"Фантастика 2025-25". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Евдокимова Юлия

Место — копия рубки космического корабля. Полнейшая иллюзия падения в космическом пространстве. Невесомое покрывало Млечного пути, яркие точки — планеты Солнечной системы, серебряный диск Луны впереди, а сзади — блюдце Солнца, На площадке стояло восемь кресел, два прозрачных пульта. Четыре офицера были заняты своими делами, один из них попытался вскочить и отрапортовать, но Герт жестом велел ему не отвлекаться.

— Это, — Герт сделал широкий жест рукой, — окрестности Земли. Как они видны с точки в горах Памира — то есть с той, где мы находимся.

Герт уселся в кресло и погладил пульт.

— Пока здесь делать нечего. Маловероятно, что рагниты смогут добраться до нас ранее рассчитанного срока.

— Будем надеяться, — сказал я.

— Пока спутники контроля перекрывают только двадцать процентов околоземного пространства. Раньше никому в голову не приходило строить подобную систему контроля — она просто была не нужна. Слишком большие расходы непонятно на что. Когда она будет завершена, ни одна шлюпка не подлетит к Земле.

— Двадцать процентов, — я прищёлкнул пальцами. — Значит, сегодня восемь из десяти, что чужой корабль останется незамеченным системой контроля.

— Меньше, — возразил Герт. — Всё зависит от траектории. Большой шанс, что он выйдет из тёмного сектора в прозрачный. Если хотя бы приблизительно знать траекторию.

— У него достаточно мощные двигатели. Ему не нужно слишком заботиться об экономии энергии А как в атмосфере? Мы не сможем его засечь?

— Если он появиться над Федерацией — засечём. Но системами воздушного оповещения прикрыто лишь десять процентов поверхности Земли. Если он рухнет в Чёрных Штатах, в Африке или в океан — ищи ветра в поле.

— Мы должны его встретить, Герт, — решительно произнёс я. — Мне нужен груз этого космолёта.

— Попробуем. Как повезёт.

— Я должен встретить Индейца честь по чести С украденной им «голубикой».

Лаборатория занимала треть купола в центре Асгарда. Сводчатый зал метров сто в диаметре был заполнен аппаратурой весьма странного вида и не менее странного назначения. «Головастики» с Большой Земли сломали бы голову, пытаясь разобрать, что тут к чему, но им, не приобщённым к научным достижениям Галактики, это было бы непросто.

В пятиметровом цилиндре переливалась какая-то искрящаяся переливающаяся субстанция. Здоровенная конструкция, в переплетениях которой терялся глаз, время от времени озарялась медленно, с, казалось, разумной осторожностью проползающими по серебристому металлу от основания до верхушки молниями. В центре располагался прикрытый силовым полем и наполненный бездонной, космической чернотой бассейн. Что там хранилось — одному Богу да ещё Стивену Диксону, хозяину этих палат, известно. Потолок и стены отливали мерцающим малиновым светом — это означало, что лаборатория заключена в непроницаемый шар силового поля, способного погасить небольшой ядерный взрыв — предосторожность нелишняя, учитывая, каких демонов порой вызывает здесь наш главный «алхимик».

Лика провела нас к противоперегрузочному креслу (зачем оно здесь⁈), в котором, вытянув тощие ноги, развалился Диксон. На его голове красовался контактный комп-шлем, обеспечивающий прямую связь с лабораторным компом, а также с главным компом Асгарда.

— Так, так, родимый, — ворковал Диксон. — Дожмем здесь чуток, введём переменную, растянем цепочку на двенадцать процентов… Ох, как ладненько. Ох, как хорошо… Тьфу, чёрт побери!

Он стянул шлем и покачал головой:

— Сорвалась рыбка.

— Привет, Стив, — я протянул руку, и учёный крепко пожал её.

— Привет, костолом.

— Успехи?

— Успехи? Куда же без них, родненьких? А, Лика? — он потянулся к Лике и ущипнул её за мягкое место, за что получил по руке и гнусно захихикал. Невозможный тип. Худой и чёрный, как кочерга, шумливый негр без малейшего намёка на комплексы и на желание следовать установленным правилам поведения. Большинство великих учёных с вывихом — Вот руку и сердце Лике предлагаю. Не хочет

— Ах ты болтун! — возмутилась Лика.

