– Доктор, вы нам, несомненно, нужны, а в свете последних событий – просто необходимы. – Дина решила польстить его самолюбию. – И только этим вызвана та поспешность, с которой вам пришлось оторваться от дел.
– В конце концов, могли бы и сами приехать. Вы же знаете, как скверно я переношу перелёты. И прислали за мной какой-то кукурузник! – На сей раз в его голосе уже не было прежней ярости.
– Вы уже, наверное, уже в курсе, что пропал майор Сохатый.
– В курсе! Да я об этом раньше вас узнал. Весь ваш режим секретности тонет в сарафанном радио.
– Главное – чтобы информация не выходила за пределы подразделения.
– Главное – чтобы каждый делал своё дело и не мешал работать другим! – снова вспылил доктор Сапа. – Мне, честно говоря, плевать на вашу Тайную Канцелярию, на ваш Посольский Приказ и на ваш Спецкорпус. Я вообще считаю, что само существование этих контор оскорбительно и для страны, и для народа. Все эти клерикальные заморочки – только тормоз для развития, камень, привязанный к ногам общества, болото, в котором тонет всё светлое и прогрессивное.
На подобные высказывания доктора соответствующие органы уже годами смотрели сквозь пальцы, в основном потому, что дальше разговоров дело не шло, и сам он прекрасно знал, в чьём присутствии можно позволять себе подобные вольности, а в чьём лучше воздержаться. В принципе, можно было дать ему выговориться и потом спокойно приступить к делу, но сейчас времени на это не было – пропал ценный сотрудник, и счёт, возможно, шёл даже не на часы.
– Доктор, из всех известных мне ясновидцев вы единственный, в ком я не подозреваю шарлатана, – спокойно и уверенно заявила Дина, воспользовавшись паузой, – и единственный, кого можно считать профессионалом.
– Не надо! Не поможет. Я, конечно, сделаю всё, что от меня зависит, но для этого совершенно не обязательно было срывать меня с места. – Ущемлённое когда-то самолюбие давало о себе знать, и лесть, пусть даже не слишком скрываемая, медленно, но верно приводила его в рабочее состояние. – Вы решили меня припахать не потому, что я единственный профессионал, а потому что я – единственный из них, кто в курсе дела. Я понимаю: расширять круг лиц, посвящённых в ваши делишки, накладно, и начальство за это по головке не погладит.
– Начальство наше никогда никого не гладит, – попыталась пошутить Дина, но бодрости в собственном голосе не услышала. Положение и в самом деле было на грани критического: сроки затягивались, кандидаты никак не сбивались в стаю, возможности их росли, но происходило это слишком медленно. Главное, не было никакой уверенности в том, что к сроку кто-то из них проникнется осознанием собственной мощи и научится её контролировать. А тут ещё майор пропал, и если он угодил в руки недоброжелателей или врагов Соборного Отечества (а ничего другого и быть не могло), то не стоило надеяться даже на его мужество и стойкость – психохимические и психотронные воздействия давным-давно вытеснили пытки из дознавательской работы, поскольку давали стопроцентный результат. Даже смерть не обеспечивала полной гарантии того, что вся информация, хранимая в голове, умрёт вместе с мозгом.
– Так… Признаться, майор мне довольно симпатичен, – вдруг заявил доктор Сапа. – Среди ваших ревностных служак и хитрожопых интриганов он, пожалуй, единственный, в ком осталось хоть что-то человеческое. Это-то, кстати, и внушает мне сейчас наибольшие опасения.
– Что-что?
– Опасения! – повторил доктор и начал барабанить подушечками пальцев по столешнице, демонстрируя крайнюю форму задумчивости. – Тех, в ком уже нет человека, в ком осталась лишь функция, с пути не сбить – ни соблазнить, ни запугать… А нормальный человек, какой бы сильной волей он ни обладал, уязвим.
– Что вы хотите эти сказать?
– Что хотел, то и сказал… Дайте руку.
– Зачем?
– Вы, Ваше, с позволения сказать, Превосходительство, знаете майора гораздо лучше, чем я, поэтому вам будет куда проще отследить, куда его занесло. К тому же если я буду пересказывать свои ощущения и описывать явившиеся мне образы, эффект испорченного телефона неизбежен. Ваш человек – вы за ним и шпионьте.
