Небытие Демиург (СИ) - Респов Андрей

– Я вобью это ведро в твою глотку, квартерон. Не люблю ушастых, всё норовите из-под тишка дельце своё обтяпать… – оружия у орка не наблюдалось, но уделать меня он мог и без всякого железа.

Вся застоявшаяся горечь и злость, копившаяся во мне с сегодняшнего утра, мутной волной ударила в голову. В память ворвались образы горящих улиц Варрагона и умирающие от магической орочьей буббонки жители…

И мы с Базилевсом и Руной врубающиеся в ряды Чёрных…

Продолжая улыбаться, я спустил правую ногу на пол, немного наклоняясь вперёд, как бы придерживая табурет. Сделав резкий шаг вперёд, перехватываю обеими руками толстые дубовые ножки изделия местных мебельщиков и от все своей квартеронской души впечатываю её в подбородок клыкастого!

То ли я был действительно очень зол, то ли Рандом решил, что сегодня с меня достаточно плохого. Но удар вышел на славу.

От соприкосновения с орочьей челюстью табурет не выдержал и превратился в груду обломков. Чёрный как-то по-детски икнул, лицо его приняло изумлённое выражение, из прокушенной губы засочилась кровь. Но, нужно отдать должное этому воину, он устоял.

Мне бы развить успех, но крепкие руки вышибал, схвативших меня и орка за плечи, не дали отвести душу. Грозный окрик со стороны стойки всё расставил по местам:

– Моё меню и качество напитков прошу обсуждать во дворе! – сердитый вид Урсуса был подтверждён наличием у трактирщика в руках тяжёлого арбалета, направленного в нашу сторону.

Не успел я возмутиться, как оказался на улице, что характерно, вместе с песчаным орком. Тот уже почти пришёл в себя, о чём возвестил его кулак, прилетевший мне в челюсть откуда-то слева. В голове что-то хрустнуло, но негромко и мир стал кружиться пред глазами. Обозвав себя идиотом, я скастовал среднее исцеление и ринувшийся добивать меня орк нарвался на неожиданный, но действенный дворовый удар. В промежность.

Заревев раненым носорогом, Чёрный ринулся на меня, уходя вниз и ловко подсекая ноги. Я же, извернувшись в воздухе и пытаясь упасть хотя бы вниз животом, увидел прямо перед своим лицом татуировку на шее орка. И немедленно вцепился в неё зубами, захлёбываясь от ярости. В рот брызнула кровь, а в нос терпкий запах тела клыкастого воина, от рёва которого заложило уши.

В следующую секунду Чёрный стряхнул меня со своей шеи, как щенка, чувствительно добавив мне по рёбрам серией гулких ударов. Предпоследний угодил в область печени и у меня перехватило дыхание, а затем вывернуло всем выпитым пополам с жёлчью и какой-то полупереваренной закуской.

Орк отскочил в сторону с брезгливой гримасой. Надо же, чистоплюй попался… Я снова успел скастовать лечение и едва вздохнул, как почувствовал, что меня снова бьют. Точнее, голова взорвалась дикой болью, а правый глаз залила кровь из рассечённого лба. Я почти ничего не видел, орк не позволял мне упасть и с методичностью метронома наносил мне удар за ударом…

Думаю, мне оставалось с десяток секунд, когда удары прекратились и я сквозь кровавые потёки и розовую пелену увидел стоящую между нами мамашу Хейген с боевыми топорами в каждой руке.

– Стоять, сукины дети!!! – дёрнувшийся было в мою сторону орк, разъярённо вращающий налитыми кровью глазами немедленно огрёб обухом топора по носу, из которого немедленно брызнуло. Чёрный замер, ошарашенно уставившись на гному, приходящуюся ему едва ли по пояс, – стой, где стоишь, легионер…и приди в себя, воин, если не опасаешься моих топоров, то погляди на это! – она ткнула в точку над моей головой.

Я протёр кулаками глаза. Рунная Карусель... Видимо, я всё же активировал магию, находясь на пороге физического уничтожения. Великий Рандом! Какой стыд… Я глянул на орка, в глубине взгляда которого застыл страх. Да какой там страх! Это был настоящий ужас… Где ж тебе так от магов досталось, воин?

Я заковылял к орку, вялым движением руки гася Карусель.

– Давай, это…погорячились, в общем… – я оттёр грязную ладонь о штанину и протянул Чёрному. Тот с недоверием посмотрел на протянутую мной руку:

– А эль у местного трактирщика всё равно дерьмо…– произнёс орк. Ужас исчез из его взгляда, но настороженность осталась.

