В списке целых шесть штук.
Нотариус — он, как бы выразился Галыгин, «личность». Тот, кто думает, что нотариальные конторы похожи друг на друга, не очень-то внимателен к деталям.
И дело тут не в интерьере.
Никаких требований относительно помощников, их организации и численности нет.
В первой конторе старый и явно непростой нотариус сначала принял меня, потом вызвал помощницу и дал ей указание по поводу меня, что сделать и как.
Там я делал доверенность на Тайлера (на его поддельную личность) от имени своей поддельной же личности Алмаза на управление транспортными средствами (которых у Алмаза не было) и их продаже.
Во второй и третьей конторе меня для начала как следует осыпали бранью, охарактеризовав несколькими нелестными эпитетами.
Четвёртый нотариус отличался тем, что у него было семь помощников и работали они как конвейер, помощницы брали документы, сами делали, бегали к нотариусу, заверяли, короче, быстро и почти без личного общения.
Пятый нотариус был что называется, компромиссным. Во-первых, туда можно было записаться заранее, в том числе по телефону. Документы для подготовки тоже можно было «оставить». Помощниц две, и обе — немолодые вежливые дамы. Нотариус тоже женщина, также немолодая, словно подбиравшая себе помощниц по возрасту. В любом случае они действовали толково и без всяких возражений позволили мне сделать от имени Алмаза завещание на его дядю Тайлера, причём родство установив со слов, дружески пояснив, что при завещании степень родства значение не имеет и указывается «справочно», а так можно завещать хоть цыгану с улицы, чего они, впрочем, делать не станут, опасаясь, что наследодатель действует под влиянием угроз или цыганского гипноза.
Мы мило поболтали, и я отправился по последнему адресу.
Шестой нотариус оказался большим оригиналом, он был пьян, причём пил вместе со своим помощником.
Пока я консультировался у него по поводу сделки по продаже дома, он «намахнул» два стакана гавайского рома. Не то чтобы я так круто разбирался, просто он прижимал к столу литровою бутылкой пачку слегка помятых и с оттиском подошвы армейского ботинка документов, вот я и прочёл.
— А Вас когда-нибудь отстраняли? Приостанавливали статус? — невинно спросил я.
— Что? Да как Вы посмели такое спросить! — он нахмурился и попытался сфокусироваться на мне, но жирная муха, которая пролетела у него перед носом сбила фокусировку и настрой. — Ну да, было два раза. Ну кто же знал, что машина украдена утром у казначейства! А то, что деду пистолет приставлен был к спине… Так я не обязан пистолеты проверять, это частные отношения его с теми разбойными… родственниками.
— Я понял. Знаете, мне надо срочно отойти к машине, уровень масла проверить, давление в шинах. Пока, я побежал.
…
Изрядно голодный, зашёл в центре ресторацию «Эрмитаж» прямо возле Центральной площади.
Играла музыка из автомата, хотя в глубине помещения сцена. Вечером, наверное, и группа играет, веселит народ.
Была полутьма и сейчас людей в заведении, рассчитанном на полторы сотни посадочных мест, не больше шести.
Ко мне подошёл молодой подтянутый татарин, облачённый в безупречный смокинг.
— Мсье желает отобедать?
— Исэнмесез! — вздрогнул я. — Да, хотел бы пообедать.
— Меня зовут Закир. Присаживайтесь сюда. Мсье один или ожидается компания и будет нужен стол побольше?
— Один как перст.
— Вот Вам меню, я подойду, когда Вы его изучите.
— Простите, Закир, — я закрыл и положил меню, чем вызвал вопросительный взгляд официанта.
Но, меня можно понять, я в их расстегаях и азу не силён, и в заведениях питаюсь редко.
— Посоветуйте мне что-то… Что есть по мясу?
— Может, для начала, суп?
— Да.
— Какой?
Да твою ж мать, хотелось спросить, а что, у вас их два? Но, ясен перец, в таком заведении есть две дюжины супов.
— Допустим, борщ.
Я побоялся, что он спросит, какой борщ и я поплыву, потому что в крутой кухне тоже полно вариантов.
