"Фантастика 2025-113". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Троян Михаил

Но удары и удушение не прошли даром — Этаби был в прострации, его реакция замедлилась. Опрокинув его из партера, взял руку на треугольник, фиксируя голову и вторую руку ногами. К своему стыду, мне не хватило физики преодолеть сопротивление кузнеца — он начал сгибать руку, буквально поднимая меня с земли. Отпустив захват, ушел от его рук, кувыркнувшись и вскакивая на ноги. Никакой близкой дистанции, попади я в его захват, неважно какой — он просто сломает мне грудную клетку в объятиях.

А вот с реакцией у хуррита было совсем плохо — джебы проходили свободно, даже дважды потряс его боковым, но он устоял. Этаби кидался вперёд, вкладываясь в силу удара — легко отскочив, пропускал его мимо, инерция удара влекла гиганта дальше. Удар по почкам, по задней поверхности бедра — все эти приёмы накапливались и в итоге должны были дать результат.

Отбитое правое бедро подвело хуррита — кинувшись на меня, он завалился наземь: не давая ему подняться, оседлал со спины и приставил нож к горлу.

— Хватит, Этаби, ты проиграл!

Игнорируя нож, он попытался сбросить меня, но мои ноги надёжно обхватывали его туловище, зацепившись стопами за бёдра. Кузнец опрокинулся на спину — в этот раз я был готов и смягчил падение, на минуту убрав нож от греха подальше. Фиксируя левой рукой челюсть, снова приставил нож к горлу:

— Этаби, всё!

Ручища кузнеца молотили воздух, пытаясь достать моей головы, но мне было видно, и я просто не давал себя схватить.

— Я отпускаю тебя, бой окончен! — разжав руку и расцепив ноги, откинулся назад: схватка меня измотала. Было ощущение, что я снова сдаю экзамен по рукопашному бою, но сразу двум инструкторам. Кузнец поднялся на ноги, и хромая направился в сторону.

— Этаби, подожди, — поднявшись, догнал его:

— Ты очень сильный и храбрый, но есть вещи, которые силой и храбростью не одолеть, называется подготовка. Я одолел тебя, потому что у меня есть подготовка, меня этому долго учили. Ты намного сильнее меня, и я очень рад, что мы с тобой не враги.

Из всего сказанного хуррит услышал слово подготовка — ведь именно это явилось причиной его поражения.

— Мне нужна поготока, — его угрюмое лицо немного скривилось, произнося незнакомое название.

— Сейчас мы не успеем, но я тебе обещаю, будет тебе подготовка, — протянул руку, утонувшую в лапе этого гиганта. Урок кузнец усвоил, пару раз ловил на себе его удивлённый взгляд, в котором явно читалось уважение. Выше меня на голову, раза в два превосходя в физической силе, кузнец оценил мои возможности. Я даже заметил, что отношение ко мне изменилось — так дети смотрят на отца-кумира.

Одной проблемой стало меньше — мой план был принят, хотя это явно не нравилось моему напарнику.

Вспомнив про Саленко, который был захвачен вместе с Адой, решил прикупить четвёртую лошадь, не оставлять же археолога с хеттами. За следующие два дня, несколько раз в одиночку посещал площадь Четырёх Храмов, чтобы оценить возможные пути отступления.

Мальчик, посланный эсором Инлалом, нашёл меня в ночлежке, когда до праздника Достам Кам оставалось пять дней. Следуя за посланником, петлявшим между каменных домов и глиняных заборов, попал в знакомое место, где в прошлый раз мы беседовали с эсором.

Инлал сидел под небольшим деревом, наблюдая, как подопечные занимаются делами. Со стороны всё выглядело как небольшая ремесленная мастерская: кто-то лепил кувшины, две закутанные женщины скоблили козьи шкуры. Старик был доволен, на его лице играла улыбка, а в руках он держал глиняную чашку. Небольшой кувшин стоял у его ног, подросток смиренно ожидал указаний.

— Налей, — Инлал показал мальчишке на меня. У меня не было желания пить слабенькое пиво, его соломенный цвет трудно было спутать с другим напитком. Но отказавшись, мог обидеть хозяина, по факту я находился у него в гостях. Подросток подал мне чашку, пригубив, я даже открыл рот от удивления. Это было весьма неплохое пиво, явно крепче того, что приходилось пить в Хале.

— Хатты не умеют варить метшур, — сделав глоток, эсор продолжил, — так варят в моём городе Нанави.

— Хорошее пиво, — похвалил напиток, снова прикладываясь к чашке.

— Пи-во, — повторил Инлал, допивая свою чашку. Вытерев губы рукой, эсор спросил прямо:

— Пит сикль принёс?

