"Фантастика 2025-16". Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Волковский Андрей

Все мы надеялись на то, что разговор этот будет по существу: с явками и паролями. В идеале Лавальк должен был сдать всю группу господина Шол де-Мой и попытаться вымолить для себя прощение. Но это только в идеале.

Уже вечером, лёжа на кровати и обнимая уснувшую Иву, я поймал себя на мысли, что не могу заставить себя закрыть глаза. В голову лезло бесчисленное множество мыслей о Хароне, Ладье, заговоре, будущем ребёнке и наших перспективах в этом мире… Плюнув, я осторожно встал с кровати и вышел из отсека, чтобы немного освежить голову.

На входе, как обычно, сидел Крыс. Пет развалился на мягкой подстилке и тихо похрапывал, переваривая плотный ужин. Тем не менее он смог услышать даже мои тихие шаги и, открыв глаза, внимательно посмотрел на проходящего через его территорию человека. Увидев, что идёт хозяин, Крыс снова закрыл глаза, и уже через полминуты послышался его мирный храп.

Ходить по пустым коридорам затерянной в космическом пространстве летающей тарелки — непередаваемое удовольствие. Несколько минут я просто гулял, затем встал перед иллюминатором, за которым виднелась медленно, но верно приближающаяся к нам яркая точка — звёздная система, в пределах которой и находился мир Вторых. Разобрать саму планету с такого расстояния было невозможно, но уже завтра, ближе к вечеру, мы сможет это сделать без особых трудностей и технических ухищрений.

Что же мы встретим там, на островке суши в бескрайнем океане космоса?.. Одно ясно точно — именно на планете Вторых я найду ответы на большинство вопросов.

Несмотря на ночной час, я был не одинок в своём бодрствовании. Когда слух привык к тишине, из соседнего отсека до меня начали долетать обрывки пьяного разговора. Я подошёл к металлической двери и прислушался: с противоположной стороны располагался отсек Кторвика, в котором, помимо главного автора Культа, был и его старший брат, Рент-а-Ил: его неспешное бормотание изредка пробивалось сквозь громкую речь хозяина отсека.

Внезапно я понял, что приблизился к двери слишком близко… Но было поздно: автоматическая панель оказалась незапертой и послушно отъехала в сторону, открывая передо мной странную картину.

Кторвик сидел за металлическим столом, на котором лежали несколько булок с повидлом и стояли пять литровых бутылок портвейна: две пустые и три полные. Помимо привычных для Главного автора Культа портвейна и булок, на столе лежали также и небольшие сиреневые таблетки — шипучка Рент-а-Ила. Сам Рент-а-Ил, закидывая в пасть очередную порцию нейростимуляторов, что-то старательно чертил мелом на чёрной доске. Мел и доска — довольно странный выбор в пост-информационную эпоху, однако они обладали значительным преимуществом — невозможность взлома. Вероятно, информация была секретной, поэтому учёный решил перестраховаться. Хотя, взламывать электронные доски — всё равно, что искать иголку в стоге сена в поисках чего-то действительно интересного…

— О!.. — отозвался Кторвик, который, кстати, был ещё плюс-минус трезв. — Чёрный! Давай, заходи к нам.

Я немного помедлил: как-никак на утро придётся объясняться с Ивой, с чего это я вдруг вместо того, чтобы остаться с ней в столь трудное для нас время, пошёл пить с октопусами, через год-два имеющими все шансы превратиться в натуральных алкоголиков…

С другой стороны, неожиданная встреча с пьяными братьями имела все шансы закончиться раскрытием тайны, которую так усердно силился скрыть от меня Кторвик во время интервью. Теперь он в куда более благоприятном состоянии для общения на подобные темы, а Рент-а-Ил был готов раскрыть все карты и в прошлый раз.

— Третье око? — прошептал я, косясь на октопусов, которые, кажется, не расслышали мою команду.

Кторвик и Рент-а-Ил тут же окрасились в ярко-красный — признак высокого интеллектуального развития, что обрекало на провал любые попытки ментального воздействия на братьев. Во всяком случае, скрытые от них самих. Но мне удалось выяснить эмоции: Кторвик был расслаблен и весел, то же касалось и Рент-а-Ила.

Лучшего момент может не представиться.

— Ну, если вы только настаиваете… — улыбнулся я, входя в отсек главного автора.