Однако он сделал себе пометку.
— Холодной водки к борщу? Графинчик?
Здорово живёшь, нормально так люди обедают.
— Нет… Мне доктор запретил пить, поджелудочная, зараза, вместе с щитовидкой.
— Горячее? Вы говорили про мясо?
— Да. Какое порекомендуете?
— Телятина нежная в сливочном соусе и с восточными травами сегодня удалась
— Во, её и давайте.
— Гарнир?
— Рис.
— Какой?
Едрён бульон!
— Басмати, если есть. С соевым китайским соусом, без специй, чтобы шло гротеском к яркому мясу, — я решил повыёживаться.
Он записал.
— Салат?
— Что-то лёгкое, на Ваш вкус. С уксусовой заправкой.
— Попрошу повара для Вас подобрать. Хлеб?
— Да.
— Какой.
— Белый, если у вас есть собственной выпечки.
— Конечно. Десерт?
— Да… — прежде чем он с поистине героическим терпением спросит меня «какой», — что-нибудь с кремом.
— Чаю?
— Да, вот чаю надо, совсем забыл. Чёрный классический.
— «Эрл грей». Могу подать сразу чайник.
— Да, будет чудесно.
…
Через час сорок минут я вышел из заведения, вернее почти выкатился, откушав так знатно, словно собрался добраться до Кустового пешком. Официант, которому я совершенно заслуженно дал десять рублей на чай, сердечно распрощался со мной.
А я пока размышлял мне, как попасть в так нужный мне город иным, нежели пеший переход, способом.
Была в «доезде» одна неприятная деталь, при приобретении билета и собственно, проезде, предъявлялся паспорт.
А гарантии, что у Вьюрковского не будет шпионов, что в Челябинске, что на общественном транспорте, не было.
Пока что я отправился в центральный парк, где посидел на лавке, почитал местную газету и послушал, как работает экстравагантный музыкант в дальней части аллеи. Необычный последователь то ли Каллиопы, то ли Эвтерпы аккомпанировал себе на балалайке и исполнял, причём, внезапно, не частушки, а нечто вроде баллад собственного сочинения про вольных людей, что отправляются в Сибирь искать там золото и самоцветные камни.
Когда он закончил, было уже темно, и пока он сворачивался, я подошёл и вручил ему пять рублей за отличное настроение и хорошо проведённое время.
Музыкант эти деньги с достоинством принял.
Направившись в направлении улицы, чтобы поймать извозчика, взором я почувствовал пятерых молодых прокуренных пареньков, двое из которых прятались в кустах, а остальные просто в полутьме.
Ну, что они тут делают, нетрудно понять. Гопота челябинская. Город большой, богатый, развитой, но и промышленность вместе с «городскими окраинами» развита. Да, парк центральный, но и жертвы тут бродят достаточно богатые.
Усмехнувшись, я сотворил иллюзию бронированной креветки и пустил её по аллее впереди себя. Они в растерянности оцепенели. Всё же прорывы — распространённая штука в Кустовом, где само пространство искалечено множеством порталов, для Челябинска это совершенно нетипичная штука.
Но когда креветка остановилась возле кустов и стала поворачиваться к ним, угрожающе шипя (да, постепенно я научил свои иллюзии издавать негромкие звуки), нервы искателей лёгкой наживы не выдержали, и они храбро совершили тактическое отступление, открыв мне свободный путь.
— Куда едем, господин хороший? — спросил извозчик.
— В «Трансвааль». А что, говорят, что беглый гражданин может добраться отсюда до Кустового?
— А Вам-то такое пошто? — с отчётливо прозвучавшим сомнением спросил он.
— Не мне, разумеется, может быть одному моему другу надо туда попасть.
— Билеть пусть купить, — он стеганул лошадку и двинулся в путь.
— При покупке билета надо паспорт предъявлять.
— Дык и в чём же проблема? — скептически вопросил извозчик.
— Ну, он был в одном заведении…
— Каком же?
— Заведении, где отдыхают. Навроде дома отдыха. И вот он там у администратора оставил паспорт, а когда уезжал, забыл паспорт.
