Старые долги (СИ) - "Vivian2201"

Проблемы в семье не могли не сказаться на Джеймсе и его работе. В мужчине копились моральная усталость, злость и раздражение. И чем дальше, тем хуже ему становилось. В таком состоянии, приезжая на завод, инженер банально не мог нормально работать. Мысли Дюма постоянно возвращались к тяжелым разговорам с женой и детьми, неудачным попыткам объясниться и мрачным ночам, когда вместо сна в привычной кровати рядом с любимой женщиной он был вынужден часами просиживать на кухне, чтобы хоть как-то успокоиться.

Если бы не всё это, то Джеймс мог бы сохранить свою должность и о работу, но именно ухудшившиеся показатели его работы в ежемесячных отчетах, частые скандалы с коллегами, ставшие нормой из-за морального состояния инженера, привели к тому, что во время сокращения производств и персонала, он оказался в числе уволенных.

В тот день, вернувшись домой, Дюм долго не хотел говорить Моне о столь неприятном повороте в своей жизни. Инженер прекрасно понимал какой будет реакция жены и попросту не мог себя заставить открыть рот и сказать об увольнении. Однако, уже перед сном Джеймс решился на откровенный разговор, ожидаемо закончившийся очередным скандалом. Хуже всего то, что Мона и не подумала успокаиваться. Она спешно собрала вещи, не забыв и о детях, и вместе с ними уехала к своим родителям.

Что удивительно, Джеймс, стоило остаться в громадном пентхаусе одному, почувствовал облегчение. Будто бы с его плеч сняли невероятно тяжелый груз. Ему даже дышать стало невероятно легко. Казалось, до этого момента шею мужчины сдавливала незримая рука, мешавшая сделать вдох. Более того, впервые за несколько лет он смог лечь в свою кровать и сразу же заснуть.

В ту ночь Дюму снились его родители. Во сне они улыбались и говорили, что верят в него и уверены — с ним всё будет в порядке, а жизнь их мальчика наладится.

Утром Джеймс лишь выпил чашку кофе и поехал на кладбище. Пускай оно и было условным, поскольку являлось скорее городским склепом, где в небольших мини-склепах находились урны с прахом умерших. Однако, Дюм корил себя за то, что делает это впервые за всё время с момента смерти своих родителей. Мона настолько вымотала его постоянными скандалами, что у Джеймса банально не хватало сил, чтобы побывать в этом мрачном месте.

Найдя в некрополисе захоронение родителей, Дюм уставился на таблички с их именами и датами смерти, а потом, проведя по ним ладонью, произнёс:

— Простите… Я… Простите меня. Я был не лучшим сыном. И я… Я вас не подведу. Я справлюсь со всем. Я удержусь.

Джеймс и сам не знал о чем говорит, но чувствовал — впереди его ждут ещё те проблемы. И Мона будет одним из их источников.

Собственно, Джеймс прекрасно понимал — дражайшая женушка точно подаст на развод, дабы получить имущество для себя и детей. И если против сыновей Дюм ничего не имел, то к Моне у него уже появились вопросы. Причем, касались они не только её поведения в семье, но и весьма неприятной находки в пентхаусе — мужской одежды, которая точно не могла принадлежать ни сыновьям, ни самому инженеру… Выводы, мгновенно пришедшие в голову Джеймса, были не самыми приятными.

Куда хуже оказалось другое.

Вернувшись домой, он обнаружил, что двери его квартиры открыты, а из неё вынесено всё, что не прикручено к полу и стенам. Впрочем, незваным гостям не удалось справиться с сейфом, в котором хранились деньги и документы. В том числе, касающиеся доставшегося от родителей наследства. Банковских счетов, квартиры, спиддера… и акций «Kordy-Motors».

— А не они ли главной целью? — хмыкнул Дюм.

