"Фантастика 2025-76". Компиляция. Книги 1-35 (СИ) - Стоев Андрей

— Вы что — хотите сказать, что мы убили своего главу семьи, что иметь предлог убить вашего слугу?

— Нет, конечно, — решительно отказался я. — Но возможно, вы планировали использовать нашего ратника в какой-то другой провокации, а потом воспользовались случаем свалить вину в смерти господина Остромира на нас.

— Это пошли уже какие-то фантазии, — с явным раздражением заявил Грек. — Я не вижу смысла всерьёз это обсуждать. Уважаемая комиссия, я хотел бы сделать официальное заявление.

— Мы готовы вас выслушать, господин Акил, — благосклонно кивнул фон Кеммен.

— Семейство Грек признаёт свою ошибку и готово обсудить с Арди пути урегулирования этой ситуации. Что же касается этого глупого обвинения в убийстве ратника Арди, я ответственно заявляю, что наше семейство к этому непричастно. Это всё.

— Заявление правдиво, — объявила Лада.

— Вы удовлетворены, господин Кеннер? — обратился ко мне фон Кеммен.

— Нет, господин Олег, я не удовлетворён, — сообщил я. — Во-первых, фраза «обсудить пути урегулирования» звучит слишком туманно. Это не выглядит искренним желанием исправить ошибку, а свидетельствует скорее о желании уйти от ответственности. А во-вторых — прошу прощения за это уточнение, — госпожа Лада может засвидетельствовать не истинность факта, но лишь уверенность отвечающего в его истинности. В данном случае это важно — я хотел бы напомнить уважаемой комиссии, что полномочия господина Акила говорить за всё семейства вызывают некоторое сомнение. И в пользу этих сомнений говорит тот факт, что семейство Грек до сих пор не решило вопрос главенства. Это явно свидетельствует о том, что в семействе Грек имеются некие противоборствующие группы. Вполне возможно, что убийство нашего ратника было инициативой одной из таких групп, которая не потрудилась поставить об этом в известность господина Акила.

Пока я говорил, Грек мрачнел всё больше и больше. Я был совершенно уверен — и его молчание это только подтверждало, — что его не уполномочили говорить о каких-то конкретных компенсациях. Всё, что он может пообещать — это обсуждение. Впрочем, у меня не было сомнений, что разумную виру они заплатят легко и с удовольствием — у них достаточно проблем и без вражды с нами из-за сделанной сгоряча глупой ошибки. Ну а насчёт внутренней грызни догадаться было совсем несложно. Словом, мне было совершенно ясно, что реальные полномочия Акила изрядно ограничены, и он, по сути, может только выслушать претензии и пообещать разобраться.

— Вы всерьёз выдвигаете обвинение в убийстве вашего ратника, господин Кеннер? — поинтересовался фон Кеммен.

— У меня нет достаточных данных для выдвижения официального обвинения, — с сожалением отозвался я. — Но я допускаю такую возможность, и хотел бы получить более надёжное свидетельство непричастности Греков.

— Хм, сказать по чести, господин Кеннер, такое предположение выглядит несколько надуманным, но определённый резон в ваших словах есть. Так что же вы предлагаете?

— А что я могу предложить, господин Олег? — развёл руками я. — Чтобы что-то предлагать, необходимо искреннее желание обеих сторон разрешить конфликт и нормализовать отношения. Со стороны семейства Грек я этого не наблюдаю. Обещание обсудить — это несерьёзно. Это совершенно не соответствует масштабу поступка. Напасть на другое семейство и пообещать это обсудить — для меня это выглядит скорее как завуалированный отказ разрешить конфликт.

— Вы неверно это истолковали, — хмуро заметил Грек. — Мы искренне хотим примирения.

— Я этого не увидел, — пожал плечами я. — И я подробно объяснил ход своих мыслей.

— Ну что же, господа, — вздохнул фон Кеммен, — думаю, комиссии пора удалиться для вынесения решения.

