Джинния (СИ) - Баковец Михаил

С первым аборигеном мы повстречались через неделю после переноса в этот мир. Я уже был готов выть от тоски и отсутствия информации, а Бармина срывала злость на животных и деревьях, превращая и те и других в обугленные головешки. Чаще всего это были волки, которые крупными стаями крутились поблизости, видимо, видя в нашей парочке слабую добычу. С десяти самых крупных зверюг и с неиспорченным мехом я снял шкуры – с когтями и мордой. Вес не самый лёгкий, но нужны были деньги на первое время, когда выйдем к людям. Вот шкуры и сменяю на монеты. Пушнина даже в двадцать первом веке ценится, а здесь, судя по чистой орбите и отсутствию инверсионных следов на небе да ещё и древнему карамультуку у покойника, до него ещё далеко.

Мы первыми заметили двух лошадей и всадника, неспешно бредущих вдоль реки. Одет один в один, как недавно найденный нами мертвец, в руках держал длинноствольное ружьё, перекинутое через седло впереди, вторая лошадь тянула за собою волокушу, нагруженную тюками и мешками.

Я дождался, когда между нами осталось метров двадцать, и вышел из-за толстого ствола огромной сосны, способной спрятать за собою телегу, а не только двух человек.

- Добрый день, - произнёс я на английском, и показал пустые ладони. – Мы без враждебных мыслей, путник.

Тот ещё в первый миг моего появления успел навести ружьё.

- Кто вы? – наконец произнёс он. На английском он говорил с сильным акцентом.

- Заблудились, потеряли часть своих вещей в горах. Теперь пытаемся выйти к людям, в безопасное место.

Собеседник чуть помолчал, потом левой рукой опустил ствол ружья и махнул назад:

- Ступайте по моим следам. Уже завтра после полудня доберётесь до французской фактории, только там англичан не сильно жалуют, будьте осторожны.

- Спасибо, путник, - поблагодарил я мужчину. – Нам нечего бояться – мы не англичане.

Тот молча кивнул и толкнул лошадь коленями.

- Надо было отобрать у него лошадей, - сквозь зубы произнесла Бармина. – Я устала идти пешком, а магия сильно выматывает, чтобы облегчать путь с её помощью.

- Мы здесь в гостях, если образно. Тебе бы понравилось, если кто-то придёт домой и начнёт забирать понравившиеся вещи? – урезонил я девушку.

- Пусть попробует!

- Вот видишь, - пожал я плечами, - тебе не нравится.

- Я сильнее всех воров. И сильнее этого глинорождённого, которого ты отпустил. Все его амулеты ничто против меня, - заявила девушка, даже не пытаясь вникнуть в смысл моих слов. Для неё важнее была сила, кто сильнее – тот прав, именно так она и жила.

- Амулеты? – мигом заинтересовался я.

Девушка вздохнула, посмотрела на меня так, что я смутился:

- Привыкай пользоваться истинным зрением как можно чаще. Разве ты уже забыл, что я говорила про этот мир, про развитые манопотоки и местных магах с одарёнными?

- Не забыл, но как-то не придал большого внимания, - признался я. – Сложно мне такое воспринимать, я же магов кроме тебя не видел, а волшебные вещицы держал руках лишь собственного изготовления.

Девушка с такой мечтательностью произнесла, что у меня мороз по коже прошелся, несмотря на согревающее заклинание:

- Ах, как жаль, что нельзя с тобою проводить занятия, как полагается учителю и ученику.

- Лучше радуйся, что у нас отношения не как у слуги и хозяина, - вернул я ей шпильку. Настроение, отчего-то мигом испортилось и до места назначения болталось в районе плинтуса.

До фактории мы дошли быстрее, чем предполагал мой вчерашний собеседник: уже в десять часов (мои часы исправно работали, а время установить удалось более-менее точно, определив местную полночь) утра мы стояли неподалёку от частокола из заострённых брёвен. Большой оживлённости я не заметил – людей на виду нет, только несколько дымных струек поднимались над крышами строений за оградой. Ворота были открыты, точнее одна из створок были наполовину приоткрыта. На наблюдательной вышке в центре фактории кто-то торчал и даже имел при себе наблюдательный прибор, судя по серебряным бликам, отражаемых стёклами.