Дина с некоторой опаской протянула руку через стол, но доктор Сапа жестом предложил ей переставить свой стул и сесть рядом.
– А это не отразится на моём… самочувствии? – поинтересовалась Дина, передвигая мебель. – У меня сегодня ещё масса дел, и ни одно из них не терпит отлагательств.
– Не знаю, – честно признался доктор. – Всё зависит от того, куда вас занесёт.
– А это надолго?
– Сколько продержитесь.
Выбирать не приходилось. Кто-то довольно умело замёл все следы пропавшего майора, и те ниточки, за которые удалось ухватиться в самом начале поисков, оборвались почти сразу же. Вертолёт, упавший на дорогу оказался угнанным с одной из частных стоянок, пилот погиб, и по останкам до сих пор не удалось установить его личность. Немногие пассажиры электрички, не больше минуты стоявшей на станции Сосновый Бор, видели человека, похожего по приметам на майора, обнимавшегося с каким-то грибником, и все утверждали, что оба были, скорее всего, в стельку пьяны. Прочёсывание местности и поверка автотранспорта на близлежащих дорогах результатов не дали. Подозреваемый и жертва как в воду канули, сквозь землю провалились, растаяли, словно снег. Самая мощная в мире машина слежки и дознания дала неожиданный сбой, и от этого возникало непривычное чувство неуверенности в собственных силах и возможностях.
Впереди сквозь туманную пелену проступила загорелая гладкая женская спина. Незнакомка оглянулась, и на затенённом лице, венчавшем неестественно выгнутую шею, сверкнули белки не по-доброму прищуренных глаз. Алый ротик томно улыбался, а над верхней губой нависла крохотная капелька пота. Откуда-то доносился едва слышный русалочий смех, шелест влажной травы на ветру и размеренный плеск весла.
– Ты думаешь, я буду тебя ждать или уговаривать? – холодно спросили губы и вновь растянулись в презрительной усмешке. Хозяйка этих губ, этих глаз и этой спины была явно уверена в своих силах и не могла допустить даже тени сомнения в том, что никто не способен противиться её очарованию. Она отвернулась и неторопливо двинулась прочь, растворяясь в радужной дымке, сливаясь с запахом трав, погружаясь в искрящиеся облака.
Сон? Но ещё несколько мгновений назад не было и тени дремоты. Видение возникло сразу же после того, как кончики пальцев прикоснулись к холодной ладони доктора Сапы, не оставив сознанию ни малейшей возможности уцепиться за реальность. Служебный кабинет на пятом этаже Главного штаба Спецкорпуса, выходящий окнами во внутренний двор, теперь был где-то далеко, и, чтобы вернуться в привычную обстановку, нужно было прорваться сквозь паутину, сплетённую из пространства, времени и ещё чего-то такого, чему нет названия.
Странная девица исчезла, и вслед за ней, разрывая туманную пелену, помчался тяжёлый, горький, безумный нечеловеческий стон.
Реальность вернулась так же стремительно, как когда-то растворилась.
– А вам, между прочим, самое место в моём виварии. – Доктор стряхивал на пол с ладони на пол что-то невидимое, но, судя по выражению его лица, довольно мерзкое. Ей даже показалась, что с его пальцев скатилась бесформенная чёрная клякса и мгновенно впиталась в паркет. – Вот вы мне подсовываете всякую шушеру на предмет выявления сверхъестественных способностей, а я бы всё высшее руководство Тайной Канцелярии с удовольствием протестировал. Знаете ли, в вашей конторе естественным путём карьеры не сделаешь – тут надо нечто большее! – Он резко наклонился к её уху и дальше говорил издевательски-заговорщическим шёпотом: – Я полагаю, вам следует забыть о своём майоре. Скорее всего, он попал туда, откуда не возвращаются.
– Погиб?
– Хуже! Вы затеяли опасную игру, и наивно полагать, что ей не заинтересуются там, – он ткнул пальцем вниз, – и там, – он поднял глаза к потолку. – Как вы думаете, почему Господь после подавления мятежа Падших позволил остаться только шестерым Тёмным Иерархам? Почему Пеклом заправляют только Шестеро Равных?
