Камень. Книга 3 (СИ) - Минин Станислав

— Ага… Щас!.. — ухмыльнулся он. — Уже несём! Чтоб ты, сынок, на радостях пол-Москвы к еbеням разнёс? В себя сначала приди, с огнём поиграйся, менталистикой плотнее позанимайся под руководством Лебедева… А когда докажешь, что мозги с эмоциями на место встали, будет тебе и архив.

— Не очень-то и хотелось! — решил обидеться я.

— Ты губки-то не надувай, Лёшка! — снова стал серьёзным отец. — Всё для твоего блага делается. А сейчас ответь мне на очень простой вопрос: ты огонь почуял? Или у тебя этот небольшой шторм сам по себе выплеснулся? — они с Прохором смотрели на меня с некоторым напряжением.

Вместо ответа я решительно встал с кресла, обратился к огню, и попытался сформировать в правой руке огненный меч. Вместо меча, к моему огромному разочарованию, на конце моего сжатого кулака почему-то висел простой огненный шар, где-то метр в диаметре, но я сделал пафосный вид, что всё так и задумывалось с самого начала.

— Слава яйцам! — выдохнул Прохор. — Николаич, поздравляю! — они с улыбками обменялись рукопожатием. — Лёшка, — встал воспитатель, — гаси фонарь, дай я тебя обниму!

Пришлось гасить «фонарь», обниматься сначала с Прохором, а потом и с отцом.

— Да, Лёшка, порадовал! — хлопнул батя меня по плечу. — Порадовал. Может и на границе с Афганистаном ты в развлечениях поучаствуешь не только в качестве зрителя… Там поглядим. И послушай моё пожелание — не спеши с огнём сразу объять необъятное. Всё придёт, никуда не денется. Сегодня и завтра больше не экспериментируй, я видел, как ты после правки деда тяжело с земли поднимался, а вот с понедельника полигон в твоём полном распоряжении. Тем более, Прохор как раз адепт именно огня.

— Я Прохора в отпуск хотел отправить, пока здесь живу. Что у нас, батя, огневиков в поместье мало?

Они с воспитателем переглянулись, и отец кивнул:

— Здравая мысль. Действительно, Прохор, отдохнул бы ты от нас. Лёшка пока здесь поживёт, ничего с ним не случится.

— Неожиданно… — протянул тот. — Уже привык, что Лёшка постоянно где-то рядом… Ладно! — махнул он рукой. — Уговорили! Завтра утром ухожу в отпуск. Лёшка, — воспитатель погрозил мне пальцем, — смотри мне! Ежели что… Огорчу!

— Буду вести себя прилично. — с улыбкой пообещал я Прохору и снова посмотрел на отца. — Раз уж у нас тут такая тихая семейная радость по поводу огня, может Род Романовых компенсирует каким-нибудь образом Роду Петровых их сожженный вишнёвый сад? Я уж не говорю про обещанные извинения с вирой…

— А не кажется ли тебе, Алексей Александрович, — нахмурился отец, — что за свои косяки пора ответственность нести самому? Тем более, что дед тебя с этим имуществом Гагариных сделал весьма и весьма богатым Буратиной.

— Не кажется, Александр Николаевич. — спокойно ответил я. — И про моё так называемое имущество забудь, оно лично моё именно потому, что мне его Император отдал. А в Смоленске, попрошу обратить на это особое внимание, мне косяки нашего Рода пришлось разгребать. И именно после подробного описания этих самых косяков в отношении Рода Петровых меня… и переклинило. Сам вопрос решишь, или мне к Главе Рода обращаться?

— Ну, Лёшка, ты и наглец! — хмыкнул отец. — Договорились. Я с братом по этому поводу пообщаюсь, Николай у нас вопросы имущества и финансов в Роду курирует. С ним потом подробности обсудите. Вы довольны, Алексей Александрович? — он откровенно ухмылялся.

— Более чем, Александр Николаевич. — улыбался и я.

— Всё, я пошел отца проведаю. — он опять стал серьёзным. — Если что, будь на связи, Лёшка. — я кивнул. — Твоя бабушка уже приехала, так что держи себя в рамках, сын. Не слышу твоего уверенного «Да»?

— Да. — опять кивнул я, но уверенности в этом слове не было совсем.

Когда отец ушел, Прохор развалился на диване и вытянул ноги.

— Интересно ли будет вам, Алексей Александрович, выслушать мнение скромного отпускника? — спросил он.

— Конечно. — насторожился я.

