Но женщина была весьма решительна и долго в смятении не пребывала.
— Сейчас же откройте камеру, — строго приказала она, — и выпустите его милость.
— Нет, Гаринда, пока я не поем, отсюда не выйду. Проходи, камера — лучшее место для душевного разговора. Присоединяйся к трапезе, — сделал я приглашающий жест рукой. В моих глазах был смех, и она его увидела.
— С удовольствием, ваша милость, — прощебетала она совсем другим тоном и прошла в камеру, игриво покачивая бедрами. Опустилась на колени и осторожно взяла кусок мяса. Попробовала, прогудела: — О-о-о… — Махнула сопровождающим рукой и прошамкала: — Идите.
Да, эта женщина умела управлять и заставить себе подчиняться — ее сопровождение без слов исчезло из тюремного блока.
— Так его милость — это вы, — покачал головой Карл, задумчиво уставившись на меня. Осмотрел мой костюм, потом нож и вилку. — У вас что там, в княжестве, доисторическая эпоха?
— По-разному, — ответил я, не желая вдаваться в подробности.
Разговоры за столом всегда более открыты и содержательны, но открывать более необходимого я не собирался. Были и такие миры, где люди стали отдаляться от преимуществ цивилизации и переходили на натуральное хозяйство, здесь их называли примитивными мирами. Они поставляли натуральные продукты, что стоили очень дорого, и жителей этих планет это вполне устраивало. Они превращались в аграрные придатки большого мира.
Я посмотрел, с каким наслаждением женщина ест мясо, едва ли не порыкивая, как хищница, добравшаяся до добычи. Такая действительно могла откусить нос кому угодно.
— Гаринда, с учетом того, как ты смогла организовать пленников, я решил от имени ее высочества предложить тебе должность губернатора Новоросского княжества на торговой станции. Бран так и останется полномочным послом и генеральным консулом.
Гаринда, не возражая, согласно кивнула, я налил ей вина и подал бокал.
Итогом нашего тюремного совещания стало назначение губернатора, ее службы безопасности и определение планов на будущее. Кроме того, возник вопрос, что делать с теми, кто не являлся новороссцем, но был рабом у пиратов. Оставлять их здесь было бессмысленно, а перевозить на станцию не представлялось возможным. Я не собирался кормить и содержать такую ораву из нескольких сотен мужчин и женщин, умеющих только работать в добывающей отрасли. Кем бы они ни были до пленения, но им всем внедряли "социалку", вытаскивая их нейросети, и давали базы по специальностям, связанным с добычей ископаемых. Короче, на станции они стали бы бесполезным грузом и обузой. Оставлять здесь — это снова ввергнуть их в пучину рабства. У нас говорили: свято место пусто не бывает. Уйдем мы, придут другие любители легкой наживы, и снова силой поработят бедолаг. Забирать себе эту базу — означало терпеть убытки, которые меня разорят.
— Отправь их на свой материк, у тебя есть инженерный комплекс, идеально подходящий для жизни и работы, заключи договор с колонией о совместной добыче и охране, и всего делов-то, — встряла в мои рассуждения Шиза.
— А почему бы и нет, — согласился я. Когда надо, она бывает умницей.
— Госпожа губернатор, собери… — Я запнулся и поправился: — Соберите всех, кто не являются новоросскими подданными, говорить буду, — после обдумывания предложения Шизы и придя к выводу, что она права, приказным, начальственным тоном дал я распоряжение женщине.
С этой дамочкой надо вести разговоры конкретно и показывая ей, что она в подчинении, что между нами есть определенная дистанция, которую сокращать не следует. Я уловил ее крамольные мысли отблагодарить меня за спасение по-своему. И, принимая во внимание ее решительный характер и что она на полпути не остановится, принял превентивные меры.
— Будьте готовы доложить о проделанной работе, — еще строже сказал я и добавил в общую атмосферу совсем чуть-чуть ужаса.
Но и этого оказалось много. Все, кто жевал, как подавились и со страхом, как-то исподлобья посмотрели на меня. Я видел, что их пробрало и все глупые мысли, которые могли появиться в их головах, смыло волной страха. Теперь перед ними сидел не молодой повеса, устроивший застолье, а жесткий, властный господин, сумевший захватить базу и уничтожить пиратов.