— Ну и болтун. Зато умный.

Тут он прав. Умный. Даже чересчур. Ума у него даже больше, чем нахальства. Главный эксперт нашего научно-исследовательского центра, он без труда ориентировался в самых дремучих дебрях нескольких наук, эдакий Ломоносов широкого профиля. Он обладал потрясающей логикой, стройностью мыслей и способностью выдвигать самые невероятные теории. В сочетании с интуитивными способностями Лики они образовывали дуэт, которому под силу если не все, то очень многое.

— Выкладывай, что надумал по нашему заказу, — велел я.

— Надумал, что эксперты МОБСа и Европола ни на что не годные халтурщики.

Диксон взял со столика стрелку и, прицелившись, кинул её прямо в центр мишени, прилепленной в нескольких метрах к кожуху квантового джеструктора, напоминающего поставленную на горлышко двухметровую бутыль.

— И это всё? — спросил я, когда пауза затянулась непозволительно долго.

Диксон со свистом кинул ещё одну стрелку — на этот раз в девятку, и досадливо прищёлкнул языком.

— Сам-то читал их заключения? — спросил он насмешливо.

— Говорят, новое поколение сверхсложных соединений, типа полученных в конце прошлого века в лаборатории академика Ткачева. Оказывают сильное наркотическое, галлюцигенное воздействие на психику. Ей-Богу, студенты второго курса сделали бы заключение не хуже.

— Они не правы?

— Правы, — вставила слово Лика.

— Правы, — кивнул Диксон. — Как студенты второго курса. Нам лень было провести немного больше времени в лаборатории. Иначе они бы поняли главное — состав вещества неустойчив.

— Неустойчивые молекулярные связи? — спросил я.

— Связи как раз очень устойчивые. Соотношение элементов меняется. Представь себе шахматную доску. Фигуры расставлены в определённой позиции. Они и остаются на своих местах, только пешка вдруг превращается в коня, ферзь в ладью. Там меняются атомы. Одни элементы заменяются на другие.

— Такое возможно?

— Невозможно, Необъяснимо ни с точки зрения стандартных и нестандартных мутаций, ни с точки зрения ряда базовых законов. Но так оно и есть.

— Что это всё значит?

— Это значит… — он взял стрелку и послал её в центр мишени. — Это значит, что в этом твоём зелье присутствует какая-то иная физика.

— Что за чушь? Как может быть иная физика?

— В этих наркотиках есть нечто, что вывалилось к нам из каких-то иных реальностей. Неужели непонятно? Вспомни Страну Заколдованных Дорог, в которой ты побывал.

— Помню.

— В нашу материю, — он кинул ещё одну стрелку, она ударилась в уже торчащую в мишени и упала на пол, — вонзаются стрелы иного мира. Но хуже другое, — он замолчал.

— Продолжай.

— Хуже, что они вонзаются в сознание людей. Человек, употребляя зелье, подвергается не только воздействию наркотических веществ, но и иной физической реальности.

— И что происходит с психикой?

— Можно только гадать. Вопрос трудный. Молено сказать, философский, — он опять потянулся к Лике, чтобы ущипнуть её, на этот раз получил по руке сильнее. — Мы, суперы, имеющие доступ к вселенскому информационному полю, можем ответить на вопрос, откуда берутся в наших головах мысли?

— Не можем.

— Соображаешь, костолом. Одна из идей — мысли есть вселенские вибрации духовной энергии и заполняют все. Мозг и душа, будучи приёмником, настроенным на определённую волну, улавливают определённые передачи.

— Это только теория. Одна из многих, притом с большими дырами, — возразила Лика.

— Не спорь, родная… Ну вот, под воздействием этого кусочка иной физики душа и мозг перенастраиваются. Идёт сбой частот. В принимаемые программы вклиниваются иные, с совершенно другими частотами. Человек входит в разлад с окружающим, Это как ложка перца в торте. Но и это не самое худшее.

— Что самое худшее?

— Эти люди не просто принимают иные программы, но и служат их проводниками Они как лазерными лучами плавят мозги сограждан, вбивают в них иные передачи, Иные вибрации. Они становятся центром зарождающегося циклона И они частично уже не принадлежат человечеству.