Полет феникса - Суэнвик Майкл

– Конечно, – ответил Даргер. – Но большого значения этому не придал.

– Он обзавелся им несколько лет назад, когда моя служба только-только начиналась. В те дни я не пользовалась большим доверием, но все быстро менялось. Как-то раз я представляла императору – конечно, тогда еще царю – доклад о военном использовании недавно восстановленного дробящего колеса. Это было совещание в узком кругу: только я, Тайный Царь и моя заместительница. В ее задачу входило демонстрировать схемы и указывать на определенные показатели во время моей речи. Царь очень серьезно относится к подобным вопрос. Он внимательно слушал, рассеянно поигрывая маленьким пятнистым котенком. Это было милейшее создание – само собой, бенгальской породы. В тот день он снял платок, впервые явив мне свое лицо, и я сполна упивалась выпавшей мне честью. Я описывала размеры и прочность стен, которые можно сокрушить дробящим колесом. Что-то из сказанного привело Тайного Царя в восторг, и он что есть силы хлопнул по столу. К сожалению, его ладонь опустилась на хвост котенка. Тот, извернувшись, вонзил зубы в большой палец царя. В порыве ярости Тайный Царь схватил котенка одной рукой и выдавил из него жизнь. В него словно вселился демон. По моему убеждению, он до самого конца не понимал, что творит. Сейчас, после стольких смертей, смерть котенка кажется мелкой и незначительной, но в тот момент она меня потрясла. Все случилось так неожиданно. Помню, как от ужаса у меня перехватило дыхание. Тайный Царь бросил мертвого котенка на стол. «Об этом ни слова», – произнес он и вышел из зала. Мою заместительницу звали Исполнительная Хризантема. Как и я, она происходила из рабочего сословия. Механик из нее вышел непревзойденный, даже лучше меня, однако в воображении она мне проигрывала. Нас считали любовницами, потому что все свободное время мы вместе возились с машинами и потому что у людей нет мозгов. Между нами ничего не было. Но я считала ее своей самой ценной помощницей. К большому сожалению, она любила распустить язык. В тот вечер я отравилась на поиски Исполнительной Хризантемы, заметив ошибку в ее расчетах по вектору напряжения. Она сидела на кухне, лакомилась вонтонами и развлекала подробностями гибели котенка сплетницу-служанку. Как же я отругала Исполнительную Хризантему! Наверное, так на нее никогда не бранилась даже собственная мать. Я сказала, что она не только ослушалась прямого приказа царя, но навлекла позор на меня, не оправдав оказанное доверие, и на всю Дивизию Саперов и Археологов одной своей принадлежностью к их числу. Она разрыдалась, а я все говорила и говорила. Я рассердилась, но еще и перепугалась. Царь славился тем, что был скор и безжалостен на расправу. Я боялась, что Исполнительная Хризантема не переживет ту ночь. Так и случилось. Меньше чем через час меня снова призвали к Тайному Царю. На этот раз он скрыл лицо. В зале присутствовало еще с десяток старших офицеров. У ног царя лежало тело Исполнительной Хризантемы. «Она распускала сплетни, – произнес Тайн Царь и, прежде чем я успела ответить, добавил: – В отличие от тебя. Поэтому ее позор не коснется ни тебя, ни дивизии Саперов и Археологов». С того дня я истово повинуюсь Тайному Императору.

– Весьма печальная история, – проговорил Довесок. – Но все абсолютные монархи склонны к жестокости. На этой войне мы видели вещи и похуже.

– Вы не понимаете. Откуда царь обо всем знал? Мы с Исполнительной Хризантемой были одни. Служанка сразу же испарилась. Но он знал все, что произошло после ее ухода, вплоть до моих точных слов.

– Возможно, в стенах кухни имелись слуховые трубы, – предположил Даргер.

– Возможно, за вами шпионили, – рассудил Довесок.

– Трубы я не могла не заметить – в конце концов, я механик. И шпионов там тоже не было, только служанка. Больше я ее не видела. Скорее всего, ее постигла участь Исполнительной Хризантемы. И это не единственный случай, когда император проявлял необъяснимое всеведение. Так что нет, я не предам его даже в малости.

