Временщик. Вратарь (СИ) - Билик Дмитрий

Авич не ответил, махнул рукой, развернулся и отправился в пещеру. Джагг, на удивление, пошел намного быстрее меня. Он, видимо, рассудил так – если бы нас хотели убить, то сделали это раньше. А так есть вероятность, что тебя покормят. Меня напрягало, что Свет пошел (в данный момент мне необычайно хотелось почему-то сказать «пошла») следом за мной, но говорить вслух я ничего не стал. Мы и так здесь гости, потому и вести себя должны соответствующе.

Я ожидал как минимум подземного города с сонмом ходов, помещений, множеством других Братьев. Все оказалось гораздо прозаичнее. Пещера была пещерой. Ни больше, ни меньше. Чуть подальше она расширялась до внушительного зала с тусклыми прорехами в горе, откуда исходил свет. Без него бы Джаггу было совсем худо. Он не обладал Вратарским зрением. А так мог хоть что-то разглядеть. Из-под земли пробивался небольшой ручей, чуть подальше снова уходящий в недра горы. Оттого здесь было достаточно влажно. Капли срывались с потолка, оглушительно разбиваясь о камни в тишине. Замечательно, ну, хоть от жажды мой Ищущий не помрет.

По поводу других Братьев – они тут были. Только всего двое. Причем, один из них лежал на камнях в весьма странном состоянии. Половина руки у него отсутствовала, точно она была давно отсечена и со временем зажила. И без того не такое уж приятное лицо Вратаря оказалось испещрено глубокими морщинами, напоминая расползающиеся в разные стороны ущелья. Но тело оставалось недвижимым. Казалось, последние силы оставили Брата.

Второй Вратарь, самый обычный, сидел подле первого. Без доспехов, лишь в длинной рубахе и свободных штанах. Самый что ни на есть обычный Брат. Может даже слишком обычный.

– Это Фрей, – указал Авич на обернувшегося Брата, – а тот, что лежит, Бурс. Это Седьмой, – слова адресовались уже Фрею, – и его Ищущий…

Произошла заминка, потому что имени Джагга никто не знал. Благо, смертный был довольно сообразительным, когда находился не под «парами» и представился сам.

– Джаггернаут. Так и где у вас тут можно поесть?

– Вон, – вытянул руку Авич, указывая на стену пещеры.

– Эт че? – брезгливо и вроде бы даже обиженно выпятил нижнюю губу Джагг.

– Карифус гейре, они же кирельские грибы… Не ядовитые, – чуть поколебавшись, добавил Вратарь.

– Спасибо, что не камни, – буркнул Ищущий, но все же подошел к стене.

Он сорвал гриб, повертел в руках его огромную шляпку и кастанул

Струю огня

, принявшись поджаривать будущую еду. От Джагга исходили эманации злости. Видимо, кирдец ожидал немного другого. Но это всяко лучше, чем ничего.

– Что с ним? – указал я на лежащего Брата.

– Он прекращает существование. Или, как сказали бы смертные, умирает. Вратари более зависимы от пыли, чем все остальные существа. Она дает нам силу и одновременно отнимает.

– Я не совсем понимаю.

– Как ты думаешь, Седьмой, кто мы?

– Ну… Братья. Вратари то есть.

– И что мы здесь делаем?

Вопрос был интересный. У меня имелось несколько версий, но я озвучил наиболее очевидную.

– Скрываетесь?

– Именно. Мы – Вратари-отступники. Те, кто не вписался в общую концепцию Ядра. В ком возобладала старая матрица. Кто начал задавать ненужные вопросы. Кто стал думать, а не исполнять волю других Вратарей. Ты, наверное, знаешь, что делают с такими Братьями?

– Их уничтожают.

– Верно. Подобное должно было случится и с нами. Но Драйк помог нам. Он видел, что мы не представляем опасности. Называл нас лишь овцами, отбившимися от стада. Долго пытался убедить, что можно оставаться собой и одновременно Вратарем. Как он. Но это был не наш путь.

По эманации, которую Авич вложил в имя Вратаря, я понял, что Драйк – это Добряк. Однако… Получается, что Старший Брат тоже испытывает определенные эмоции? Впрочем, понятно, почему он так благосклонно относился ко мне.