— Не принёс, принесу, когда ты скажешь, где Инанна и болтливый мужчина, — я протянул чашку мальчишке, желая повторить. Тот, подхватив кувшин, наполнил посуду до краёв.

— Мы эсоры не верим в слова, нам нужны действия, — Инлал вытащил из своего кошеля маленькую треугольную монетку. Такой я раньше не видел в обороте.

— Это мина, на неё ты можешь купить пять пригоршней муки из пшеницы и сделать лепёшки. И эта мина — цена твоей жизни, если обманешь меня, — эсор швырнул монетку неприятному типу недалеко от нас. Мужчина ловко подхватил её и спрятал за пояс. Инлал сказал пару слов, и неприятный тип внимательно посмотрел на меня, изучая с ног до головы.

— Его зовут Паших, он очень опасный, убивает людей, — эсор замолчал, подбирая слова. — Он убивает людей, которые мои враги, — молчание затянулось, пока я его не прервал.

— Зачем ты мне это говоришь? Мне не интересны твои враги и твои киллеры, — на незнакомое слово бровь Инлала выгнулась дугой, но я не стал ничего объяснять. — Скажи, где держат Инанну и болтливого мужчину, и я принесу твои пит сикль.

— Я заплатил Пашиху, чтобы он убил тебя, — подожди, остановил эсор меня, видя, что моя рука полезла за пазуху. — Он убьёт тебя, если ты меня обманешь. Если не обманешь, он забудет твоё лицо, — благодушно улыбнулся эсор, словно сообщил мне радостную весть.

— Я не обману, а твоему Пашиху лучше не приближаться ко мне, — сделал паузу, наблюдая за реакцией старика. — Если я его ещё раз увижу — убью. Говори, где Инанна и болтливый, и мы разойдёмся. Отправишь со мной своего человека, которому веришь — я передам пит сикль.

— Я сам пойду с тобой, — отрезал Инлал. — Твою женщину и ещё с ней мужчина, их держат в Великом Храме Шивина и Тушпеа.

Это название слышал впервые, к чёрту летел отработанный маршрут с площади Четырёх Храмов.

— Да сколько храмов в этом городе? — вырвалось у меня, огорчённого информацией эсора.

— Много раз больше чем пальцев на твоих руках, — Инлал наслаждался произведённым эффектом.

— А где находится этот храм?

— Один вопрос — один ше, — напомнил ставку меняла.

— Ну ты еврей, — отдав монетку, получил ответ — храм находился почти у восточных ворот Хаттуша, довольно далеко от нашей ночлежки.

Кроме Инлала, за нами неотступной тенью следовало трое его подручных. Эсор опасался, что может попасть в ловушку, сумма пит сикль неплохое состояние по этим временам. Пока мы молча шли, старик не сводил с меня глаз — его явно интересовала, что я скрываю за пазухой. Внимательный эсор сразу заметил, как при угрозе моя рука нырнула за пазуху. Я примерно представлял, что творится у него в голове: странный светлый мужчина, пришедший в логово врагов за женщиной. Уже одно это, не считая моего богатства сиклями, было достаточно, чтобы меня опасаться. Знай Инлал всё обо мне — причин бояться оказалось бы куда больше.

Когда я передал ему пит сикл, глаза старика немного увлажнились — он дважды проверил серебро на зуб. Уже уходя, Инлал остановился и наклонился к моему уху:

— Храм Шивина и Тушпе относится к богам хурре, но среди хаттов тоже многие в него верят. Богиня должна пройти из храма хурре в храм Тешуба-Тарку, это важно для хаттов.

— Почему? — я вытащил ше, помня расценки эсора.

Но он замахал руками, отказываясь принять ше.

— Инанна богиня не только хаттов, хурре тоже её почитают. Даже мы считаем богиней, но называем Иштар. Хатты специально делают так: богиня пройдёт из храма хурре в храм хаттов, являя свою милость одним и покидая других. Так решили жрецы, — торопливо попрощавшись, Инлал со своими спутниками исчез в проулке.

А это уже становилось интересно — первой новостью было наличие храма хурре во вражеском городе. Но эсор говорил, что и сами хатты чтут богов хурритов. Честно говоря, этот разноликий и разноязычный пантеон богов реально утомлял. Боги разделялись на наших и не наших, старых и новых, ложных и истинных. Многобожие во всей своей красе, когда одного и того же бога нарекали разными именами, приписывали разные покровительства. Саленко, наверное, на седьмом небе от счастья, если его не сделали рабом. Но мне всё это было чуждо — есть только один Бог и есть человеческая совесть.