Вскинув лапу, Довесок призвал собеседников к молчанию. Со стороны мостика донеслось поскрипывание: три восходящие и три нисходящие ноты. Подгадав так, чтобы его слова совпали с появлением принесшей свежий чайник девушки, он произнес:

– …давайте удвоим усилия. Тайный Император говорит, что феникс-установка заработает через пять дней – подготовим ее за три! Мы обещали покончить с жизнелюбивой чумой, когда враги подойдут к городу, – сократим срок на неделю! Более того, на мой взгляд… о, спасибо, милая. Ты очень вовремя, я как раз допил свой чай.

– Желаете что-нибудь еще, благородный господин?

– Нет, ничего. Мы почти закончили. – Довесок отвернулся от служанки и продолжил. – На мой взгляд, вызванное эпидемией безделье недопустимо, и потому я предлагаю программу из шестнадцати пунктов для повышения готовности… – Пока девушка переходила мостик, прозвучали те же шесть нот. – На чем мы остановились?

– Мы пытались добиться взаимопонимания, – ответил Даргер. – Белая Буря, мне кажется, вам есть что добавить. Иначе вы бы давно плюнули на этот разговор и покинули нас. Что у вас на уме?

По губам Белой Бури скользнул призрачный намек на улыбку.

– Я никогда не предам Тайного Императора ни за богатства, ни за власть, ни за славу. Риск слишком велик. Тем не менее…

– Я весь внимание.

– Любовь между мной и царевичем Блистательным Первенцем выходит за рамки дозволенного. Мы вынуждены скрываться. Военный роман: он царевич, а я дочь механика. На большее мне надеяться глупо. Но я видела, как ты творишь чудеса. Сделай так, чтобы он предложил мне выйти за него замуж. А я уговорю его отказаться от мечты вернуться в Южные Ворота и заставлю принять должность при дворе Тайного Императора – тогда я смогу продолжить работу.

– Вы многого просите.

– Я, в свою очередь, согласна предупредить тебя по крайней мере за день о том, что феникс-установка готова.

– Не слишком большой срок.

– За день целеустремленный человек успеет уехать очень далеко.

– Жестокая вы женщина, Белая Буря, – тяжело вздохнул Даргер.

– Не жестокая, а влюбленная, хотя это примерно одно и то же. Как думаешь, сколько тебе понадобится времени, чтобы все устроить?

– У меня на родине, – припомнил Довесок, – есть поговорка: «Трудные задачи выполняем немедленно, невозможные – чуть погодя»^[11].

– Да вы там у себя на западе жить не можете без афоризмов, – недоуменно заметила Белая Буря.

– Такие у нас порядки, – сказал Даргер, вставая.

Белая Буря тоже поднялась с места и проговорила на всю округу:

– Для меня очевидно, что Тайный Император не станет спешить и очертя голову заключать союз с Невестой Феникса. Значит, никто из участников этого соглашения ни в коей мере не предает императора. – Нормальным голосом она добавила: – Кстати, верни деталь, которую ты сунул в карман, пока стоял около меня на корточках. – И, повернувшись к Довеску: – Ты тоже, господин пес.

* * *

Когда Даргер и Довесок покинули беседку, на город уже опустился вечер. Начался фестиваль Летней Луны – праздник, который уходил корнями в седую древность и прославлял тайконавтов^[12] прошлого, высадившихся на это благородное небесное тело. К западу взрывались фейерверки, уличные продавцы торговали клейким рисом с начинками, завернутым в бамбуковые листья. Улицы были украшены бумажными фонариками. Из каждой закусочной и чайной лилась музыка.

– Эти две беседы вышли очень чудными, – заметил Довесок. – А уж чудных бесед выпадало на нашу долю изрядно.

– Не только чудными, но и неудачными. Получается, мы пообещали разгромить Хитрую Лису, покончить с жизнелюбивой чумой и заставить царевича предложить руку и сердце женщине пусть красивой, но не знатной. Причем у нас нет ни малейшего представления, как всего этого добиться.

– Меня больше всего беспокоит эпидемия, – сказал Довесок. – Когда исход дела зависит от людских решений, можно схитрить. Но как одурачить микроорганизм? Признаюсь, мне…