– Когда Старшие Братья проголосовали за наше уничтожение, Драйк предупредил прежде, чем нас нашли. И вот мы здесь. Пытаемся существовать столько, сколько позволят нам запасы пыли в оболочках. Пока последняя не станет разрушаться.

Так вот что происходило с тем Вратарем, что лежал. Собственно, его можно было бы сравнить со стариком-смертным, который тихо угасает. Я удивился правильно подобранному слову. Да, мы именно угасали. Но в то же время в нашем случае все проще. Брата можно возродить.

– Почему бы не отправиться в Ядро? Не наполнить Вратаря снова?

– Мы предлагали Бурсу. Он отказался. Когда мы переместимся в Ядро, нас заметят. А приговор по всем давно вынесен. Бурс не захотел жертвовать нашим существованием. К тому же, он не боится конца. Но ему грустно…

– Грустно, – я попробовал на вкус странное слово, как Джагг свои жареные грибы.

– У каждого существа есть цель существования. Кроме Вратарей.

– Почему? У нас она тоже есть.

– Нет, нам просто сказали, что она должна быть именно такой и не иначе. Рунд хотел путешествовать и изучать миры. Свет разгневал своего инструктора постоянными вопросами о возможном родительстве среди Вратарей. Бурс желал изменить мир. Он чувствовал, что создан для чего-то большего, чем просто стоять у алтаря. И именно потому, что никто из нас не исполнил своего предназначения, нам невероятно грустно.

Я задумался. Слова Авича были странными. Но он прав хотя бы в том, что никто из Братьев никогда не говорил о подобном. Нам отвели определенную роль, за границы которой мы не должны были выходить. И там и оставили.

– И что вы здесь делаете? Просто доживаете?

Лицо Авича приобрело странное выражение. Только потом я понял, что он усмехается.

– Весь парадокс в том, что мы хотели быть собой. Но не можем. Потому что нас тогда сразу найдут. Все наше оставшееся существование обусловлено лишь тем, что нас вроде как и нет. Вратари забыли или сделали вид, что забыли о нас. А мы остаемся здесь, чтобы продолжать существовать. В этом случае мы довольно сильно похожи на смертных. Они тоже всю жизнь пытаются быть не теми, кем хотят или являются. Только срок им отведен гораздо меньший.

– И стоило оно того? – изумился я.

Авич потер лоб, будто бы тот вспотел. Так обычно делают смертные, когда им задают неудобные вопросы, но никак не Вратари.

– Что ты хочешь? Ради чего прибыл сюда? Уверен, что не для праздной беседы о нескольких отверженных этой вселенной.

– Да, но рассказывать придется долго.

Я говорил о том, что знал и помнил, начиная с самого первого дня бытности Вратарем. К удивлению, слушали меня все, включая Фрея, развернув сухое, потрескавшееся лицо в мою сторону. Он по-прежнему не отходил от угасающего Бурса. На счет последнего имелись некоторые сомнения. Думалось, что у него нет сил ни на что, но на этой мысли я не стал концентрироваться.

Еще я заметил одну особенность – у местных Братьев не было как такового предводителя. Конечно, больше всего говорил Авич, но любой другой мог прервать меня на интересующем их моменте для уточнения. К примеру, Свет очень любопытствовал по поводу моих эмоций на протяжении всего повествования, а Рунд – как раз увлекся описанием Их, увиденных в Кирде. За это я испытал огромную признательность Брату, поэтому начал с увлечением и некоторой образностью рассказывать о стычке с иномирцами.

– Добряк, то есть Драйк, говорит, что грядет война, в которую Вратарям надо будет ввязаться. Потому что у нас нет другого выбора, – да, Старший Брат говорил не совсем так, но вектор послания был подобным. – По сути, мы уже воюем. И у нас пока нечего противопоставить Им. Поэтому хорулы…

– Нет выбора, – усмехнулся Авич. – Мы должны… Новые Вратари говорят так же, как и старые.

– Подожди, я правильно понимаю, – поднял палец Фрей, – тебя объявили вне закона. Старшие проголосовали за уничтожение, но ты решительно до сих пор пытаешься выслужиться перед ними?

Я поколебался. Вообще, мне действительно хотелось вернуться в Ядро. Как бы там ни было, это был дом. Но вместе с этим после слов Добряка я действительно начал верить, что на моих плечах судьба не только кучки Ищущих.