Камень Книга седьмая (СИ) - Минин Станислав

– Все никак не уймешься? – пробасил Багратион. – Молись, чтобы не ты в следующий раз встал у Алексея поперек дороги, шансов у тебя будет не сильно много.

– Их не будет вообще, – поддержал Багратиона Нарышкин и уставился тяжёлым взглядом на Каранеева. – Прекращай эти гнилые разговоры, дружище, я тебя от Тайной канцелярии отмазать не смогу.

– А что я такого сказал? – невозмутимо пожал плечами тот. – Подумаешь!..

– Вот-вот! – кивнул Нарышкин. – Подумай лучше о родичах, если на себя наплевать. И нас не подставляй.

– А родичи-то тут при чем?

– Тебе это в Бутырке доходчиво объяснят, если язык свой не укоротишь.

– Ты, что ли, меня канцелярским сдашь?

Нарышкин не успел ничего сделать, как оказался в медвежьих объятьях Багратиона, который зашипел:

– Оба заткнулись! И без резких движений! Все вопросы решим в училище, а не при посторонних не комбатантах. Согласны?

– Да…

– А теперь улыбаемся и делаем вид, что все мы здесь самые лучшие друзья.

Следуя «наставлениям» старших товарищей, неглупых и чутких, практически весь вечер я не отходил от принцессы Стефании. Впрочем, общались мы большой компанией, в которую вошли мои сестры, братья, Джузеппе, Сашка Петров с Кристиной Гримальди, Долгорукие, Юсупова, Шереметьева и Демидова с периодически присоединяющимися к нам Хачатурян с Голицыной, которые буквально разрывались между нами и курсантами, вернее, нами и Багратионом с Татищевым соответственно. Если постоянные пикировки девушек между собой меня уже не особо волновали, то вот кидаемые в мою сторону второй вечер подряд взгляды Ани Шереметьевой начинали напрягать, и я в конце концов решил положить этому конец:

– Прошу прощения, – извинился я перед девушками. – Анечка, можно тебя на минутку?

Шереметьева вздрогнула, опустила глаза, но через секунду кивнула. Отойдя в сторону под заинтересованными взглядами молодых людей, мы остановились – я вздохнул и начал:

– Анечка, что случилось? Ты второй день сама не своя. Я тебя чем-то обидел?

Какое-то время Шереметьева мялась, а потом решилась:

– Алексей, это я перед тобой виновата! Ты совершенно не заслуживаешь такого моего отношения! Прости, мое поведение было ужасным!

Как заученными фразами говорит, неужели родичи девку настропалили?

– Анечка, вот вообще ничего не понял. – Я добавил как можно больше участия в голос. – Можешь нормально объяснить?

Глаза у Шереметьевой стали влажными, было видно, что девушка сдерживается из последних сил.

– Может, присядешь?

Я метнулся за стулом, Аня с благодарностью кивнула и уселась. Взяв второй, я расположился напротив.

– Алексей, – вздохнула она и опять опустила глаза, – даже не знаю, с чего начать… На самом деле всему виной моя ревность. В один определенный момент мне показалось, что я имею на тебя какие-то права, вот и… А тут еще эта проклятая Демидова нарисовалась, а потом Бурбон… И Джузеппе этот, с помощью которого я хотела сделать тебе больно и даже, к стыду своему, получала от этого удовольствие. Прости меня, дуру, пожалуйста!

– А я на тебя и не обижаюсь нисколько, – тем же участливым тоном ответил я, не став дальше развивать эту «скользкую» тему. – Мир?

– Мир, – кивнула она.

– А теперь давай вернемся к остальным, а то еще бог весть что подумают.

– Давай. Как я выгляжу? – девушка попыталась улыбнуться.

– Как всегда, прекрасно! – заверил я ее.

А когда мы подходили к нашей компании, с облегчением подумал: «Слава тебе, Господи, что у Анны ума хватило просто извиниться, а не начать выяснять отношения! Умница-разумница она все-таки! Ну и жопа у девушки, конечно, выше всех и всяческих похвал!»

Последовавшие подколки со стороны молодых людей мы с Шереметьевой с улыбками проигнорировали, а я, вспомнив про данное себе в училище обещание, обратился теперь к Юсуповой:

– Инга, теперь настало твое время! Уделишь мне минуточку своего времени?

– Заинтриговал! – прищурилась она, с победным видом взяла меня под локоток, отвела в сторону и заявила: – Слушаю внимательно, Алексей.

