Ком 6 (СИ) - Войлошникова Ольга

— Айко!

— Я туда! — воскликнули мы хором.

— Как хочешь, а парни должны выжить!

Со всех сторон подоспели ещё шагоходы, и сражающаяся группа оказалась скрыта за их спинами.

Понятно, что япов сейчас размотают в лоскуты. Но останутся ли живы мои друзья?

Я обернулся к офицерам, окинул завозившийся ряд тяжёлым взглядом. Кивнул переводчику:

— Переводи. Слушайте, вы. Мой друг, который, возможно, умирает сейчас там на поле, немного рассказал мне о ваших обычаях. Вы считаете себя выше всех других наций. И при этом в своей жестокости изощрены так, что на наш русский взгляд это отдаёт дикостью и средневековьем…

В глазах японцев появились искорки надменности.

— Ну-ну, смотрите на меня так, — мрачно усмехнулся я. — Если хоть один из моих друзей умрёт, я найду каждого из вас. Где бы вы ни были на тот момент. И кто бы вам что ни обещал. Я сделаю с вами то, что полагается делать с худшим врагом в вашей традиции. Выколю вам глаза. Отрежу нос… язык… отрублю руки по локоть и ноги по колено. Но сделаю так, чтобы вы остались живы. И вы будете жить вот так. Как это у вас называется — «свиньёй». Если хоть один из них умрёт.

Я отвернулся и отошёл к окну. В помещении отчётливо запахло сортиром.

Место сражения «Святогора» по-прежнему было скрыто множеством теснящихся машин. Но я не мог не смотреть…

Время от времени я бросал взгляд на обширное поле боя — под наблюдением наших из японских машин выходили разоружённые экипажи, усаживались на землю группами, и после проверки машины препровождались к месту скопления пленных — там их толклось уже приличное количество, а вокруг заградительным кольцом стояли «Алёши».

Поглядывал на японцев. Психованная нация, как ни крути, не поймёшь, чего от них ждать.

Но внимание моё неизменно возвращалось к скоплению техники вокруг «Святогора» Сокола.

«Пантеры» тоже не было видно.

НОВОСТИ ХОРОШИЕ И ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ

В томительном ожидании прошло около четверти часа. Затем друг за другом начали происходить самые разнообразные события.

Для начала — это я видел сквозь бронестёкла — на «Кайдзю», прям на верхнюю палубу, открылся портал. Большой, с ворота, словно к нам на усадьбу. Только какой-то подрагивающий, неровный. Видимо, не император ставил. В портал колонной повалила толпа канцелярских вперемешку с полицейскими чинами и солдатами.

Примчалась Айко — глаза по плошке.

— Ну что⁈

— Всё было плохо, но я сделала, что смогла. Потом открылся портал, там были какие-то жен…

— Они жить будут?!!

— Сказали, будут. Забрали их куда-то, я же говорю.

Японские генералы обрадовались не меньше меня. Приободрились, сели вдоль стеночки попрямее.

Линкор гудел от наполнивших его шагов и голосов. Я подумал, что дальнейшее от нас с Айко уже совсем не зависит и слегка расслабился. Ждём. Просто ждём.

Ещё полчаса я сидел в командной рубке в окружении связанных японцев. Лиса ходила и с любопытством совала нос во всякие приборы и рычаги, благо их было вагон и маленькая тележка. Что забавно, руки предусмотрительно держала за спиной. По ходу, даже сама себе не доверяла. Ходит, головой крутит, от интересу аж хвосты подол приподымают, дёргаются. Чисто собачка какая.

Сначала ворвались солдаты-морпехи. «Руки вверх!» кричат. Ага. Лейтенантик, разглядев диспозицию: связанные японцы, девушка в кроваво-белом платье и окровавленный белый медведь, цыкнул зубом, пробормотал: «Звиняйте!» — и, оставив двух морпехов у двери, убежал. Вот им щас делов-то, я совсем не завидую! Пока всю эту стальную громадину не обыщут, пока всех японцев в плен возьмут, это ж сколько времени и мороки? Потом пришёл какой-то незнакомый генерал, отдал мне честь(!) и почтительно поинтересовался, что я буду делать с захваченным трофейным шагоходом и пленниками?

Я поначалу даже не понял, о чём он. А потом до меня ка-ак дошло! Япону мать её итить, «Кайдзю»!!!

— Пленников всех забирайте. Они нам даром не надоть! Вот этот, — я ткнул в переводчика, — по-русски разумеет. Вот этот — генерал. Остальные не знаю.

Генерал оглядел диспозицию. Потом переступил кровавые останки. А сапоги-то в крови! Кажись, пока шёл по коридорам, запачкался.

— Простите, а это вы их всех, там? — обратившись почему-то к Айко, он сделал рукой неопределённый жест вниз. Пришлось отвечать.

— Ага. Мы.

До меня дошло, что я сижу всё ещё облике. Снял его. Коротко кивнул:

— Илья Коршунов, герцог Топлерский, сотник Сводного Дальневосточного механизированного отряда.

Генерал аж вздрогнул.

— Ваша светлость, простите. Слухи о волшебной лисе были, а вот о…

— Да неважно. Шагоход «Кайдзю» имею желание…

Сперва хотел сказать: продать стране. Прикинул его стоимость: а ну как скажут мне, что в казне и деньжищ-то таких не водится? Забирай, скажут, себе да делай с ним, что хошь. И куда я его? Сколь он жрёт дизеля-то, не считая магических усилителей??? Да команду, поди, надо триста человек?

А генералу, кажись, поплохело от ожидания. И тут мне пришла в голову светлая мысль!

— Желаю оформить как выплату за предоставленную государем ссуду на развитие железодобывающего и сталеплавильного предприятия!

Кто молодец, а?

18. ПОСЛЕ БОЯ

НА ГРЕШНУЮ ЗЕМЛЮ…

— Ваше превосходительство, мы можем быть свободны? Устал я, силов никаких нет…

Он ещё раз оглянулся.

— Д-да-да, конечно, ваша светлость. Вы можете быть свободны.

Я встал и чего-то покачнулся. Скорее, от психологической усталости, чем от физической. Столько сил выпила эта «Кайдзя»…

— Пойдём, Илья. — Айко подставила мне плечо.

Пока шёл по этим узким коридорам, всё пытался унять дрожь. Оно всегда так — отходняки боевые. В горячке боя ничего не чувствуешь, действуешь. А потом накрывает. Вышли на палубу. А там уже суета всякая. Солдатики русские носятся. Короткие колонны пленных японцев конвоируют, ящики какие-то таскают. Короче, все делом заняты. И мы тут красивые нарисовались, по сторонам пялимся.

Судя по всему, именно наша праздность и не понравилась какому-то чистому и лощеному полковнику с довольно-таки надменной рожей. Он высокомерно взирал на всеобщую суету, похлопывая по сапогу почему-то кавалеристским стеком. А тут — мы. Ладно, я перекинулся — форма чистая. Была, пока я помощью Айко не воспользовался. А уж она-то по уши расписная! Честно говоря, по-моему, ей просто нравилось эпатировать встречную публику. Ну и сочетание белого и кроваво-красного цветов тоже. А вот полковник, нас завидев, натурально взбеленился:

— Кто такие⁈ Почему находитесь на захваченном шагоходе? Почему в таком расхристанном виде? Отвечать!

Чего-то это меня так выбесило, прям сильно!

— Ты б угомонился твоё высокоблагородие! Это вообще-то мой шагоход! Пока я документы по передаче не подписал! Это раз! Второе! Ты как к герцогу обращаешься? Отвечать!

Стоит, рот раззявил, глазами хлопает.

На нас уже стали оглядываться, останавливаться. Айко, обрадовавшись зрителям, принялась заламывать руки и артистично дёргать меня за рукав:

— Успокойтесь Ваша светлость! Господин не знает, кто вы! Простите дурака! — На этих словах полковник опять дёрнулся.

А мы развернулись и пошли к краю борта.

— Есть идеи, как вниз спускаться? А то чего-то нет желания опять на когтях…

Ничего не ответила мне лиса. Ага, прям как в сказке. Она просто подцепила мена за портупею со своей силой нечеловеческой — и прыгнула вниз! Я аж рефлекторно руки-ноги поджал — ждал, что камнем вниз полетим, со свистом. Ан нет! Спланировали плавненько, как пушинка одуванчика. Или как у японцев положено? Как лепесток сакуры?

Плавно, в общем, летим.

Картина феерическая. Парашютом надо мной — лиса, распушив хвосты, а я значицца, болтаюсь в её лапах. Хорошо, что я в момент не перекинулся со страху! Вряд ли она меня в облике удержала бы. Хотя, кто её, шкоду, знает?

Не успел ногами земли коснуться — мысль, как обухом по голове: как там наши? Сразу в медведя обернулся: