И случилось. Долго не отвечали на звонки, вернулись они на три часа позже запланированного. Папаша запрыгнул на верхнюю палубу, бросился к туннелизаторам, приказал:
— Взлетаем! Звони диспетчеру!
И только тут я заметил, что у Арсена, оставшегося в холле у лестницы, перевязана голова.
Глава 24
Долгий путь до Мурманска
— Что… что случилось?
— В драку полез. Швы наложили в лазарете. Эти засранцы заломили цену в полтора раза больше оговоренной. Не пятьдесят, а семьдесят пять! Почти половина задатка!
— И что?
Папаша махнул рукой в холл.
— Вон. Лежат. Заплатили. Вариантов нет.
Я спустился вниз, присел рядом с Арсеном.
— Болит?
— Болит… сотрясение… Дубинкой врезали, представляешь! Иди, помогай взлетать! Я сам до биомодуля доползу.
А драгоценный груз, действительно, лежал внизу. Три чёрные коробки, суммарно чуть больше кубометра, лежали на тележке у входа в грузовой отсек. Галина прибежала следом, притащила аптечку, захлопотала, а меня позвал папаша, в общем, чай я толком разглядеть и не успел. Закрутилось:
— Упряжь на изготовку! Волчка зови!
И далее по списку, на полуавтомате, как обычно. К чему была спешка, честно говоря, я так и не понял.
Как нырнули и поплыли в подпространственном пузыре, мы с вылезшим Ильичом потащили коробки наверх, рассмотреть. Первым делом — взвесили. Оказалось почти двести кило, но это было брутто — учитывая коробки и самораспаковывающиеся чайники. Смутило то, что одна из коробок оказалась чуть меньше других и вскрытой сбоку. Вскрытой была и одна из стограммовых пачек внутри — варварски, ножиком. Видимо, предыдущие курьеры, тащившие груз через окраины Порубежья, вскрыли груз для проверки. Папаша сходил в кухню за ложкой, ковырнул, подозвал Галину и спросил строго:
— Ну, чаевед. Оно?
— На вид, вроде бы — да, — пожала плечами наш эксперт.
Микроскоп, чтобы посмотреть нанокоды, конечно же, мы в нашем хламе не отыскали. Арсен предложил заварить пару ложек самим и дать проверить Галине — та кивнула. Неужели она действительно спец по чаю? Отец было согласился, но как только мы уже помыли наш раритетный красный заварничек и занесли над ним ложку с заваркой, Арсен заорал благим матом:
— Стойте!! Нет, не так нужно! Сейчас прилетим в систему покрупнее, найдём ТРЦ и сравним!
Мысль была верной, хоть и рисковой. Найти более-менее элитную кафешку — хоть и захолустье, но такие попадаются, — заварить один чайник нашего чая, а один — такой же «габы», но из кафе. И сравнить.
— Можно, но только через два всплытия, — согласился папаша. — Всё равно в ближайших системах только базы-ночлежки для вахтовиков, ни одного поселения. Да и надо поскорее отсюда убраться. И быстрее долететь до Новгородья, там много между коридоров петлять придётся по бездорожью.
Я почуял, что что-то тут не чисто. Уж не удираем ли мы от кого-то ещё? Ладно Инспекторы — угроза больше психологическая, чем реальная. Не уж-то местные?
Вечером я подсел к папаше, смотревшим трансляцию кубка астероидного биатлона, и осторожно спросил:
— Батя… Мы ещё где-то наследили?
Батя нахмурился, поставил на паузу.
— С чего ты взял?
— Ну… взлетали уж больно быстро, как тогда, с Иерусалима.
— Нет, всё нормально прошло, — раздражённо ответил папаша, а сам глаза отводит, темнит. — Ну, повздорили слегка, морду Арсену набили. Не смертельно же. Всё под контролем.
— Расскажи ещё раз, как всё было?
— Не буду я ничего рассказывать! Всё и так понятно! — вспылил папаша, потом слегка успокоился. — Вообще, вон, лучше, посмотри, как мы бессарабцев на упряжках уделали. Двадцать из двадцати!
Астероидный биатлон, последние трансляции которого закачались к нам на развлекательный сервак, действительно, смотреть было весьма приятно. Утлая капсулька-упряжка, присобаченная и частично проглоченная волчком — а наверху рельсоган, пуляющий маломощными ядерными фугасами. Челябинцы выигрывали в этой редкой дисциплине из года в год, и я бы с радостью посмотрел все пятичасовые трансляции вместе с батей, если бы был уверен, что он не врёт.