– Инга, ты умеешь хранить секреты? – заговорщицким тоном поинтересовался я.

– Безусловно, – важно кивнула она.

– Так вот, меня на следующей неделе переводят обратно в универ, госпожа староста…

– Лешка, это же круто! – прервала она меня. – Я все поняла, с меня лекции. Давай только не сегодня, завтра этим вопросом озабочусь. Договорились?

– Спасибо огромное, Инга!

– Кто еще знает?

– Только Сашка Петров да братья с сестрами.

– Понятно… Буду молчать. Может, еще какими секретами поделишься?

– Есть одним… – замялся я. – Не хотел при всех говорить, но выглядишь ты сегодня просто замечательно!

– Льстец! – хихикнула она. – Но все равно приятно. Пойдем?

– Пойдем.

Первым делом, когда мы с Юсуповой вернулись к остальным, она во всеуслышанье заявила:

– Завидуйте все! Его императорское высочество наговорил мне кучу приятностей, которые постеснялся сказать при всех! Вот так вот! – и показала язык Демидовой.

– И долго ты их выпрашивала? – хмыкнула та.

– И ничего я не выпрашивала. – Ингу подобными придирками из себя было не вывести. – Или этот вопрос продиктован, Женечка, твоим собственным печальным опытом?

И понеслась очередная пикировка…

В «Метрополию» Долгоруких по предварительной договоренности с Геловани мы дружно завалились практически всем малым светом, причем випку Андрей заранее приказал переоборудовать в фуршетную зону для того, чтобы места в ней хватило всем. По мягким диванам никто не скучал, все наговорились в ресторане у Геловани, и молодые люди, быстро «догнавшись» разными алкогольными напитками, дружно пошли на танцпол. Не стали исключением и Мария с Варварой, валькирии которых остались наверху, видимо, доверяя охране Долгоруких, самому Андрею, бывшему постоянно рядом с великими княжнами, и нам с Николаем и Александром. Охрану Стефании я после того инцидента не видел вообще, а у Джузи таковой вообще не имелось, молодой итальянец, как становилось уже понятно, подобного контроля, как и я, терпеть не мог. Аня Шереметьева после нашего с ней разговора как будто «оттаяла», стала напоминать себя прежнюю, принимала участие в общих разговорах, во время танцев вовсю строила мне глазки, а знаки внимания со стороны уже «нарядного» Джузеппе демонстративно игнорировала. Подобные перемены не остались незамеченными нашими друзьями, высказаться же по этому поводу решила только Мария:

– Я очень рада, что у вас с Анькой наладились отношения, – прокричала она мне на ухо, продолжая пританцовывать в такт долбящей музыке. – А Демидова твоя мне все равно не нравится.

– Заметь, Машенька, это не я Демидову на ваш с Варей бал пригласил, – прогорланил я в ответ.

– Моя вина. А ты в курсе, что дед с бабушкой Демидовой прямо во время этого бала смотрины устроили? – Мария смотрела на меня с усмешкой. – Мне Андрюшка по секрету признался, его бабушка просила княжну незаметно привести.

– А я еще Дюшу другом считал, а он мне ничего не сказал! – состроил я недовольную гримасу.

Правильно Ванюша Кузьмин Долгорукого оценил, будет он при моей сестре как у Христа за пазухой, самим его родом со временем начнет рулить Мария, а Романовы ей в этом усердно помогут.

– И что дед с бабкой решили?

– Не знаю. – Сестра пожала плечами. – Но, судя по тому, как себя ведет Демидова, окончательный «от ворот поворот» ей не дали.

– Ясно. Машенька, и давно бабушка так Андрюше доверяет?

– Ну, бабуля всегда к нему хорошо относилась… – она задумалась. – Ты хочешь сказать?..

– Левому человеку такую миссию не поручили бы, – кивнул я.

– Согласна… – Мария заулыбалась, а потом сделала строгое лицо. – Лешка, ты же меня не выдашь? В том числе и Андрюшке?

– Вот вообще не понимаю, о чем это ты?

В третьем часу ночи валькирии сестер начали проявлять признаки нетерпения, и Мария с Варварой отправили меня на «переговоры». Удалось «отпросить» девушек еще на полчасика, по истечении которых мы с Долгоруким проводили их до машины. Вернувшись, обратили внимание на что-то эмоционально вещавшего нашим девушкам пьяненького Джузеппе: