Волк погибшей империи (СИ) - Сидоренко Алексей Петрович "Chipstone"

   - Ага, Петр Михайлович и Ефим Моисеевич, очень приятно. Меня можно называть Иван Степанович Зорин, хотя ни имя, ни фамилия вам ничего не скажут. Подразделение даже говорить не буду, у вас еще таких допусков не придумали.

   Командиры удивленно переглянулись. Странная информированность незнакомца их смутила. Не того они полета птицы, чтобы их все знали по именам и отчествам.

   - Извините, а мы что раньше встречались, Откуда Вы нас знаете. Вы вообще откуда тут взялись?

   -Я? - Незнакомец усмехнулся, и его рука, затянутая в плотную, но идеально гибкую перчатку, показала куда-то вверх. - А насчет того, откуда мне знакомы ваши имена, хороший вопрос, но непростой и не к месту. У нас не так чтобы очень много времени. Мы здесь немного почистили, но ненадолго, а перелопачивать, сидя на одном месте, весь вермахт бессмысленно, да и глупо. Надо срочно вывозить отсюда бойцов. Много выжило?

   - Сотен пять еще наберется. А как вывозить? - Майор зацепился за слово. У Вас транспорт имеется?

   - Транспорт имеется. Раненых много?

   - Так почитай все.

   - Я имею в первую очередь тяжелых, их надо эвакуировать в первую очередь.

   Тут незнакомец слегка повернулся и комиссару бросился в глаза странный, нет, невозможный, шеврон на рукаве. Каждый элемент рисунка был ему не просто знаком, он был знаком всем. Но собранные вместе они составляли изображение, которого не могло быть в принципе. Фомин даже головой помотал. Нет, не померещилось.

   - Что это, - рука комиссара вытянулась в направлении шеврона. - Это невозможно. Это святотатство. Кто Вы?

   Вторая рука дернулась к кобуре, и спустя мгновение на незнакомца смотрело дуло штатного ТТ. Майор, при первых словах товарища оглянувшийся на него, внимательно посмотрел в направлении его вытянутой руки и тоже разглядел наконец шеврон. Брови удивленно поползли вверх. Потом перевел взгляд на лицо Ивана, с еще большим удивлением отмечая про себя его полное спокойствие и веселые даже насмешливые искорки в глазах.

   - Погоди, Моисеич, не гони. - Майор надавил, заставляя опуститься руку товарища. - Картинка конечно интересная и ответов на вопросы потребует, но что-то мне подсказывает, что это не самое удивительное, что нас ожидает. Да и не испугал ты товарища своим пистолетом. Совсем не испугал. Я ведь прав, - поворачиваясь опять к Ивану.

   - Правы, Петр Михайлович. Сложно меня пистолетом удивить. А уж навредить мне этой пукалкой еще сложнее. И в этом правы, и в остальном тоже. А Вы, Ефим Моисеевич, не возмущайтесь. Феодализм, капитализм, коммунизм и прочие измы, это все идеология. Она конечно нужна, чтобы задавать обществу ориентиры и контуры порядка, но все же вторична. А страна одна, как ее не назови, Россия. И народ один и тот же. Вы же, хоть и комиссар, но судя по тому, что Вы здесь, среди врагов и с пистолетом, явно не пустой горлопан. Те в основном в тылу и с ручкой. Или, не подумав о том, что немцы комиссаров и евреев даже в плен не берут, еще несколько дней назад повели бойцов в плен сдаваться. И не смотрите на меня так, это не пропаганда, а самый что ни на есть факт. Хоть и грустный. Да и лет Вам уже за тридцать. Голова на плечах должна быть. Все эти вопросы мы и потом сможем обсудить, в более спокойной и приятной обстановке. А сейчас задача другая. Спасти тех, кого еще можно спасти. Я, признаться, очень рад, что наткнулся на вас. Не придется самому всех по развалинам разыскивать.

   В этот момент вдали послышался гул надвигающихся самолетов. Глаза обоих командиров предательски метнулись в сторону форта. На войне рефлексы вырабатываются мгновенно.

   - Не волнуйтесь, - незнакомец тоже услышал нарастающий звук. - Мессеры, Фоккеры и прочие Хенкели, это не проблема.

   Стоящий перед ними на секунду ушел в себя, как будто с кем-то общался, а потом над фортом с тихим свистом промелькнули огромные черные силуэты, несущие на плоскостях такие же странные эмблемы.

   - Что это?

   - Это мои птички. Сейчас они фрицев немного пощипают. Но все равно надо поторопиться. Немцы тут недалеко, мы хоть все переправы и обрушили, но артиллерии на том берегу достаточно. Не хотелось бы под обстрелом людей вывозить.