Подумав, Джеймс вытащил из сейфа его содержимое, рассовал по карманам куртки, а затем, заперев выдержавшее воров хранилище, дабы заставить будущих «гостей» потратить на него время, отправился в квартиру родителей. От неё у Мону ключей точно не было. Они хранились в сейфе — все три комплекта. Собственно, именно в родительском доме имелся запас денег. Этакое «НЗ» — неприкосновенный запас. Его создали ещё отец и мать Джеймса в качестве подстраховки на случай проблем. Сам Дюм, помня их наставления, и после смерти родных продолжал пополнять этот самый «НЗ», пока у него имелась такая возможность. Об этом знала и Мона, но как ни старалась, Джеймс её к этим деньгам не подпускал. Мужчина прекрасно понимал, что в жизни может произойти всякое и лучше иметь подобный резерв, чем оказаться с пустыми руками в трудную минуту. Собственно, само наличие данного «НЗ», совершенно не доступного жене, и служило одним из поводов для многочисленных семейных скандалов.

Сам Джеймс теперь был рад тому, что деньги складывались в виде наличности, а не на банковский счет. Когда Мона подаст в суд на развод и раздел имущества, ей будет крайне сложно доказать сам факт существования этих сбережений. Вот будь они в банке, тогда приставы вполне могли отследить даже факт их снятия и тогда у Дюма возникли бы серьёзные проблемы. А так… Ему придется распрощаться с пентхаусом и вернуться в квартиру родителей, которую Джеймс категорически не желал продавать. По закону Мона не могла на неё претендовать, поскольку это наследство, доставшееся лично ему от его родителей, а не совместно нажитое имущество. Другое дело, что наличие двух детей может создать сложности…

Мозг Джеймса, освободившийся от удушливой атмосферы постоянного скандала, начал работать так же эффективно, как былые годы. Разум мужчины быстро просчитал ситуацию, а затем на губах инженера появилась кривая усмешка. С пентхаусом придется попрощаться. Дюм на суде отдаст его полностью — и в рамках раздела имущества, и детям как обязательную жилплощадь, которую, как отец, Джеймс обязан предоставить им.

Впрочем, перед этим необходимо заказать генетическую экспертизу. Всё же, чужая мужская одежда, найденная инженером, не давала ему покоя. Чем дальше, тем крепче были мысли о том, что дети не его. Семена сомнения в верности Моны, которая действительно красива и вполне может найти себе нового мужчину за несколько дней, имели хорошую почву для роста.

Дальше всё шло именно так, как и предполагал Джеймс.

Мона действительно подала на развод и требовала в иске провести раздел имущества, включая наследство от родителей, а так же предоставить площадь для проживания сыновей. Дюм в суде с требования согласился, но только с условием проведения генетической экспертизы для установления отцовства. А дальше его ждал неприятный сюрприз. Ожидаемы, но неприятный. Мона отказалась от экспертизы.

Адвокат Джеймса после этого смог извернуться и достать записи камер наблюдения из жилого комплекса, на которых был замечен один и тот же мужчина, приходящий в пентхаус Дюма в то время, когда инженер находился на работе. Попадались и другие материалы. Например, судью впечатлили кадры, на которых Мона, будучи замужней женщиной, целовалась с этим самым гостем у входа в квартиру собственного мужа… Затем Ральф, адвокат Джеймса, умудрился найти массу других видео материалов — из кафе и ресторанов, где была замечена теперь уже бывшая жена инженера с этим самым незнакомцем…

В конечном итоге, после череды судебных заседаний и скандалов, экспертиз записей и криков, суд принял сторону Дюма и назначил проведение генетической экспертизы. Параллельно с этим, Джеймс смог получить от банка распечатку движений по своим счетам и предоставил судьбе доказательства многолетнего содержания родственников своей бывшей жены, после чего потребовал при дележе имущества учесть и всё то, что было приобретено ими за его счет.

Только тогда Мона заявила о своей готовности отозвать иск.

Впрочем, Дюм не обманывался. Он сам, как и его адвокат, искренне считал, что необходимо получить решение текущего суда, чтобы исключить возможность повторного иска. Ведь, если дать Моне и её родне время, они вполне могут подготовиться и что-то да придумать. А деньги в «НЗ» Джеймса не бесконечны. Второй раз этого запаса уже не будет и тогда его ждут серьёзные проблемы. Ральф, каким бы хорошем парнем ни был, бесплатно работать не станет.

Вот только произошло непредвиденное.