– Я бы, если честно, с радостью, да вот только, боюсь, что как раз через него мне ничего не светит.
– Ты трус! Если она действительно тебе нужна, попробуй меня победить!
– Рано или поздно ты устанешь и выдохнешься. Я не дам тебе возможности умереть красиво, – продолжал насмехаться Ворон.
– Тогда умрёшь сам!
На этот раз в руке Дэмиана сверкнул меч.
Ворон в ответ язвительно расхохотался и материализовал магический посох – своё любимое оружие, но воспользоваться им не успел. Сияющий белыми всполохами клинок Дэмиана вонзился в живот Лоуэлу, насквозь прошивая его тело, заставляя Ворона, резко отшатнувшись, сползти с клинка и, резко вскинув посох, обычным ударом вырубить противника, оглушив его.
Дэмиан без сознания рухнул у ног Ворона и, перешагнув через него, Ворон прохрипел, зажимая рану ладонью:
– Победа моя, Чёрный Змей. И ваша дочь – тоже.
Он закашлялся, на бледных губах выступила кровь, тёмной струйкой закапала вниз.
– Всё честно, – кивнул Эссус. – Что тут можно возразить? Я иного и не ожидал. Что ж? Давай, награды, – обернулся он к дочери, – беги к своему герою.
Александра не помнила, как преодолела расстояние от своего места до Лоуэла.
– Ворон!…
Он поморщился, то ли от того, что она снова назвала его нелюбимым прозвищем, то ли от боли.
– Ты… ранен….
– Я заметил. Но если ты собралась пасть наземь возле моего трупа и поработать плакальщицей, тебя ждёт разочарование – я это переживу.
Александра, стараясь не дать упасть, обвила его талию, прижимая к себе и принимая на себя вес его тела:
– Не говори ерунды.
Ворон закинув ей руку на плечо, тихо засмеялся:
– Ты довольна мной, Змеиная принцесса? Я был хорош?
– Ты был великолепен!
– Меня ждёт заслуженная награда?
– Тебе нужна перевязка и постельный режим, – покачала головой Александра.
– Ты обещала мне другое.
– Сам виноват. Не нужно было позволять себя ранить.
– Тогда не было бы нужного драматического эффекта, всё было бы слишком просто – как ты любишь. Но ты не смотрела бы на меня так, как сейчас.
– Давай лучше вернёмся в твою комнату.
– Согласен. Праздновать нашу помолвку гости могут дальше и без нас. Тем более, что я знаю более интересный способ её отметить. Просто скажи мне, что ты не против…
– Я не против.
Ворон крепче прижал Александру к себе, и они телепортировались, как ни странно, не в его комнату, а на крышу дома.
Ворон подошёл к самому краю и, опершись на парапет, заглянул вниз. Опасаясь, как бы он не сорвался, Александра последовала за ним.
Повернув голову, он с улыбкой протянул к ней руку:
– У тебя побелка в волосах – ты знаешь? Похоже на седину.
– С тобой поседеешь, – ворчливо протянула она. – Нужно вниз. Тебя необходимо перевязать.
– На таких, как я, всё заживает быстрее, чем на собаке.
Его улыбка кажется Александре вымученной:
– Почему ты перенёс нас сюда? Почему не в свою или мою комнату?
– Я – Ворон, забыла? Птица, которая любит высоту. В подземельях царят змеи, а мы, Вороны, любим высоту.
– Я змея.
– Ты дракон. Небо тебе нравится. Я знаю.
– Лоуэл?…
– Гляжу, ты делаешь успехи, крошка. Выучила моё имя?
– Я не шучу! Ты ранен и тебе нужна помощь.
– Так помоги мне, – насмешливо тянет он, протягивая к ней руку. – Иди ко мне. Я хочу тебя.
– Здесь не время, и не место, а ты не в том состоянии, чтобы… тебе срочно нужно, чтобы…
– Мне срочно нужно только одно: ты! Я люблю тебя.
– А я – тебя.
И это правда. Она его любит. Странного безумца, горевшего на всех кострах сразу. Человека, о существовании которого ещё месяца назад ничего не знала, а теперь не могла представить свою жизнь без него.
Можно знать человека всю жизнь и – не знать. А можно встретить лишь вчера, а завтра успеть понять, что он твоя судьба. Тот, кто не сталкивался с этим, будет отрицать, но так правда бывает – это как удар грома.
