Иван вовсе не был каким-то убогим, как о нем болтали злые языки в моем мире. Ему просто было, как говорил Петр, все пофигу. Он прожигал жизнь и выделенные на содержание его семьи деньги клана с легкостью. Ему не нужны были все эти трудности с управлением. Он хотел развлекаться и делал это легко и непринужденно. Ну, иногда племяннику, то есть моему отцу, советы давал, чаще всего дурацкие, отчего у обоих постоянно возникали конфликты с дедом. Ну не тянул он на заговорщика, стремящегося внести сумятицу в клан. Он и царем-то был практически номинальным, у меня власти было больше, как и желания ее использовать, чем у Ивана. Нет, мой двоюродный дед точно не тянул. Как и Прасковья Федоровна. Для нее слово деда — было законом. Только вот тоже с горяча рубить не стоило. Я его знал в своем мире, а тут натура человеческая могла иначе себя показать. Может такой пофигизм это всего лишь ширма, а сам Иван и вовсе подле императора встать хочет, или того больше, самим императором в мечтах заделался? Маловероятно, но вот не могу я отделаться от своей подозрительности после предательств прошлой жизни.
А вот к дочерям и их мужьям нужно было действительно приглядеться. К тому же, с завтрашнего дня они должны были явиться к матери вместе с семьями, дабы приветствовать будущего главу клана Романовых. Почему-то мало кто сомневался в том, что дед назначит наследником именно меня в обход отца, особенно после того, как «Матвей» выбрал меня участников соревнований. Это был действительно показатель, что со мной не все потеряно и я могу всецело претендовать на роль главы и управленца. Так что, в течение пяти дней я могу за ними наблюдать и делать выводы. К тому же, под боком у меня есть Клыкова, которая больше разбирается в хитросплетениях клановых взаимоотношений, в которые я только-только начал вникать.
А еще остается мой отец, который, как ни крути, а способен к заговору против собственных отца и сына. Кстати, его настойчивое желание выдать Наташку за сына секретаря императора вполне могло быть одной из ступеней этого заговора. Как бы не тяжело было мне об этом думать, но исключать подобный исход я не мог. Я не знаю, что произошло в моем мире, от меня подробности скрывали, но, боюсь, что не только наветы послужили поводом для столь жестокого наказания, как смерть. И вряд ли деду легко далось такое решение, все-таки Алексей был на тот момент его единственным сыном. Странно, но именно оказавшись здесь, я сумел прийти к такому выводу. Там у меня словно шоры был на глазах, а скорее всего так и было, ведь палачи отца, в большинстве своем, являлись противниками Долгоруких, которые весьма умело настроили меня против них. Сейчас же, на меня никто никак не влиял, просто не считали нужным, все-таки я был всего лишь каким-то там Романовым, а не императором, что со мной возиться? И, в отсутствии такого жесткого контроля, я наконец-то начал понемногу приходить к собственному мнению и составлять собственные выводы.
Обо всем этом я думал, лежа в кровати, заложив руки за голову и рассматривая потолок, на который падал свет луны, падающий из окна, и создающий гротескные тени. Рядом со мной спала утомленная Настя. Когда где-то в доме часы пробили полночь, я тихо поднялся и выскользнул из комнаты, стараясь не разбудить Клыкову. Одевался уже в гостиной.
Все оставшееся время я пытался разобраться с заклинанием, которое мне передал Щедров. Я бы месяц с ним провозился, если бы мимо меня не прошел зевающий Петр, нашедший неподалеку веселую вдовушку, которой нравились молодые парни, и проводящий практически все время у нее.
— Что это? — он нагнулся над листком и с любопытством посмотрел на формулу. — Фу-у, какой примитив. — Выпрямившись, он уже хотел пройти дальше, но я схватил его за рукав, останавливая.
— Что это за примитив? — спросил я настойчиво.
— Блуждающая защита. Древность. С виду грозная, но ее легко обойти можно, даже не нарушая структуру. Всего лишь отразить лучи в ключевых точках, — он пожал плечами.
— Как отразить, — я заставил его сесть рядом.
— Что ты ко мне привязался? — Петр потер запястье. — Ну и хватка у тебя. И как ты в такую форму умудрился прийти за какие-то месяцы?
— Не отвлекайся, как отразить и где находятся ключевые точки?
