техническое творение поражало воображение. Восемьдесят процентов города скрыто под землёй. Почти сотню лет в грунт вгрызались землекомбайны, прокладывая широкие туннели, выедая полости, которые строители и архитекторы укрепляли сверхпрочными материалами, где техники сооружали мощные системы обеспечения. Сегодня Олимпик-полис раскинулся на многие километры, ушёл на сотни метров под поверхность, вспенился гигантскими стекло-пластовыми куполами.

Искусственные и естественные пещеры заполнялись различными сооружениями и строениями, отражавшими вехи в развитии земной архитектурной мысли. Ретро-волна оставила здесь горбато вздымающиеся узкие улочки приземистых домов с островерхими крышами, карнизами, башенками и с куполом синего земного неба, на самом деле являвшегося умелой СТ-проекцией. Административный центр был выполнен в традициях предельно-функционального и конструктивизма — выполненные из пластика и клёпанного металла коридоры, из чётких прямоугольников и овалов строения — так примерно выглядели изнутри космические корабли середины прошлого века, ничего лишнего, ничего ненужного, все механизмы и коммуникации — напоказ. Давно ходили разговоры, чтобы перестроить все это безобразие, но постепенно административный центр попал в число памятников архитектуры, как образец архитектурного идиотизма. Рабочие и инженеры, а также средний административный персонал проживали в самых обширных районах — огромные пещеры были заполнены шарами, дисками, кубами стандартных жилых модулей, обладавших достаточно высоким уровнем комфорта. Виллы высшего марсианского света раскинулись в обширных пустотах с бурной растительностью, там слыхом не слыхивали о скученности и тесноте, и проход был разрешён только по пропускам. В городе имелось четыре зоны отдыха с озёрами, парками и красным марсианским небом над головой, от которого отделял ошибочно казавшийся ненадёжным металле стеклопластик купола.

— Все равно ощущаешь себя зарытым под землю, — сказал Шестернев, глядя в вечереющее тёмно-синие небо с мчащимися по нему низкими облаками — на самом деле СТ-проекцией.

— Пройдёмся по местам, куда нас предупреждал не ходить полицмейстер? — предложил я.

— Давай.

Вокруг уходили вдаль и ввысь острыми углами, округлялись плавными изгибами сооружения делового центра. Взлетая вверх, тонко пели и переплетались в невероятном узоре серебряные струи фонтанов, метались и складывались в затейливые фигуры блёстки светлячков. Чи — один из лучших архитекторов века — реконструировал двадцать лет назад деловой центр Марса, который до того выглядел примерно так же, как и центр административный. Теперь этот комплекс — признанный архитектурный шедевр нашего времени.

Я подошёл к столбику остановки такси, вставил кредитный брелок.

— Машину.

Через минуту подкатил ярко-зелёный мобиль.

— Южный сектор, — приказал я, усаживаясь на сиденье. — Колумбия-стрит.

— Прямого пути гражданскому транспорту нет, — проинформировал компьютер. — Воспользуйтесь игольником.

Вагон игольника — пневмопоезда, двигающегося в результате разницы давления воздуха, был грязен и изуродован. По сиденьям прошлись лезвия ножей, притом их хозяевам пришлось постараться, чтобы пропороть прочный пластик. На стенах были изображены неприличные картинки, выведены несколько похабных слов и иероглифов, а также шла ярко-красная люминонадпись по-английски «Птичий пух». Похоже, линия игольника считалась пропащей, городские службы давно плюнули на неё и не делали ничего, чтобы привести вагоны в божеское состояние. На сиденьях, положив ноги на спинки, скучали двое негритянских подростков в СТ-ботинках, изображавших раздвоенные копыта — писк моды у шпаны. На груди одного сияла надпись «Наш бог — Боль». На полу сидел и пускал изо рта пузыри огромный толстый китаец, явно наглотавшийся каких-то наркотиков. С лёгким шипением поезд плавно затормозил, дверь распахнулась.

— Воздухоконцентраторный пункт, — сообщил голос компьютера.

Двое негров встали. Один, выходя из вагона, нагнулся, вытащил из кармана китайца коробочку, показал её своему приятелю. Оба белозубо заржали.

— Скунс, — крикнул мне негр, показал язык и уселся на быстро скользящий в туманную дымку эскалатор

— Марсианская обезьяна, — констатировал Шестернев.

— По-моему, они только что стянули коробочку птичьего пуха.

— На вечер кайф обеспечен. Крысы. Они везде одинаковы.

— Когда человечество доберётся до Туманности Андромеды, они и там будут писать похабные слова на стенах и воровать друг у друга наркотики. На то они и крысы, — философски заключил я. — Вставай, приехали.

Всё-таки человек — существо интересное. Докуда бы он ни добрался, там рано или поздно появляются трущобы. Двадцать второй век — каждый может рассчитывать на комфортабельную квартиру, на свою порцию еды и выпивки. Каждый может жить, не думая о том, что завтра сдохнет от голода в подворотне. Люди получили возможность жить сыто, на чистых, вылизываемых кибдворниками улицах. И все равно каждый город на Земле и во внешних поселениях может похвастаться своими трущобами Своими злачными местами. Своими районами, где правят бал «крысы».

Южный сектор. Запутанные, покрытые брусчаткой ретро-улицы начала века, лепные карнизы и атланты, поддерживающие балконы. Сияющие витрины неизвестно чем торгующих лавок и магазинов. Рекламы эротических сенсорзалов и СТ-театров. Яркая афиша новой «Метаморфозы».

Здесь было гораздо многолюднее, чем в фешенебельном центре. Это — место развлечения для искателей всех видов пороков, не боящихся грязи и падения или просто жаждущих острых ощущений. Сновали ушлые живчики, шёпотом зазывая клиентов на запрещённый сенсорсеанс садомахов. Открыто предлагался «птичий пух» и героин. Здесь же намекали на то, что можно достать и «райские семечки». Шла бойкая торговля человеческой плотью. Как и сотни лет назад, призывно пялили глаза подпиравшие стены ловко и соблазнительно полуобнажённые девицы — многие далеко не первой свежести, другие, наоборот, явно недостаточного возраста. Деловито кружили сутенёры. Никакие сенсоригрища и подкорковые эмоциональные воздействия не лишат работы этих призывно смотрящих и доступно улыбающихся девиц и их котов.

Под жёлто-красными, стилизованными под свечные, фонарями барражировали стайки молодёжи, выразительно поигрывая бритвами и ножами, сидели на корточках типы с печатью злобной агрессии на лицах. Из переулка слышались крики — там кого-то охаживали. Блюдца полицейских следящих систем были выворочены с мясом. Неожиданно прошёл шорох, и тут же кто-то быстро дёрнул в глубину переулков, кто-то скрылся в подворотне, демонстративно выставленные напоказ ножи и бритвы исчезли. По улице неторопливо проехал полицейский броневик.