Ангел-Хранитель 320 (СИ) - Поль Игорь Владимирович

— Урале, сэр. Извините, сэр.

— Отвечай на вопрос.

— Я не думал о военной карьере, сэр. А здесь попал в армию совершенно случайно.

— На родине ты тоже угонял машины?

— Никак нет, сэр. У меня не было проблем с полицией.

— Допустим. А скажи: занимался ли ты рукоблудием в детстве?

— Простите, сэр, я вас не понимаю.

— Я имею ввиду онанизм.

— Нет, сэр, — ответил покрасневший солдат.

— Вот видишь! — возбужденный лейтенант вскочил, обежал стол, снова упал в кресло. — А ведь ты лжешь! Ведь как сказал один великий в глубокой древности — «Все мы занимались рукоблудием. А те, кто отрицает это, занимаются этим до сих пор».

— Сэр, вы меня сбиваете, — промямлил сбитый с толку Сергей. Подумав, добавил, глядя на прищурившегося сквозь дым лейтенанта. — Сэр, если этого требуют интересы Империи, то я готов заниматься рукоблудием каждый день. Однако мне понадобится письменный приказ, иначе меня сочтут психом.

— Не надо выпендриваться, рядовой. Это была простая проверка. Я должен был убедиться, что ты правдив со мной. Пока у нас не слишком хорошо выходит.

Лейтенант закинул ногу на ногу, покачал ею, сосредоточенно пуская дым через ноздри длинного носа.

— Попробуем еще раз. Вот скажи, к примеру, чем ты занимался в последнем увольнении? — не меняя позы и скосив на него глаза, спросил особист. — С кем встречался, о чем разговаривал?

— В увольнении? — удивился Сергей. — Да особенно ничем. Посидел с девушкой в баре, мы пообедали, проводил ее домой. Она работает в квартале психологической разгрузки, сэр.

— Как зовут девушку?

— Мэд, сэр.

— Ага… А чем вы с ней занимались потом? — лейтенант стряхнул пепел в красивую пепельницу из зуба морского динозавра.

— Сэр, это личное, — покраснев, ответил Сергей.

— Солдат, на службе Императора у тебя нет ничего личного. Так что брось изображать из себя институтку и отвечай на вопрос. Вы с ней трахались?

— Так точно, сэр! Это не запрещено уставом.

— Никто и не говорит, что запрещено, — криво улыбнулся эсбэшник. — А о чем говорили?

— Не знаю, сэр. В таких случаях особо не разговаривают.

— Не знаешь? А что ты натворил после этого ночью — помнишь?

— Нет, сэр, не помню, — искренне ответил Сергей. — Я напился до беспамятства, очнулся утром в такси. Судя по тому, что меня не ищет военная полиция, я ничего не натворил. Просто напился и спал. Даже не помню, как сел в такси. Надеюсь, Мэд на меня не обиделась, сэр?

— Вопросы здесь задаю я, солдат, — лейтенант положил тлеющую сигару в пепельницу, потянулся. — Сейчас я проведу небольшой тест. Если сказанное тобой подтвердится, — тебе можно верить. Если же ты что — то от меня скрываешь, мы займемся тобой всерьез. Понял?

— Никак нет, сэр! Какой тест вы имеете в виду?

— Очень простой. Надеваю тебе на виски вот эту маленькую штуку, — он жестом фокусника извлек откуда-то из-под стола небольшой никелированный обруч, — задаю два-три вопроса, через минуту снимаю. Вот и весь тест, дружок. Не больно и совершенно безопасно. Садись сюда.

— Простите, сэр, что это такое?

— Солдат, это не твое дело. Я лишь хочу побыстрее закончить с этим. У меня много дел, знаешь ли. — Лейтенант встал, протянул ему обруч. — Надевай.

— Сэр, — также поднявшись, ответил Сергей. — Я не отказываюсь выполнить ваш приказ. Но если это устройство — мозговой сканер, я имею право надеть его только в присутствии своего непосредственного командира.

— Вот значит как, — задумчиво протянул лейтенант, пристально разглядывая побледневшего солдата. — Значит, живем строго по уставу…

— Так точно, сэр!

— А может быть, ты просто тянешь время, рядовой? — гипнотизируя его немигающим взглядом, спросил особист. — Тогда узнать все, что у тебя на уме — дело нескольких минут. Кто твой командир?

— Штаб-сержант Кнут, сэр!