— Рент-а-Ил, от ваших нейростимуляторов у меня опять будет болеть голова! — я пытался отбиться от пьяного учёного. — Да ещё и с портвейном… Это же гремучая смесь!

— Я вам как учёный говорю… ик…. всё у вас будет нормально. В конце концов разве не знаете, что у нас считается неприличным, когда гость отказывается от пищи хозяев! Ахах…

Нейростримуляторы и портвейн — та ещё пища, конечно… Впрочем, раз того требует дело, я готов.

Шипучка Рент-а-Ила уже привычно ударило в голову, создавая ни с чем не сравнимое чувство ментального подъёма. Сознание на какое-то время прояснилось, но я знал, что чувство это обманчиво: вскоре алкоголь «догонит» нейростимуляторы, и я попаду в причудливый мир, сотканный из синтетических препаратов и невообразимым образом связанный с реальностью.

Когда я приобрёл необходимую для разговора степерь алкогольного опьянения, картинка, посылаемая в мозг, буквально заискрилась радужными разводами и, кажется, чуть заметно задрожала.

Меня окликнул Кторвик:

— Ну как? Пробирает, согласись! — главный автор Культа передал кусок булки с повидлом. — Особый рецепт портвейна, освящённого перед статуей легендарного Абрахрама Кла-Кро! Ну и препараты моего братца, конечно, куда без них? Я вот тоже попробовал впервые за долгое время… И знаешь? Зря отказывался раньше. Напряжение и злость как рукой сняло…

— Это всё из-за… ик… из-за… — потирая ожог на лице, Рент-а-Ил на мгновение оторвался от доски и перечислил какие-то незнакомые вещества, вкупе дающие описанный выше эффект.

— И вот, эм… теперь мой прочищенный мозг говорит, — Кторвик налил нам ещё по фужеру, — говорит, что наша ссора с Рент-а-Илом просто нелепа. Вина, конечно, по большей части лежит на мне. Хм… Но вся эта ситуация с Зелёным, Лавальком… В общем, я понял, что за своих октопусов надо держаться, тем более за брата. Мы ведь, Рент, вот так с самого дня смерти…

— Да… ик… смерти матери не собирались, — закончил фразу Рент-а-Ил, опустошая собственный фужер. — Прекрасный портвейн, между прочим. Больше в Городе такого точно нигде не найдёте!

— Во время реконструкции района инженеры… ошиблись, и старое здание упало как раз на наш дом. Рент-а-Ил спасся под завалами, а вот мама… мама… — на глазах Кторвика показались слёзы.

— Мама погибла, — закончил посерьёзневший Рент-а-Ил. — Кторвик никак не мог простить, что я выжил, а она нет.

Неловкая пауза оборвалась объятиями братьев. Пьяный Кторвик, с трудом сдерживая слёзы, так сильно сжал Рент-а-Ила, что тот захрипел, пытаясь высвободиться. Я предупредительно отвернулся и сделал вид, что интересуюсь узором на своём фужере: нечего лезть в семейные отношения.

Кажется, противоречия между братьями наконец-то разрешились, чему я как невольный участник разговора был рад: и с точки зрения человеческих чувств, и с прагматической точки зрения, так как примирение настроило Кторвика на миролюбивый лад.

— А что вы рисовали? — как бы невзначай спросил я у Рент-а-Ила, указывая на доску, на которой учёный изобразил нечто, похожее на закручивающуюся спираль ракушки.

Рент-а-Ил молча подал мне ещё нейростимуляторов, бросил несколько таблеток себе в пасть и вопросительно посмотрел на брата. Кторвик оценивающе взглянул на гостя и коротко кивнул, тоже принимая дополнительную дозу.

В глазах Рент-а-Ила зажёгся мистический огонёк… или это в дело пошли новые глюки от шипучки? В отсеке будто потемнело, а пространство вокруг начало расширяться, силясь охватить весь космос, с миллиардами звёзд, бьющихся в агонии за бортом летающей тарелки. Возможно (и скорее всего) всё это только казалось, однако в какой-то момент видение стало настолько реальным, что я, ей-богу, испугался, вцепившись руками в собственное кресло. А Рент-а-Ил, как будто зная о происходящих в сознании метаморфозах, нагнетал обстановку. Его умиротворённый голос стал более низким, говорил учёный нараспев: