Мар. Homo Insignis (СИ) - Грачёв Павел Сергеевич

Унгер с головой был погружен в работу, когда ему доложили, что новенький бродяга при помощи членов гильдии добыл еды, но отказался платить положенную долю и всё отдал Мамаше. С одной стороны, он чужак и должен был занести им часть. С другой, Мамаша Голди — неприкасаемая, а значит всё безвозмездно переданное ей и так считается долей гильдии воров. Кто здесь прав у простых парней не получается разобраться, поэтому потребовалось мнение уважаемого чародея.

На вопрос почему эти самые «простые парни» просто не объяснили обнаглевшему бродяге правила и не забрали всё, некромант получил абсолютно неожиданный ответ, что это не простой бродяга, а Карх Зубастый — бывший разведчие и ветеран битвы на западной стене. А потом услышал историю, что два дня назад Свистун и Красавчик познакомились на входе в Гнильник с этим бродягой и, не зная кто перед ними, попросили уплатить положенную пошлину. Случилось недопонимание, но конфликт был исчерпан. Забавным было то, что за магом гильдии воров пришёл сам Свистун и он же сейчас рассказал эту историю.

Понимая, что услышанное полная чушь и от него что-то скрывают, некромант надавил на рассказчика и узнал интересные подробности. Двое вооружённых разбойников из местных в пух и прах проиграли бродяге с травмой. Более того, во время боя тот умудрился завладеть ножом Свистуна.

Гость оказался не фраером, как выразился сам Свист, а правильным гоблином и вернул бандиту его оружие. Докладывать своему бригадиру опозорившиеся разбойники не стали. Однако сейчас инцидент затрагивал интересы слишком многих и оставлять вопрос без ответа было нельзя. Помня, чем кончилось знакомство с гоблином, никто не горел желанием решить всё силой. К тому же Унгер узнал, что этот гоблин, отвлекая внимание убил шесть змееголовых, не получив серьёзных ранений, пока остальные быстро наловили лягушек у заболоченного берега озера за Гнильником. Вот из-за чего и возник спор — должны ли они заплатить долю в общак со своей добычи?

В общем становилось понятно, что его зовут исключительно для формальности. Подтвердить умными словами, что всё сделано правильно и неписанные законы гильдии воров не нарушены. В принципе хватало и того, что вся добыча была передана неприкасаемой. То же интересное нововведение Ночной Ласточки.

Поначалу Унгер посмеялся, разумеется про себя, как и многие другие, над идеей появления в трущобах людей, которых запрещено грабить, бить, или даже просто брать с них деньги за покровительство. Назревало недовольство новой ночной птицей, даже несмотря на то, что воры и убийцы Мевина стали чаще есть и реже дохнуть. Всё это попахивало переделом собственности, или новым способом крышевать торгашей и купчишек, однако первым неприкасаемым неожиданно стал жрец-отшельник Рурак.

Тайная от главы сходка (хотя Ласточке доложили о ней, в том числе и сам Унгер) всех более-менее значимых людей Гнильника сошлась на том, что жрец весьма полезен для ночной гильдии, а потому пусть будет этим неприкасаемым. Не последнюю роль в этом сыграло то, что Рурака не нужно и невозможно было ограбить. Он был сумасшедшим и отдавал всё что у него было по первому слову; поэтому у него никогда ничего не было. Посох — первая попавшаяся палка, алтарь — кучка камней, веток и прочего мусора оказавшегося на месте его «храма». Однако этот грязный, голодный оборванец воскресил не одну сотню птенцов, ведь преступникам был заказан путь к обычным жрецам.

С тех пор у Рурака запрещалось что-либо просить, зато вещи отданные неприкасаемому не облагались долей. Вскоре из этого вышел скандал и подарки запретили, так как блаженный жрец мог кинуть драгоценное кольцо в ворону или укрыть от дождя муравейник дорогим плащом с меховой оторочкой.

Ночная ласточка сделала нужные выводы и неприкасаемых стал выбирать воровской сход только единогласным голосованием. Следующими после жреца были уважаемые в трущобах и действительно талантливые ремесленники. Поняв откуда дует ветер многие торгаши попытались подкупить воровских главарей, но для того и придумано было правило о единогласной поддержке кандидатуры. В итоге заветный статус получали лишь те, кто действительно был нужен Гнильнику и приносил пользу его обитателям. Последней неприкасаемой и первой среди бродяг стала Мамаша Голди. Не смотря на напускную жадность, с появлением орчанки в трущобах даже самый бедный и обездоленный оборванец знал, что от голода не умрёт.

***

Придя к «фазенде», так назвали домик где жила и готовила Голди, Унгер увидел немного не то что ожидал. Внешне всё было так, как и должно: две дюжины (слух о бесплатной кормёжке быстро разлетелся и новые люди всё прибывали) низкоуровневых местных и бродяг сидели как нахохлившиеся воробью после дождя и тихонько между собой перешёптывались в ожидании подачки. Худые, слабые и забитые в городе им не светило ничего — Унгер знал об установленных магистром порядках. Да и городу такие вояки не нужны. Даже если они дотянут на тренировках свой уровень до седьмого, то умрут в первый же боевой выход, а здесь им иногда перепадает миска крапивного бульона, сегодня же просто пир. По дороге Свистун рассказал, что за час, пока гоблин бегал и вырезал появляющихся змееголовых, он и ещё семеро человек успели поймать дюжину жирных и сочных квакуш. Дальше отродий резко прибавилось и всем пришлось быстро отступить, вернее бежать со всех ног. Но и так улов был неплохим, а главное без потерь — чем не могли похвастаться отряды магистра…

Унгер был уверен, что ещё неделю назад, принеси кто Мамаше Голди лягушек для супа, она бы его убила. А сейчас старается словно это оленина из королевской пущи, но на всех всё равно не хватит, хотя тут некромант не был так уверен, так как талант орчанки в кулинарии превосходил всех, кого он знал.

У одной из стен сарая сидел тот самый гоблин: уставший, угрюмый, в безрукавке на два размера больше и накидке из старой шкуры он прекрасно сливался с окружающими, для обычного глаза. Вот только Черноглаз Тульме стал главой внутренней безопасности гильдии воров не просто так. Активный навык «внимательность», прокаченный до второго уровня позволял видеть о противниках и союзниках гораздо больше чем они хотели рассказать сами.

Помимо уровня и наложенных бафов или проклятий некромант видел потенциальную силу цели относительно своей собственной в виде ауры, окружающей голову. От ярко красного и красного как у магистра Артуриса и его ближайших помощников, до тёмно-синего у простых горожан и недавно появившихся бродяг[2]. Как вишенка на торте, при сильном превосходстве в мудрости и интеллекте, получался некий аналог полиграфа.

Разумеется, на фоне сплошной синевы и оранжевых вкраплений гоблин выделялся белым пятном с редкими проблесками желтых тонов, но некроманта поразило другое. Вообще по описанию он готовился беседовать с десятым или девятым уровнем, как полагается опытному одиночке. Вот только преимущество в два уровня (а это много и даже очень), отсутствие хоть какой-либо вменяемой экипировки у противника, а навык учитывал и это, всё равно не давали ему подавляющего превосходства; он бы понял оранжевый, в крайнем случае жёлтый. Можно было бы списать всё на неполный запас маны, но маг искал причину, а не оправдание. Некромант представил, как внезапно атакует странного бродягу, и его аура слегка пожелтела, но не так сильно, как должно быть при неожиданном нападении, однако и это продлилось недолго. Сначала пропала желтизна, а потом и вовсе ему показалось, что он увидел зеленоватый оттенок.

Черноглаз Тульме присмотрелся и заметил, что гоблин внимательно следит за ним боковым зрением, не поворачивая головы и спрятав под одежду руки.

***

То, что долговязый мужчина в чёрном балахоне и с длинными тёмными волосами не обычный НПС, а важная шишка в этих трущобах, Карх понял сразу и по внимательному оценивающему взгляду, и по тому как засуетилась и залебезила перед ним местная шушера. Ну и невозможно было игнорировать надпись над его головой «Некромант гильдии воров. ур10.» Потому что простых НПС система так подробно не титуловала.