По правде сказать, даже если и врёт — мало чего это меняет. Но что-то внутри зазудило — знаете, бывает такое, когда тебе откровенно врут по какому-то не сильно принципиальному для тебя делу, и ты понимаешь это, но вот просто так закрыть глаза и не докопаться до истины — не можешь?
Я отправился к Арсену, которому Ильич прописал пару дней полупостельного режиму, и для начала спросил его:
— Как себя чувствуешь?
— Нормально, слушай. Давай в шахматы играть? Или в разрывных капиталистов.
— Скажи мне лучше, ничего странного не было в тех ребятах? Которые оптовики.
Арсен пожал плечами.
— Нет, ничего такого.
— А кто они? Что за банда?
— Да, какие-то охранники Енисейского терраформирующего концерна. Работали по подряду в Альянсе, оттуда перевезли через Порубежье в Союз, потом связались с «Ночными Клоунами», а те — с Рахимом.
Терраформирующие концерны — страшные по своим масштабам организации. Енисейский считался одним из мелких, трудился всего на парой крупных проектов, и то — в нём работало миллионов пятнадцать человек, а в составе флота была сотня кораблей. Не то, чтобы их охранники были страшнее имперцев, но по своей мафиозности вполне могли тягаться с микронациями.
— Но хоть сделка вся штатно прошла? Карту отдали?
— Да… — неуверенно ответил Арсен. — Вроде бы отдал Шон Рустемович какую-то карту.
* * *
Ильич играл в молчанку. Я сделал вывод, что и я подумал, что какую-то информацию могла сказать Галина. Но общение с ней по-прежнему не клеилось — то ли я был слишком сопляком для неё, то ли она так общалась со всеми — непонятно. Всё свободное время она смотрела сериалы, играла в настолки с Ильичом и изредка заходила общаться с Арсеном.
Я решил идти ва-банк. Поймал её, когда она сидела в массажном кресле, и в упор спросил.
— Хочешь, расскажу тебе, где батя прячет абрикосовое варенье. Настоящее!
Галина удивилась:
— К чему такая щедрость? Или ты сейчас попросишь что-то взамен?
— Угу. Попрошу. Тебе Арсен ничего не говорил про прошедшую передачу товара?
Она остановила кресло, задумалась, картинно положив подбородок на левую руку. Ответила:
— Учитывая, что Арсен просил ни за что не рассказывать, а его я знаю куда дольше тебя, я считаю, что варенье — недостаточная плата.
Ого! Значит, есть что скрывать. И значит, возможно, у них с Арсеном всё не так, как я предполагал.
— Что… ты хочешь?
— Пароль от припринтера. Хочу напечатать себе одну штуку.
Припринтер — это принтонный принтер. Вид космического планктона в симбиозе с нанороботами может нуль-синтезировать простейшие кристаллические решётки, газы и даже что-то из органики вроде этанола. Как некогда в древности огнестрельное оружие было предметов запретов, ограничений, и, в то же время, символом власти — так и ручка припринтера сейчас.
Папаша скрывал пароль даже от Арсена, когда нужно было — сам запускал. А мне сказал, но требовал просить разрешения, если чего решил напечатать. У нас был крохотный бассейн в трюме, но при желании можно было затопить и превратить в цех половину грузового отсека. Забавно, предстояло менять одну тайну отца на другую. Похоже, папашины секреты становятся главной валютой на «Молотове».
— Пароль я тебе не дам, увы. Но напечатать смогу помочь.
— Идёт. Говори, где варенье?
Я рассказал — он было на складе, который располагался под капитанским мостиком. И Галина рассказала секрет:
— Ну, в общем, Арсен видел, как наш кэп подменил платёжные карты после передачи товара. Говорит — сначала подумал, что, показалось, но твой папаша пробормотал что-то вроде «Прокатило», а потом они бегом побежали сначала в лазарет, а из лазарета в порт. В общем, я полагаю, кинул поставщиков твой папаша.
Я знал, что батя у меня отмороженный, но чтобы настолько? Кинуть бандюганов из концерна с окраины ойкумены? Но зачем? С властями можно хоть как-то рассчитаться, даже под арестом за порчу имущество пересидеть — и всё, живи спокойно. Но бандюганы? Их кидать у нас в профсоюзе разрешалось строго после консультаций с куратором.
