— Знаешь, почему у тебя во рту затычка? — прохладно спросил я её, — Для того, чтобы ты тщательно обдумала, как будешь отвечать на вопрос — почему Дракарис ничего не знает о базовом, первом заклинании моего гримуара, Шаре Ашара. Хотя знаешь, Фелиция, я подозреваю, что если бы я ему назвал остальные заклинания, то его ответ бы не изменился. А теперь, если ты не возражаешь, то я попрошу у лорда Эмберхарта сигарету и выкурю её… не спеша, пока ты обдумываешь ответ.
Она не возражала, правда, испустила глухой стон отчаяния, глядя, как лорд не только выдает мне сигарету из материализовавшейся пачки, но и берет себе.
Мы курим. Неторопливо и в тишине, лишь под еле слышный скрип веревок, на который висит груша, которую вскоре будем кушать. Табак в «эксельсиоре» Эмберхарта крепок и душист, он моментально выдувает из меня нервное напряжение, заставляя собой упиваться. Это настолько приятно, что кажется опасным.
— Почему ты решил сделать ставку на Дракариса? — прерывает молчание лорд.
— Потому что дракон вцепился в гритбол как младенец в игрушку, — тут же отвечаю я, — Эта ящерица никак не тянет на полноценного партнера. Высокомерен, жаден, слишком увлекающийся. Может быть, он и номер один по дурной силе, но Дракарис единственный, кто пошёл другим путем, и находится ближе всех к победе.
— В игре, о правилах которой никто не знает.
— Именно. Позволь продемонстрировать, — иду я к понуро висящей на веревках девушке и выдёргиваю из неё кляп.
— Я не помнила! — тут же всхлипывает она, — Даже сейчас не помню! Мне казалось, что я всем давала «Шар Ашара»! А теперь… теперь не могу быть в этом уверена!
— Видишь? — спрашиваю я лорда, а затем снова обращаюсь к даймону, — А тот ритуал контракта? Твой наряд? С другими ты это проделывала?
— Не помню! — в голосе Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос слышится шок и непонимание, — Я… не помню!
— Что и требовалось доказать, — киваю я.
— Ты ей… веришь? — темноволосый исполин склоняет голову вбок, — Серьезно?
— Конечно верю, — пожимаю плечами я, — Наша дорогая Фелиция отнюдь не в том состоянии, чтобы быть манипулятором, ну или кем-то другим. У нее отсутствуют нужные социальные навыки, да и рычагов воздействия на хозяина гримуара маловато. Проще говоря, она — инструмент. Грубо управляемый, такой, с каким вообще можно не считаться. Вспомни, как она себя вела поначалу, там образ мыслей был как у маленького ребенка в теле взрослого.
— Уверенность членов Общества в Игре… — догадывается лорд, — Её тоже… вложили?
— Именно, — киваю я, — Дракарис это осознает, возможно, осознают и те, кто не хочет «играть». Но у них нет выбора.
— Абсурдно.
— Именно. Вполне в духе происходящего. Не забудь — Книга вложила в их головы знания об Игре, но не упоминала, что играть будут именно они.
— Тогда я официально признаю, что полностью утратил хоть какое-то рациональное понимание происходящему.
— А почему бы и нет? — пожал я плечами, снова подходя к Фелиции и, к её неземному удивлению, снова запихивая ей кляп, — Мы с вами, лорд Эмберхарт, явно не того порядка сущности, которым может достаться Книга. Мы люди. Пусть чуть-чуть необыкновенные, но всё-таки люди, человеки. Мы ограничены. Моя цель — найти способ для тебя воссоединиться с семьей, а самому избавить Сердечник от Общества. Книга способна и на то, и на другое, достаточно сделать в ней одну запись, а потом сунуть её в чьи-нибудь жадные ручки, малодушно наплевав на то, что новый хозяин сделает со всем бытием. Когда-нибудь. В общих же чертах я хотел сказать, что Бесконечная Книга Правил для человека — полностью бесполезна. Этот инструмент не под наши обезьяньи лапки.
— Я могу принять этот момент, но вот то, что ты вернул Фелицию в исходное состояние… — медленно проговорил мой альтер-эго, — Смысл этого действия…?
— А, это, — я погладил девушку по голове, — Еще до того, как прийти сюда к вам, я подумал — если наша госпожа Вертадантос столь вопиюще бесполезна при любом удобном случае, то как насчет того, чтобы заглянуть в её подсознание? В те книги, которые она пишет всякий свободный момент, пока не прыгает на ваших бедрах, лорд? Присоединитесь к изучению?
— Хорошая идея. Непременно.
Фелиция тут же издала протестующий стон, испуганно выпучив глаза и задергавшись.
Это, конечно, нас не остановило.
Вернувшись из длительного пребывания в себе, сразу понял, что у меня проблемы. Сделав вид, что дремлет в кресле, князь Дайхард ясно продемонстрировал любым заинтересованным лицам, что находится вне зоны доступа, но это вовсе не помешало кому-то положить мне на колени спящую дочь. Причем, судя по всему, достаточно давно, чтобы та сумела не только выспаться, но и порядком соскучиться.
Ладно, сильно соскучиться. А еще разозлиться. А еще, как и любая приличная девушка её возраста, обкакаться. И не только. В общем, когда я пришёл в себя, гнев княжны не поддавался описанию.
— Ох, — только и сказал я, глядя в кипящие праведной ненавистью глаза собственного ребенка, стоящего у меня на коленях и пытающегося задушить родного отца.
Ритуал умиротворения злой дочери оказался труден и долог. Отняв у Курва с Мишленом право возить себя, Алиса водрузила это право на отца, приказав ему (после всех полагающихся гигиенических процедур) катать её по замку там, куда кот и пес не смели пройти. Мы облазили крыши башен, прошлись по крепостной стене, заглянули в сад, а затем, когда уже смеркалось, посетили кухню, где княжну угостили свежайшим рогаликом, сделанным из теста на молоке альпийских коров, от чего она простила всех и каждого. Ну или просто заснула.
Преступника я отыскал чуть позже, в своей собственной постели. Жена, эта хрупкая, но несгибаемая красавица, которая могла, не моргнув глазом, отправиться под пули, была вымотана так, как будто бы ей пришлось одной разгружать состав с углем. Причиной такого состояния была спасенная синьора Глория Лимьерри, едва не заставившая непрекращающейся болтовней её пристрелить. Княгиня пробовала убежать от итальянки, но та преследовала её как акула, учуявшая запах крови.
В конечном итоге, Кристина свалила свою мучительницу на Арию фон Аркендорф, а сама благополучно сбежала, упав без сил в наших покоях. Пришлось теперь возиться с ней, раздевая, купая, обтирая полотенцем и укладывая в постель. Будет знать, как спасать итальянок.
— Кейн, будь готов, что к тебе возникнут вопросы, — пробормотала распластавшаяся медузой по кровати жена, — Мы тут кое-что придумали…
— А подробности? — поинтересовался я, раздеваясь сам.
— Сначала ляжь… — жена уплывала в сон на глазах, — … то есть ляг. Ло-жись… Ко мне…
И, конечно, она уснула, а я не стал будить. С такой жизнью как у нас, выспаться куда важнее, чем срочно узнать что-то сказанное в полусне, тем более, что и самому нужно отдохнуть.
Спрошу утром.
Спросить я забыл.
Немудрено, потому как мне нужно было отбыть назад в Чикаго, чтобы принять участие в инспекции на место строительства нового стадиона под гритбол вместе с графом Хайтауэром, так еще и вдобавок оказаться жертвой очередного покушения. Детали, в качестве жеста доброй воли, мне слил Дракарис.
Три старых кентуккийских барона, так называемое Мрачное Трио, представляющее из себя мафию, буквально управляющую штатом, теряли буквально всё с прокладкой новых энергетических линий. Кентукки становилось чрезвычайно важным транспортным узлом, бароны Индианы были слабы и разобщены, так что триада баронов вместе с их многочисленными сыновьями должна была по ноздри окунуться в нищету, как только надзор за штатом повысится. В попытке купить себе время, они собрали небольшую армию, которой и должны были вторгнуться во владения графа Хайтауэра, где и уничтожить производителя газовых плит. Меня.
Покушение было признано Дракарисом совершенно бесперспективным, но в виду того, что ножи были уже наточены, он меня предупредил в качестве жеста доброй воли, так что, стоя рядом с притворяющимся человеком драконом возле будущих котлованов и слушая советников графа, задумчиво прикидывающими дополнительное обустройство нового стадиона, я был готов к схватке.
