Комната наполнилась новым ритмом. Два мужских тела двигались в унисон, как синхронные пловцы, две женские фигуры отвечали им своими изгибами – то громко и яростно, то тихо, будто боялись спугнуть своё счастье. Поначалу пары держались обособленно, каждая сосредоточенная на своей половине вселенной, но затем границы начали размываться.
Постепенно, словно ручейки, сливающиеся в реку, две пары стали сближаться. Чья-то рука коснулась чужого плеча, чьи-то губы нашли новые территории для исследования. Границы стирались, как акварель под дождём, и четыре тела закружились в сложной хореографии, где каждый одновременно был и солистом, и частью кордебалета.
Михаил, не переставая ласкать Катю, протянул руку к Ольге, его пальцы скользнули по её спине, вызвав новую волну дрожи. Толик в свою очередь наклонился к Кате, его дыхание коснулось её уха, заставив выгнуться кошкой.
– Вот это я понимаю добрососедские отношения, – прохрипел Толик, и его голос звучал как далёкий гром.
– Жилищный вопрос, – согласилась Катя, прерываясь на вздохи, – решается комплексно…
Комната превратилась в водоворот ощущений. Руки, губы, дыхание – всё смешалось в едином потоке чувственности. Они двигались как единый организм, каждое прикосновение отзывалось эхом во всех четырёх телах. Страсть нарастала, словно симфония, приближаясь к кульминации.
И тогда это случилось одновременно, будто невидимый дирижёр управлял оркестром. Четыре голоса слились в единый стон, четыре тела выгнулись в экстазе. Волна удовольствия прокатилась по комнате цунами, сметая последние остатки стыдливости и условностей.
– Вот это да, – выдохнула Катя, её голос дрожал, как осиновый лист на ветру. – Кажется, мы только что изобрели новый вид коммунальных услуг…
– С повышенным тарифом, – добавил Михаил, пытаясь отдышаться.
– И стопроцентным удовлетворением клиентов, – закончила Ольга, её смех звучал колокольчиками.
В углу комнаты Сергей медленно опустил камеру. Его лицо выражало смесь профессионального восхищения и личного изумления. Он видел много съёмок, но способность Михаила превращать хаос в искусство и неловкость в страсть каждый раз поражала его заново. Это было похоже на работу алхимика, превращающего свинец в золото, только вместо металлов были человеческие эмоции, а вместо философского камня – природная харизма и точный расчёт.
– Снято, – произнёс Сергей негромко, но в наступившей тишине его голос прозвучал как выстрел стартового пистолета, возвращающий всех к реальности.
Съёмки закончились так же внезапно, как начались, оставив мокрый пол, раскуроченную сантехнику и абсолютно неуместное, но глубокое чувство удовлетворения у всех участников процесса. На старом продавленном диване, укрытые тёплыми пледами с изображением оленей, сидели четверо актёров, слегка растерянные и одновременно довольные. Сергей расположился напротив на единственном сухом стуле, держа камеру в руках и выглядя философом, созерцающим вселенную через глазок видоискателя.
– Ну и кино мы сняли, товарищи, – первым нарушил молчание Алексей, искренне хохотнув и пожав плечами, словно сам удивлялся своей смелости. – Я, конечно, знал, что Михаил у нас авантюрист, но не думал, что до такой степени. Завтра нас либо выгонят из города, либо вручат премию за смелость. Третьего не дано.
Ольга рассмеялась, закутавшись в плед ещё плотнее и покачав головой, будто сама не могла поверить в произошедшее:
– Премию вряд ли дадут, а вот благодарственное письмо от соседей снизу с приложением квитанции за ремонт потолка точно обеспечено! И заметьте, никто не вернулся обратно – значит, Алексей дал им денег с хорошим запасом.
Катя, смешливо глядя на Алексея, подтвердила, одобрительно кивая и подталкивая его плечом:
– Да, Алексей, талант у тебя молниеносно решать проблемы. Нам с тобой надо организовать агентство срочной помощи кинематографистам: «Аварийно-коммунальные и соседские вопросы. Кино и сантехника». Будем брать баснословные деньги и делиться с авторами сценариев.