   - На чем вывозить?

   - На чем? Да на этом, - назвавшийся Иваном Степановичем снова показал вверх. Видимо, сегодня у командиров был день шокирующих сюрпризов. Если промелькнувшие силуэты, минимум вдвое превышающие любые известные обоим самолеты, показались им огромными, то для того, что сейчас практически беззвучно опускалось в нескольких метрах от них, адекватных слов не нашлось.

   - Твою мать через кочерыжку!

   Краткость образного возгласа комиссара была понятна. Ну как еще реагировать на то, что прямо из ниоткуда в воздухе возник и медленно опускался на землю огромный черный аппарат формой напоминающий призму. А уж его размеры были ничуть не меньше, чем у любого из корпусов полковой казармы. И на матовой поверхности, которая казалось вообще не отражала света, сияла яркими красками та же эмблема, что и на рукаве Зорина. Только на этот раз на ней было еще больше элементов. Нет, не эмблема, герб. Ничем иным это изображение быть не могло. И при всей несовместимости того, что было на нем изображено, герб выглядел удивительно грозно и гармонично. От него веяло вечностью. И даже комиссар смотрел на рисунок хоть и с непониманием, но какой-то странной затаенной тоской.

   - Так отцы-командиры. Все удивления оставляем на потом. Ваше дело спасти бойцов, каждая минута промедления работает против вас. Да и умрет, не дай бог, кто-то, пока мы тут разговоры разговариваем.

   - Но мы не можем, - воскликнул комиссар. Приказ...

   - В задницу ваш приказ, - первый раз показал откровенные эмоции их странный визави. - Некому вам приказы отдавать. Это вы понимаете? Немцы сегодня уже Минск брать собрались. Да, и это не провокация, нечего меня взглядом жечь. Да и вас с этим фортом уже завтра с землей сравняют. Я ... ЭТО ... ЗНАЮ!

   Не известно, что больше повлияло на решение майора, разгромленные немцы, невиданные летательные аппараты или последние слова, сказанные таким голосом, что тот мгновенно поверил. ЗНАЕТ. Но он, повернувшись к мнущемуся невдалеке Подвигайло, скомандовал.

   - Выводи бойцов.

   Потом развернулся к Ивану.

   - Можем мы рассчитывать на то, что попадем к своим?

   - Даю слово, что все, будут высажены на территории, занятой советскими войсками. Только подлечим вас сначала.

   - Оружие все возьмут с собой.

   - Даже не сомневался, - слегка улыбнулся Иван. И стало понятно, что оружие его совершенно не беспокоит.

   Майор уже собрался задать еще какой-то вопрос, когда слова сами собой застряли в горле. Из опустившегося огромного аппарата откинулась створка, размерами сделавшая бы честь иным воротам, и медленно опустилась на землю, образуя пандус. А из открывшегося проема показалась фантастической красоты девушка, нет, уже молодая женщина. Такое же, как у их собеседника черное одеяние, производившее впечатление надежной брони, тем не менее не скрывало соблазнительных контуров прекрасного тела.

   - Иван, давайте быстрее. Там за речкой немцы артиллерию начали подтягивать и минометы. "Осы" их конечно раскурочат, но вдруг какой-то случайный снаряд прорвется. А весь двор полем не накроешь.

   - Уже начинаем погрузку, Джил, готовь камеры и аптечки, очень много раненых.

   - Джил? - уловил непривычное имя комиссар и снова насторожился. Англичанка, американка?

   - Не то и не другое. Нет такой техники ни у американцев, ни у англичан, уж поверьте. Потом все объясню. Не волнуйтесь, ничего страшного ни с кем не произойдет. Сейчас погрузимся, улетим в спокойное место, где снаряды не летают и будут вам все подробные объяснения. Но постарайтесь оградить от излишних вопросов бойцов. Их потом и так по особистам затаскают.

   На это комиссар согласно кивнул. Техники такой действительно ни у кого быть не могло. Да и с последней репликой был совершенно согласен. Уж он-то прекрасно понимал, что простая и понятная жизнь закончилась. После всего, что здесь произошло, и что они видели, хорошо, если просто на фронт отправят. Могут и значительно дальше. Они столкнулись с чем-то совершенно непредставимым. И если сначала предложение незнакомца вызвало у него резкое отторжение, то когда он увидел столь необычные технические объекты, мнение резко поменялось. Его задача выяснить как можно больше, такую возможность упускать не только нельзя, это будет преступно. А их странные спасители, выступая на стороне Советского Союза, могут оказать огромную помощь. А то, что эта помощь будет не лишней, показали уже первые дни войны. Силен немец, очень силен. И его, Фомина, задача эту помощь обеспечить.