— Ты, Лёшка, принципиальность свою в нужных вопросах проявляй, не зарывайся… — Прохор смотрел на меня крайне серьёзно. — Где-то уступай, лавируй, с мнением своим поперёд старших не лезь. Короче, будь скромнее. Ты, если можно так выразиться, в Роду человек новый, для многих непонятный… С репутацией слегка отмороженного на голову. — он хмыкнул. — Тебе, кроме старших родичей и меня, никто ничего подобного не скажет, просто не посмеют. А про себя подумают. Тебе это надо, Лёшка, чтоб тебя боялись, а не уважали?

— Нет. — я признал правоту воспитателя.

— Вот и отцу твоему не надо, и деду, и, ты удивишься, даже бабушке твоей! Делай выводы и в бутылку не лезь. Я ещё раз повторю для непонятливых — меньше косяков, меньше визитов родичей в твой особняк. Или твоих визитов к ним, раз уж ты так не любишь это делать.

— Наш особняк, Прохор. — поправил я его. — Наш с тобой. Всегда так и говори. Ладно?

— Уговорил. — кивнул он. — Надеюсь, что ты в очередной раз меня услышал, осознал и проникся. Теперь вернёмся к текущим делам. Ты Петрову звонил?

— И когда бы я успел?

— Понятно. — кивнул Прохор. — Михееву соответствующие распоряжения были даны ещё до нашего вылета, он должен нашего Рембрандта Смоленского рядом с твоими покоями поселить. Я могу сегодня здесь не ночевать, а вечерком в особняк поехать. Ты как, не против?

— Езжай. — кивнул я. — За Сашкой заодно присмотришь. Я Вику наберу, попрошу её тоже нашего художника чем-нибудь развлечь, если у неё других планов не будет.

— Она в курсе?.. Я имею ввиду Петрова.

— Нет.

— Вот и правильно. — протянул воспитатель. — Меньше знает, крепче спит. Надо только Шурку предупредить, чтоб ничего лишнего не сболтнул.

— Уже думал. — сообщил я. — Как раз собирался этим заняться.

— Ты Петрову звонишь, а я Михееву. — Прохор достал телефон.

Дозвониться до Сашки мне так и не удалось — абонент оставался недоступным, а вот мой воспитатель вовсю что-то обсуждал с Дворцовым. Я знаками показал Прохору, чтобы тот дал мне телефон.

— Владимир Иванович, как добрались?

— Нормально, Алексей Александрович. Александра Владимировича разместили рядом с вашими покоями, вернее, в следующих покоях после покоев Вяземской и Пафнутьевой. — ответил мне ротмистр.

— Владимир Иванович, у Александра Владимировича телефон отключен. Вы бы не могли ему передать, что я очень жду его звонка.

— Передам, Алексей Александрович. — я отдал трубку обратно Прохору.

Спустя минут десять Сашка перезвонил со своего номера:

— Лёшка, у тебя там как, всё нормально?

— Нормально. Теперь слушай меня внимательно, дружище. Всё это время ты был в Смоленске, в вашем имении, в связи с внезапной болезнью твоей мамы. Буквально на днях Ангелина Ивановна благополучно выздоровела, и ты вернулся в Москву, решив пока пожить у меня. Договорились, Саня?

— Договорились.

— Замечательно. Теперь по текущим делам. Я застрял в Жуковке, предположительно на неделю, приехать смогу только в понедельник, после учёбы. Попроси Владимира Ивановича, он отвезет тебя в твою квартиру, там возьми всё необходимое. На учёбу тоже он тебя охраной обеспечит.

— Лёшка, и сколько это будет ещё продолжаться? — спросил Петров.

— Пока перед тобой Император не извинится, как и обещал. А ему пока нездоровится. Саня, неделя — максимум. Потерпишь?

— Потерплю. — вздохнул он.

— Спасибо, друг, за твоё понимание и терпение. — меня чуть отпустило. — И ещё. Я тебя очень прошу, о произошедшем с тобой и твоей семьёй никто не должен знать. Даже Вика и Алексия. Ты меня услышал?

— Услышал. Никто ничего не узнает. Как мне быть с Варварой?

— Общайся, как общался. Я этот вопрос с отцом решу позже. Кстати, я обещал Кристине Гримальди, что ты ей позвонишь. Очень уж по твоему поводу принцесса переживает. — я добавил игривости в голос.

— Правда? — даже по телефону было слышно, как обрадовался Петров.

— Правда. — подтвердил я. — Так что звони ей, она ждёт. И если Кристина захочет к тебе в гости приехать, знай, я совсем не против.