Алексей приосанился и с видом человека, готового извлечь из кармана кролика, внезапно потянулся к портфелю у его ног:
– Кстати, друзья, раз уж зашла речь о вознаграждении, у меня для всех небольшой сюрприз. Аванс за будущие шедевры!
Он извлёк из портфеля бутылку с прозрачной жидкостью, явно не предназначенной для обсуждения на партсобраниях.
– Вот это подход к делу! – воскликнул Михаил, моментально приободрившись и потирая руки с видом человека, знающего истинный смысл творческого успеха. – Ты всегда знал, Алексей, как правильно вдохновить!
Сергей негромко кашлянул, саркастично взглянув на бутылку и произнеся:
– Я так понимаю, товарищи артисты, кино теперь пойдёт гораздо быстрее, если каждый раз Алексей будет доставать из портфеля такое топливо. Будем ждать нового всплеска вдохновения?
Все дружно рассмеялись, а фарцовщик, аккуратно разливая напиток по стаканам, с торжественным видом, каким обычно открывают памятники вождям или перерезают ленточки у новых магазинов, поднял стакан вверх:
– Первый тост! За наше необычное начало, за кино, которое войдёт в историю как самое искреннее и мокрое произведение советского кинематографа!
– И самое затратное для соседей! – добавила Катя, весело подмигнув.
Они чокнулись, выпили по глотку обжигающего напитка и после секундной тишины, сопровождаемой лёгким шипением и тихим кашлем, заговорили почти одновременно, смеясь и перебивая друг друга.
– Помните, как у нас кот прошёл через сцену? Вот это была настоящая звезда кадра! – Михаил восторженно хлопнул ладонью по колену.
– Да уж, кот явно был главным режиссёром, – улыбнулась Ольга, поправляя выбившуюся прядь волос и плотнее укутываясь в плед, будто прячась от собственных воспоминаний. – Я чуть не умерла от смеха, когда Михаил в роли сантехника рассматривал этот проклятый вентиль с такой страстью, словно решал философскую проблему мирового масштаба.
Конотопов, изображая обиду, выпятил грудь и поднял палец вверх с видом строгого преподавателя:
– Между прочим, это был профессиональный подход! Играть нужно так, чтобы даже сантехники поверили, будто ты один из них. Сергей, ты как оператор скажи: убедительно ведь?
Сергей усмехнулся, поправляя камеру, и с ироничной серьёзностью кивнул:
– Убедительнее некуда, Миша, особенно когда кран решил устроить незапланированный водопад. Вот это я понимаю драматургический поворот!
Катя громко рассмеялась, прикрыв рот ладонью и кокетливо подняв брови:
– Самое смешное было, когда мы лежали на полу и никак не могли понять, то ли мы актёры, то ли жертвы сантехнической катастрофы. Искусство всегда требует жертв и мокрого паркета.
Смех снова прокатился по комнате, стирая последние остатки напряжения и смущения. Михаил впервые за долгое время ощутил полную удовлетворённость и лёгкость. Он медленно обвёл глазами друзей и сказал с редкой для него искренностью:
– Знаете, друзья, я многое повидал и сделал в жизни, но такого настоящего, живого кино ещё не снимал. И честно говоря, не хочу на этом останавливаться. Давайте продолжать! Пусть соседи заранее готовят тазики, но мы не сдаёмся!
– Конечно! – подтвердил Алексей, снова разливая напиток по стаканам и высоко поднимая свой. – За новые фильмы, за новые потопы и за новых соседей!
Все дружно подняли стаканы, и комната наполнилась весёлым гомоном. Дождавшись тишины, Ольга повернулась к Михаилу и с тёплой улыбкой заглянула ему прямо в глаза:
– Михаил, спасибо тебе за этот опыт. Никогда бы не подумала, что можно так раскрыться, так забыть обо всём и просто жить этим странным кино. Ты открыл для меня новую себя.
Михаил улыбнулся ей в ответ, почувствовав, как на сердце становится тепло и спокойно:
– А я благодарен тебе, Оля. И всем вам, друзья. Ради таких моментов и стоит снимать кино.
Все молча согласились с ним, наслаждаясь теплотой момента, смехом и лёгкостью, наполнившими старую советскую квартиру – место их маленького кинематографического чуда.