Гаринда вытерла рот, поднялась очень так живенько, словно ее толкнула скрытая пружина, и на ходу, убегая, протараторила:
— Все исполню, ваша милость.
— Ну а мы, раз все обговорили, тоже будем собираться, — сказал я, и никто не смог не то что возразить, просто высказать свое мнение. Я убрал ковер, посуду и приборы, угощение все слопали, а вино выпили.
— Карл, — обратился к новому главе безопасности, — приступай немедленно к работе. Просмотри всех наших людей, всех шахтеров, не затесался ли к нам агент пиратов. Не верю я, что таких не было.
Карл уважительно посмотрел на меня и так же, как и Гаринда, ответил:
— Все исполню, ваша милость.
Единственное место на базе, где можно было собрать всех сразу, была тюрьма с длинным коридором и клетушками камер с двух сторон. Бывшие узники робко теснились в этом коридоре и смотрели на меня. Кем я был в их глазах? Еще одним хозяином, не таким злым, как прошлые. Они не ведали дальнейшей своей судьбы, им трудно было понять, что их ждет в будущем. Вся прошлая жизнь их заключалась в двух измерениях — тюрьма вверху и тяжелый труд внизу, в шахтах. Все это я ощутил по их страхам, скрытым робким надеждам, неверию, что все плохое закончилось. Весь этот коктейль, как разбрызганный спрей, был разлит в воздухе и давил на них страхом неопределенности. Оттого вид их был не радостный, а больше угрюмый. А взгляды, что они бросали на меня, дружелюбием не отличались.
— Господа, — начал я свою речь, — мне понятны ваши тревоги за будущее, вас долго мучили, держали в рабстве, лишая нормальной человеческой жизни и свободы. Все вы попали сюда разными путями, но судьба у вас одна на всех. Мы уничтожили пиратов и освободили наших подданных. Они вернутся на станцию и продолжат свою жизнь, какую вели до пленения. Сразу скажу, что на станцию я вас не повезу. Вы не сможете там приспособиться и так же, как здесь, скоро окажетесь снова в рабстве. Если вы останетесь здесь, то на смену тем, кто поработил вас, придут другие, и вас ждет та же участь. Я могу вам предложить переселиться на планету, где княжеству принадлежит материк. Там уже живут колонисты и добывают полезные ископаемые. Вы можете заняться привычным трудом. У нас есть универсальный инженерный комплекс, который можно развернуть и в космосе, и на поверхности планеты. Все, кто согласится на переезд, получат подданство Новоросского княжества, защиту. Они получат работу, достаток и свободу. Из переселенцев будут выбраны руководящие органы, которые организуют обустройство и возьмут на себя вопросы управления и жизнедеятельности колонии. Размещаться переселенцы будут на землях графа Брана Швырника. Чтобы было понятно, сразу скажу: ко мне с вопросами не обращаться, я покину вас и оставляю вместо себя губернатора Новоросского княжества в этом секторе — графиню Гаринду Швырник Проворную. Моя задача — перевезти переселенцев и развернуть комплекс.
Я посмотрел на замерших людей и, чтобы не затягивать мероприятие, сказал:
— Всех, кто хочет стать переселенцем, прошу на выход, кто останется на базе, пусть пока побудут здесь.
Толпа заволновалась, люди стали оглядываться на камеры, где им довелось провести часть своей жизни, а затем единым потоком многоголосая шумящая людская волна, словно подхваченная сильным течением, толкаясь и спеша убраться отсюда, хлынула прочь. Через полминуты тюремный коридор опустел. Рядом со мной стояла Гаринда, с лица которой не сходило довольное выражение, как у кошки, объевшейся сметаны.
— Ваша милость, я уже взяла на себя смелость назначить органы самоуправления среди пленных. Кроме того, есть и среди наших людей желающие, которые бы хотели переселиться на планету и получить участки вместе с благородным званием.
Я посмотрел на молодую женщину, довольно привлекательную, и подумал, что она гораздо решительнее мужа и будет ему отличным дополнением. Только пусть поумерит свою страсть. Видно было, что она та еще горячая штучка.