— Как же, как же, знаю я твоего сержанта, — лейтенант встал, заложил руки за спину, прошелся по кабинету. — Так что, поговорим откровенно? Уверен, нам есть что сказать друг другу.

— Я откровенен с вами, сэр. Если необходимо вызвать командира взвода, я подожду, — ответил Сергей, глядя прямо перед собой.

— Наглости тебе не занимать, солдат. На твое счастье, сегодня у меня нет времени на официальные процедуры. Мы вернемся к этому разговору позже. Я тебя вызову. Можешь идти.

— Есть, сэр! — Сергей повернулся кругом, взялся за ручку двери.

— Да, еще вот что, солдат, — раздался за спиной ленивый голос.

— Сэр! — Сергей снова повернулся к лейтенанту. Тот присел на угол стола, скрестив ноги.

— Если услышишь, как кто-то выказывает недовольство службой, или еще что — то подобное, просто назови кодовую фразу по триста семнадцатому каналу и сообщи нам. Сообщение анонимное. Фраза, ну, скажем, — лейтенант взял сигару, поводил ею в воздухе, — пятьдесят два пятьдесят два пятьдесят два. Ясно?

— Так точно, сэр! — подтвердил Сергей. — Кодовая фраза по триста семнадцатому каналу.

— Я надеюсь на тебя, — ухмыльнулся лейтенант. — Само собой, все, о чем мы говорили, — секретно и не подлежит разглашению. Иди.

— Есть, сэр!

Оставшись один, лейтенант уселся в кресло, согнал с лица улыбку и набрал длинный код на коммуникаторе.

— Майор Кнауф. Слушаю, — из развернувшейся голограммы хмурился румяный здоровяк в форме летчика.

— Сэр, лейтенант Карпентер. Докладываю: допрос объекта «Варяг» произвел.

— Ну и?

— Память явно стерта, утверждает, что напился и ничего не помнит. Я склонен ему верить. На вид простоват, но упертый. Отказался сканировать мозг без командира. Показания полиграфа положительны.

— Ясно. Пришли мне запись беседы. Понаблюдай за ним. Осведомители во взводе имеются?

— Конечно, сэр! Обижаете, — улыбнулся лейтенант.

— Заткнись и работай, — буркнул в ответ майор. Голограмма погасла.

Глава 37

Сергей шел по военному городку. Скорее всего, это было его последнее увольнение в учебном взводе. На следующей неделе их забрасывают на север, потом в джунгли Южного материка, для отработки навыков действий в различных климатических зонах. После этого — выпуск и перевод в боевые подразделения. И — конец муштре. Конец бесконечному бегу с идиотскими пошлыми песнями, от которых тянет вытереть рот. Дальше — тупая, изматывающая, однообразная, но все же не такая беспросветная служба. Почти работа. С возможностью выхода за КПП, с собственным уголком в городке. С возможностью хотя бы раз в неделю видеть нормальных людей, одетых не в одинаковую одежду.

Он шагал по надоевшим своей ненастоящей стерильностью улицам. Больше всего сейчас ему хотелось взять банку ледяного пива и выпить его, развалившись на зеленом газоне. А потом смять пустую банку и, не добросив ее до уличной урны, наблюдать, как суетится механический уборщик. Или просто сплюнуть на тротуар, не опасаясь окрика офицера или патруля военной полиции.

В этот раз он не знал, куда ему пойти. Допрос эсбэшника о том, как он провел последнюю ночь в увольнении, не выходил из памяти, порождая вопросы и угрызения совести. Что ж он такого натворил, набравшись, как свинья, если даже контрразведка об этом знает? И что подумала о нем Мэд? Как теперь появиться ей на глаза? Что сказать?

«И вообще, что, на ней свет клином сошелся? — с внезапно нахлынувшей злостью подумал он. — Какого дьявола я буду перед ней распинаться? Завтра меня закинут за две тысячи километров, что мне будет за дело до какого-то специалиста по психологической разгрузке? Таких специалистов, как она, пруд пруди в каждом гарнизоне — на мой век хватит!»

Пришедшая в голову мысль, а еще больше взявшаяся ниоткуда злость так поразили Сергея, что он остановился, как вкопанный. Странно. Чувства вины и неловкости, которые он испытывал, вспоминая Мэд, прошли. Более того, вместе с ними исчезло что-то теплое, влекущее. Ее имя больше не отзывалось сладкой дрожью. Обычное женское имя, одно из тысяч других.