— Как-как, с помощью зеркала, — он фыркнул. — Ключевые точки — это места привязок, из которых и бьют эти лучи, которые потом оплетают объект. Там всего один луч можно отразить, чтобы вся система к чертовой бабушке полетела. А тебе зачем? — запоздало спросил он. — И где такая оригинальная защита стоит?
— Ты куда-то шел? Вот и иди, — я свернул листок и вышел из кабинета Ивана, которым он практически не пользовался.
Мне повезло в том плане, что переправивший нас через портал Сусанин практически сразу получил какое-то сообщение и быстро убрался, заявив, что к приезду гостей, постарается вернуться. Так что, меня практически никто не охранял, и у меня была всего одна ночь, чтобы уйти, не привлекая внимания.
На улице возле черного входа меня уже ждал Щедров.
— Ну что, готов? — он не закончил, потому что его взгляд с меня переместился ко мне за спину, откуда раздался знакомый голос.
— И куда вы собрались, братцы-кролики? — я медленно обернулся, пристально глядя на Петра, стоящего напротив и сложившего руки на груди. Рядом с ним стояла заспанная Соня, которая не понимала, зачем ее вытащили куда-то на ночь глядя, но упорно стояла на четырех лапах, разглядывая моего попутчика. Может, узнать пыталась, а может учуяла чего. Но агрессии все же не проявляла. — Будь уверен, ты никуда не пойдешь, пока не скажешь, куда ты собрался вместе с ним, — он пренебрежительно кивнул на Щедрова. — И, да, я все-таки сильнее тебя во всех смыслах этого слова, а еще я умею очень громко орать.
— Мяу, — зевнула Соня, перед этим, видимо, пытаясь тоже что-то сказать обвинительным тоном.
Переглянувшись с Щедровым, я вздохнул. С Петра станется заорать, перебудив весь квартал, вместе со своей вдовушкой. Да и Соня от него вряд ли отстанет, в плане такой весело забавы. Поэтому я, еще раз тяжко вздохнув, принялся рассказывать, что мы действительно видели во время своего недавнего приключения, давшего начало такой интенсивной работе Тайной канцелярии.
Глава 11
Соня больше всех недоумевала о том, куда ее тащат ночью по снегу. Пока мы дошли до кладбища, она несколько раз пыталась вырваться, протащив меня за собой, потому что наши с ней силы были явно несоизмеримы. Шикнув на подвывающую на одной ноте кошку, я повернулся к Щедрову.
— Почему ты не сказал, что мы вылезли недалеко от твоего дома? — запоздало поинтересовался я. Нужно было спросить об этом раньше, как только разговор о склепе зашел, но лучше, как говорится, поздно, чем никогда.
— А я знал, что это кладбище именно то, что неподалеку находится? — он удивленно посмотрел на меня. — Думаешь, я в свободное время по кладбищам гуляю, ну там, на имена усопших смотрю? В Москве таких маленьких кладбищ, знаешь сколько? Говорят, что раньше, на этих местах даже дома строили, просто сравнивая старые могилы с землей. Пока некроманты не объяснили, почему так делать не стоит. Ну и самые древние могильники императоры отписывают учебным заведениям, где некрофилов обучают. Чтобы они не тревожили могилы, на которые могут родственники прийти.
— Довольно странная политика, — хмыкнул Петр, шедший рядом с мной и время от времени помогавший тащить Соню.
— Нормальная. Они же все равно на кладбище попрутся, им же надо навыки отрабатывать, а так, по крайней мере, все законно и не заденет чувств скорбящих.
— Это что, такая философия? — Соня рванула в сторону, и Петр едва не потерял равновесие, только ловкость оборотня позволила ему остаться на ногах. — Да что с твоей кошкой психованной?
— Она не хочет идти, — я остановился. — И я готов с ней согласиться. Все-таки Соня крайне чувствительна к такому роду вещам. — Петр посмотрел на меня с изрядной долей скепсиса, а потом потер висок. Ну конечно, он намекает на то, транслирует мне пантера свои переживания или нет? Прислушавшись к себе, я отметил, что нет, ничего подобного пролому разу я не ощущаю. Я теперь уже знал, когда она действительно встревожена, а когда просто паникует и капризничает, выходя из зоны тепла, сытости и комфорта. Поэтому на самом деле беспокоиться было рано, основываясь только на предчувствиях и поведении Сони. — Хотя, наверное, просто замерзла и хочет вернутся к своей колбасе. Ничего, скоро согреется, в подземелье странно тепло.