«Я люблю тебя».
Так тривиально.
Так патетично.
Так правильно.
Союз неба и земли, союз Ворона и Змеи, Огня и Воды: вечные разные половины, сходящиеся в один круг.
Впереди у них целая жизнь. Впереди – небо, со всеми его звездами и злыми ветрами.
Впереди всё!
Ведь счастье, на самом деле, возможно. Самое главное набраться мудрости и храбрости его принять.
Екатерина Oleneva
Красный цветок
Пролог
ПЛАМЯ ДЛЯ ВЕДЬМЫ
Жизнь начинается внезапно, да и смерть, в большинстве случаев, происходит неожиданно.
Некоторые события чётко разделяют жизнь на «до» и «после».
То туманное утро не обещало стать трагическим. В нём не было ничего особенного.
Старый сундук, служивший мне кроватью, за последние месяцы укоротился настолько, что ноги отказывались помещаться под куцее детское одеяльце. Тёмный, продуваемый всеми залётными сквозняками закуток, от лачуги, где ночевала моя мать с очередным любовником, отделяла лишь тонкая фанерная дверь.
За ней сейчас стояла подозрительная тишина.
Так тихо себя эта парочка никогда не вела. Вечерами они бурно предавались сексу, а утро предпочитали начинать с не менее бурного выяснения отношений.
– Мама? – нерешительно подала я голос, переживая, как бы за проявленное беспокойство не огрести по шее.
Тишина за дверью с каждой секундой тревожила меня всё сильнее.
На мой решительный стук ответа не последовало.
Толкнув дверь, я заглянула в комнату и увидела жуткую картину.
Мать, скорчившись в углу на кровати, испуганно обхватила колени руками. Глаза у неё были полны запредельного ужаса, совсем как у ребенка, потерявшегося на улице.
Рядом с нею лежал на животе её любовник, широко раскидав длинные руки и ноги. У него под лопаткой у него дерзко торчал нож.
Крови почти не было. Лишь несколько багряных капель окрасили сомнительную белизну простыни.
Прежде, чем я успела испуганно завизжать, раскатистым басом ударило по стенам:
– Клойс? Эй, Клойс? Хоть девка тебе осталась отменная, всё равно пора уходить. Давай, поднимайся! Живо!
Сначала я увидела ноги. Огромные. Потом, подняв голову, встретилась взглядом с разъяренным троллем.
Нет, то, что тролли это всего лишь выдумка суеверных северных горцев я знала. Просто мужик, с его широченными плечами и окладистой неухоженной бородой, на тролля походил до невероятности.
Троль замер, исподлобья оглядывая открывшуюся взгляду сцену.
Потом, шагнув к кровати, коротким, заскорузлым пальцем надавил на то место, где у покойника должна была быть сонная артерию, будто нож в спине недостаточно красноречиво свидетельствовал о смерти его напарника или подельника, или кем он ещё там ему приходился?
– Он не дышит! – протянул мужик, обвиняюще глянув на мать. – Он мёртв, слышишь?! Ты!? – повернулся он к ней. – Это ты его убила? Отвечай!
Схватив мать за плечи, он рывком сорвал её с кровати – силища в нём была богатырская, по мелочам не растраченная.
– Хотела, шлюха, чужим добром поживиться?! Сейчас ты у меня узнаешь, как обирать честных людей!
– С ума сошел? – пыталась урезонить его мать. – Зачем мне его смерть? Да у него с собой денег даже расплатиться не было!
– За это ты его и порешила? Да?
На пороге возникли ещё две упитанные рожи. Я, по наивности, подумала, что они вступятся за нас.
Но «рожи» предпочли присоединиться к троллю. Держать сторону слабого редко бывает выгодно, к тому же это часто и небезопасно.
– А ну-ка, ребята, держите-ка шлюху крепче! – приказал тролль свои подельникам. – Я сейчас проучу эту шлюху. А ну, отвечай, зачем ты укокошила нашего друга?
– Да кто ты такой, чтобы меня допрашивать?! – никогда не отличавшаяся кротким нравом, запальчиво выкрикнула мать. – Отвечу, если что, Дознавателю. А ты – ступай к Слепому Ткачу!
Тролль короткопалой клешней ухватил мать за шею.