Всё-таки, мы в веке восемнадцатом или в самом начале девятнадцатого, судя по постройкам и частоколу. А я исподволь надеялся, что попаду в более развитую цивилизацию. Оружие и одежда двух местных ни о чём не говорила, даже после Первой Мировой на Земле встречались те, кто жил в прошлом веке. Но вот торговец или государственный торговый пост никогда себе не позволит выглядеть так древне.

Внутрь мы прошли совершено свободно, никем не остановленные. А вот потом пришлось поскрипеть мозгами, чтобы отыскать среди дюжины зданий, похожих друг на друга, как две капли воды, постоялый двор.

- Тебя опять учить нужно. Там, - кивком указала на строение метрах в тридцати от ворот, – больше всего разумных.

«И больше всего натоптано следов», - добавил я про себя, разобравшись, наконец-то, в окружающей картине.

Внутри было тёмно, не очень хорошо пахло и обстановка даже спартанцами определялась бы, как верхом аскетизма: несколько массивных столов, сколоченных из неровных досок, рядом с ними лавки из такого же материала, под потолком чадили три керосинки, ещё парочка стояла рядом с узким и длинным окошком, вырезанным в стене. На высоте груди вдоль этой стены шла длинная полка шириной сантиметров в сорок. Пол был засыпан толстым слоем деревянных стружек и опилок.

За столами сидели трое мужчин. Двое белых бородатых в расстегнутых куртках, вместе за одним столом, и жевавшие из одной жаровни что-то и часто прикладывающиеся к большим деревянным кружкам и индеец в самом дальнем углу, накачивающийся чем-то крепкоалкогольным прямо из бутылки. Рядом с каждым у стола стояло длинное ружьё, у индейца оружие было украшено кожаными шнурками, болтающимися вдоль ствола, как бахрома на скатерти.

На нас внимание практически не обратили, парочка трапперов быстро мазанула взглядом и продолжила насыщение.

Я постучал пальцем по доскам рядом с окошком (решил, что это аналог барной стойки и не ошибся).

- Кого там черти принесли? – простуженным голосом отозвались с той стороны… на французском. Я не полиглот, но в школе пришлось изучать несколько лет этот язык, после чего, как только учительница уволилась, нашу группу кинули на английское направление. Повезло, что «француженка» была мастером в своём деле и работала не столько по школьной программе, сколько по лично разработанному плану. Правда, сейчас я мог лишь понимать сколь-нибудь чужую речь, а вот связать пару предложений – увольте.

- Месье… мм… блин, - дальше я решил продолжить на английском, забив болт на предупреждение вчерашнего траппера. – Уважаемый, мы хотели бы продать кое-что и купить кое-что…

Стук ложек стих, как по волшебству, оба завтракающих повернулись в мою с Барминой сторону, при этом как-то очень нехорошо посмотрели. Индеец также прервал свои возлияния, но в отличие от белых, он пошёл дальше – достал из ножен на поясе узкий длинный клинок с чуть изгибающимся лезвием и слегка заплетающимся голосом произнёс:

- Красномундирники сами принесли нам своим скальпы.

И я его отлично понял, хотя говорил он не на французском или английском. И это был не немецкий, на котором я знал несколько сотен слов и пару дюжин предложений.

- Мы не англичане, но французского никто из нас не знает, - на языке индейца ответил я.

- Команчи?

Скрипнула заслонка, прикрывающая окошко, с той стороны ярко засветил ацетиленовый фонарь – не чета давно нечищеным керосинкам. Вместе с фонарём почти мне под нос был выставлен монструозный капсульный пистолет с калибром ствола эдак восьмого. К счастью, оружие было направленно вверх, хоть и в опасной близости от моего лица.

- И не команчи. Русские мы, - ответил я. Хорошо, что я приказал Бармине вести себя очень тихо, пока не проявят к нам откровенной вражды. Не представляю, чтобы сейчас могло произойти, дай я волю джиннии.

- Русские? – недоверчиво на неплохом индейском протянул трактирщик или торговец (чёрт его знает, с кем я тут беседы веду). – Вас здесь никогда не было… и что-то твоя скво не похожа на тебя, на местную краснокожую больше смахивает, чем на честного европейца.