Всё время, пока комиссия отсутствовала, мы просидели в молчании, размышляя каждый о своём. Лишь писцы шуршали своими бумагами — то ли приводя в порядок протоколы, то ли просто от нечего делать. Лада Звонких, немного поразмыслив, достала из сумочки зеркальце и тушь, и увлечённо занялась ресницами — у женщин в любой ситуации найдётся занятие, даже завидно. Наконец, скрипнула дверь, и комиссия снова расселась по своим местам.

— Заключение конфликтной комиссии касательно конфликта семейств Арди и Грек, — объявил фон Кеммен. — Комиссия, заслушав все обстоятельства дела, пришла к выводу, что в конфликте виновно исключительно семейство Грек. Семейство Грек вину признало, однако комиссия согласна с заявлением семейства Арди, что стремление семейства Грек завершить конфликт выглядит недостаточным. Дворянский совет поддерживает в данном конфликте семейство Арди и рекомендует семейству Грек приложить усилия для примирения.

Что-то зачастил я в последнее время к князю. Со стороны может показаться, что я стал у князя чуть ли не доверенным советником — да наверняка многие так и думают. Впрочем, что тут удивительного? Особенно если вспомнить популярный слух, что я сын князя. Вот никто и не удивляется.

— Здравствуйте, господин Далимир, — поклонился я секретарю князя.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — приветливо кивнул он в ответ. — Проходите в кабинет, князь вас ожидает.

В кабинете кроме князя обнаружился и советник Хотен Летовцев, который, как мне уже стало казаться, проводил в княжеском кабинете больше времени, чем в своём, а также — довольно неожиданно, — мой старый знакомец Курт Гессен, порученец князя для всяких, большей частью сомнительных, дел. Интересную компанию князь собрал для обсуждения моего несложного запроса.

— Княже, советник Хотен, господин Курт, — обозначил я общий поклон.

— Заходи, заходи, Кеннер, — махнул рукой князь. — Присаживайся, да и расскажи нам, что за глупость ты задумал.

— Разве это глупость, княже? — возразил я. — По-моему, совершенно логичная просьба.

— Виру с Греков ты брать не стал, так? — князь уставился на меня пронзительным взглядом.

— Не стал, княже, — подтвердил я.

— А почему?

— Невместно мне, как главе семейства, кровь своих людей менять на деньги.

— Эх! Нет, вы смотрите, как он излагает! Заслушаешься! Учись, Курт, а то меня от твоих рапортов временами прямо в сон клонит. Ты, Кеннер, брось меня за дурачка держать, — сурово посмотрел на меня князь. — Просто пограбить Греков хочешь — так?

— Хочу, — согласился я. — Но и за кровь спросить хочу. Принципы у меня такие — нельзя такие вещи прощать.

— Ну и зачем тебе право на защиту [243]?

— Одному мне не хватит сил с Греками справиться, — просто объяснил я. — Не моего калибра они всё-таки.

— Там сразу же другие подключатся, — вздохнув, как маленькому, объяснил мне князь. — А я на это буду так долго реагировать, что вы Греков успеете толпой затоптать.

Замечательно звучит, вот только я прекрасно понимаю, что к чему — частью из крохотных оговорок Драганы, а частью додумался сам. Князь хочет сам рулить процессом и полностью контролировать, кто будет участвовать, и кому что достанется. Да и я там тоже окажусь на хорошем таком крючке — буду прыгать по команде, если не захочу остаться один на один с Греками.

— Извини, княже, — отрицательно покачал я головой, — но я не пошлю своих людей сражаться без союзников, только в расчёте на то, что какие-то шакалы вовремя укусят и Греков отвлекут.

— Шакалы, — крякнул князь, а Летовцев с Гессеном дружно усмехнулись.

— Ты сам ведь, княже, запретил мне заключать формальные союзы, вот я и оказался один против Греков, — напомнил я. — Мне без права на защиту никак не справиться. Да и Дворянский совет на моей стороне.

— Дворянский совет насчёт права на защиту ни слова не сказал, — поправил меня князь. — Хотя фон Кеммен тебя поддержал, здесь ты верно говоришь. Ну а если я тебе права на защиту не дам?

— Тогда мне придётся виру у Греков взять и закончить конфликт.

— Нет, вы только посмотрите, как он мне руки выкручивает, — осуждающе хмыкнул князь. — А как же твои принципы? Так дёшево стóят?