– Предлагаю ради перемирия попробовать один напиток, он является родовой гордостью моей семьи…

– Альвы ничего не смыслят в эле. Пьют одну виноградную кислятину.

– Я не альв, я квартерон. Попробуешь, или боишься, что отравлю?

– Не боюсь, – улыбнулся орк, пожав мою ладонь так, что я чуть не вскрикнул. И зашагал в сторону дверей «Большой Мошны».

– Вместо того чтобы заниматься делом, он пьянствует и лезет в трактирные драки, – топоры уже висели на поясе Маттенгельд Хайгуринн, а сама гнома напоминала чайник, готовый закипеть.

– Спасибо, Хейген, но не нужно было вмешиваться. Я бы и сам разобрался. А что до пьянства, – я пожал плечами, – так я уже большой мальчик… ты просто многого не знаешь…

– Да знаю я всё! Ты же сам рассказал Эйрику, где мы остановились. Он мне всё и рассказал. Да ещё и удивился, что ты не в гостинице, ушёл-то от северян, дело ещё к обеду не подошло…ну и что ты раскис? Грандмастер? Она же не умерла. Целёхонька. Ну да, Сонный Мор. И никто не знает, откуда взялась эта дрянь. Но мы же уже приехали в Ковен. Глядишь, сообща и поможем моему Бруно и твоей Натиенн? А ты руки опустил! Не дело это, ох, не дело, Эскул! Не такого я знала квартерона… – мамаша Хейген подошла ко мне и пристально взглянула в глаза.

– Устал я, Матильда… и в этом мире, только обрёл любимую, снова теряю… – лёд снова стал расползаться внутри, горло сдавило горьким комком.

– Хватит!!! Хватит, я сказала, Эскул Ап Холиен! А то мне придётся попросить мою Тошу отдать тебе свои юбки, а самой ходить в штанах. От кого я слышу сейчас причитания? А? Не от бессмертного ли, который за полгода в нашем мире успел спасти целый город от поветрия, а людей от рабства! Не от Грандмастера, магия которого превратила гарпий из тварей в настоящих женщин, вернув им радость материнства?! Не от Алхимика, эликсиры которого спасают и продолжают спасать жизни по всему миру? Ты нам всем нужен: и мне с детьми, и Гуггенхайму, и Натиенн, и своему деду, и друзьям. Эскул, ты нужен этому миру! Как ты до сих пор не понял? А испытывать тебя он будет всегда и везде… На вот вытри лицо, – гнома протянула мне небольшое, смоченное в поилке для лошадей, полотенце.

Я не знал, куда девать горящее от стыда лицо и стал остервенело вытирать уже подсохшую кровь.

– Если есть ещё стыд, значит, не всё потеряно, Холиен, – тихо произнесла гнома, забирая у меня полотенце, – а сейчас иди в трактир и выпей с орком мировую. Он тебе руку пожал, после того как ты его чуть не убил за слова, брошенные в гневе… Подумай об этом хорошенько. Чёрный орк пожал руку альвову ублюдку… Что на свете твориться? А я вернусь в гостиницу, где мы тебя подождём… – Хейген развернулась с намерением направиться к своему фургону, который оказался стоящим во дворе «Большой Мошны».

– Погоди, мамаша… – я остановил гному, доставая из инвентаря ключи от купленного подворья и карту с отметкой, – я купил нам дом. Переезжайте сразу туда. Хозяин, купец, сказал, что там всё есть, он продал его со всем скарбом…

Маттенгельд взвесила на ладони тяжёлую связку и, поглядев на меня с прищуром, буркнула:

– Надо же, успел… Хорошо, Эс, не засиживайся, завтра ехать в Цитадель. Эйрик сказал, чтобы мы вместе с Сигурни к отправлению каравана подошли, как солнце встанет.

– Хорошо, мамаша. Вот ещё возьми, здесь тысяча золотых. Пятьсот на хозяйственные расходы, а ещё пятьсот, пожалуйста, завези на Восточный рынок. Это по дороге. Спросишь менялу, мастера Форкеста. Отдашь ему, я должен. И ещё, извинись за меня перед стариком Гуггенхаймом… Я ему ингредиенты обещал… Не успею уже.

– Не переживай, Эскул. Успеется, это сейчас не главное…

Колёса фургона заскрипели, разворачиваясь на небольшом дворе таверны. А я вернулся к стойке, где песчаный орк, коротая время, поедал здоровенный кусок баранины на кости. Хозяин из-за стойки подозрительно покосился на меня, справа придвинулся один из вышибал.